Мониторинг развития человеческого потенциала. как инструмент поддержания социально - экономического равновесия СПБ

В тот год 70% населения города обладали доходами ниже 1,9 прожиточного минимума, 80% петербуржцев располагали доходами ниже 2,4 прожиточного минимума. Из этих данных вытекает, что за годы реформ высшие учебные заведения в действительности стали менее демократичными и расширились возможности для получения образования только у тех, кто имеет высокие доходы.
Чтобы более полно оценить образовательные возможности горожан, рассмотрим стоимость обучения на платной основе за один семестр в Санкт-Петербургском государственном университете. Средняя стоимость получения высшего образования горожанину в год обходится около $4000. Но ведь еще нужны расходы на учебники и тетради, на питание и одежду, на проезд в городском транспорте и т. д. (А иногороднему студенту еще требуется заплатить около $1000 за проживание в общежитии университета за 10 месяцев).
2.2.5. Социальное положение петербуржцев
Спад промышленного производства, свертывание деятельности многих организаций и учреждений, появление новых рыночных структур и новых форм занятости кардинально изменили социальную структуру общества. Больше того, масштабные преобразования 90-х годов девальвировали престиж одних профессий, повысив других. Не только в материальном положении горожан, но и в социальном их положении произошли приобретения и потери. Если повышение социального статуса вызывает у человека позитивные чувства (гордость, высокое самоуважение, оптимизм, самоуверенность), то потеря его переживается особенно болезненно. Ибо как раз социальный статус дает человеку уважение окружающих, возможность влиять на других, распоряжаться материальными, социальными и символическими ресурсами. Вот что теряет человек при снижении своего социального положения. Ведь на приобретение определенного статуса затрачивается немало стараний, сил и времени.
Важно заметить, что оценка статуса не обязательно связана с его местом в служебной иерархии. Высокий статус — это всегда некоторое превосходство над другими и, следовательно, некоторая социальная, моральная и даже материальная перспектива. И такое превосходство, такая перспектива зачастую приходят с приобретением должного мастерства, профессионализма, что также гарантирует человеку авторитет в окружающей среде. Изменения же в статусе и потеря авторитета сильно влияют на поведение человека. Утрата статуса вызывает у него неуверенность, робость, зависимость, тогда как приобретение и осознание более высокого положения порождает доминантное, утвердительное поведение.
Снижение своего социального положения отмечают свыше одной трети служащих бюджетных организаций, около половины рабочих, свыше двух третей безработных и пенсионеров. Повысивших свой социальный статус больше среди руководителей учреждений (46%) и служащих частного сектора экономики (34—38%), то есть среди тех, кто в большей степени вписался в новые рыночные отношения.
Как понижение, так и повышение социального статуса непосредственно отразились на материальном положении респондентов. По данным исследования, проведенного в городе в 2000 году, из 296 потерявших свой социальный статус 91% сообщили, что у них ухудшилось и материальное положение. В самом деле, средняя заработная плата у тех, кто потерял прежнее социальное положение, в два раза меньше, чем у тех, кто повысил статус. Понижение социального и материального положения, в свою очередь, понизило самооценки людей и ухудшило их психологическое и моральное состояние. Так, каждый пятый из тех, кто потерял прежний социальный статус, стал думать о себе хуже. Свыше одной трети из этой группы людей чувствуют себя отвергнутыми и ненужными в обществе. Если же сравнить повысивших и понизивших социальный статус респондентов, то последние были более пессимистичными, меньше испытывали к себе самоуважения и больше стыдились своего положения, чем первые. Повысившие же социальный статус были более оптимистичными, у них высокий уровень самоуважения, и каждый второй из них стал оценивать себя лучше, чем ранее.
Социальное и государственное значение этих выводов огромно, о чем будет сказано в следующих разделах. В конце концов, ведь свыше 40% потерявших прежний социальный статус переживают серьезный моральный и психологический дискомфорт, что отражается на их результативности на работе и на взаимоотношениях в семье и в коллективе. Проблема эта не сугубо петербургская, а всероссийская. Снижение в самооценках у значительной части россиян оказалось закономерным итогом экономических и социальных неудач в начале реформ. Как установили социологи ВЦИОМ, в результате ухудшения материального и социального положения в период преобразований экономики почти каждый четвертый (24%) россиянин стал думать о себе хуже, чем раньше.
Не случайно исследование Фонда Ф. Эберта выявило глубокую неудовлетворенность большинства населения социальной ситуацией в стране. Свыше 80% людей не усмотрели после вступления Путина в должность никаких улучшений ни на рынке труда, ни в сфере безопасности, ни в борьбе с коррупцией. И это вызывающая обеспокоенность — реальность». Но такое положение дел некоторые адепты реформ по-российски считают вполне нормальным, хотя оно губительно для социального здоровья общества.
Насколько малы предпосылки для продвижения России к социальному государству, выявил международный проект «Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения», осуществляющийся с 1994 г. Институтом социологии РАН, Институтом питания РАМН, исследовательским Центром «Демоскоп» и Университетом Северной Каролины в Чепел Хилле (США). В ноябре 1998 г. возможность «социального примирения» полностью отвергали 53%. К концу 2001 г. этот показатель понизился до 43,2% и с тех пор существенно не менялся. Но только один из пяти респондентов соглашается, что взаимопонимание и сотрудничество между богатыми и бедными возможно. Респонденты полны еще большего пессимизма в оценке возможности взаимопонимания «простых людей» и тех, у кого «много власти».
В социальном отношении Западная Европа и Россия находятся в совершенно разных и далеко не смежных весовых категориях. Относительно небольшой набор давно и широко применяемых в ведущих странах Европы критериев позволяет надежно отделить социальные государства от тех, которые без всяких оснований стремятся слыть ими. Они хорошо известны специалистам по социальной политике. Вряд ли даже самый ярый адепт существования особой российской модели социального государства найдет хотя бы два-три индикатора, по которым Россия соответствует его канонам.
В заключение главы сформулируем основные выводы, исходя из приведенных данных.
1. Несмотря на то, что больше обращается внимание на экономические и управленческие потери за период реформ, безусловно масштабными являются моральные и психологические потери российского общества, последствия которых, по всей вероятности, несопоставимы ни с какими другими потерями. Это прежде всего пониженное самоуважение людей, низкая надежда на улучшения качества жизни почти половины граждан, напряженное или раздраженное состояние свыше одной трети населения страны, внедренный в сознание массы со времен перестройки негативный образ страны и населения в целом, наконец, стыд потери прежнего социального и экономического статуса. Перечисленные моральные и психологические потери ослабили у населения уверенность в себе и чувство возможного, мотивацию успеха и энергию достижения. Рост отчужденности людей и снижение в социуме позитивных отношений усилили степень дезинтеграции общества. Последнее ведь уже означает отсутствие общих ценностей и целей у населения, уменьшение в обществе доверия и ответственности, лояльности и уважения, взаимных обязанностей и солидарности.
2. Снижение доходов населения в начальный период реформ было настолько велико, что у большей части населения все еще остается весьма низким уровень доходов, несмотря на трехкратный рост среднедушевых доходов по стране за последние пять лет. Нынешний уровень доходов огромного большинства — это уровень доходов бедных, а это означает, что воспроизводится будет только бедность (в культуре, в экономике, образовании, в привычках людей, морали) и мала вероятность того, что наступит ощутимый прогресс общества. Вторая важная проблема — чрезмерная дифференциация доходов населения по сравнению даже с развитыми капиталистическими странами. Это тоже тормоз для развития, ибо в экономическом плане солидарность в обществе связана с распределением доходов с целью обеспечения приемлемого стандарта жизни. Надо иметь в виду, что именно чрезмерная и масштабная экономическая недостаточность приводит к потере коллективных ценностей, ослабляя чувство принадлежности и связанности людей с общностью. Процесс уничтожения социальных уз как правило порождает дезинтеграцию общества. Последнее же разрушает социетальные механизмы и институты, призванные создавать общие цели и корпоративную ответственность, порождать эмоциональные связи между людьми.
3. Свыше 70% из числа, испытывающих разнообразные формы лишения, пребывают в таком состоянии длительное время (6—9 лет). Как показывают эмпирические исследования, люди, которые остаются бедными на протяжении 5-ти лет и более, вероятнее всего, останутся бедными на всю жизнь. Ведь хронические лишения, расходуя жизненные ресурсы личности, формируют фаталистический взгляд на жизнь, ослабляют энергию достижения и способствуют выработке низких потребительских и социокультурных привычек. Вот по какой причине следует обратить особое внимание на длительность лишений, переживаемых разными слоями населения.
4. Петербург — город высокой культуры. Однако утонченные традиции в искусстве, литературе, музыке и т. п. сохраняются и держатся благодаря тому, что в культурном процессе участвуют массы людей. Вследствие тяжелых экономических последствий реформ все больше есть вероятность того, что большая часть населения останется вне тех культурных возможностей, которые предоставляет ему город. Как показывают официальная статистика и данные социологических исследований, жители города все реже ходят в театры, музеи, библиотеки и даже в кино. В то же время высшее образование становится менее доступным для низкодоходных групп населения, которые образуют значительный слой интеллигенции города. Очевидно, что ситуация здесь может кардинально меняться только по мере роста доходов населения.
Заключение
Результаты мониторинга человеческого потенциала в современной экономике позволяет сделать следующие основные выводы.
Происходящие накануне третьего тысячелетия во многих странах мира процессы требуют их интенсивного осмысления экономической наукой. Изменение места и роли человека, превращение его интеллекта в решающий фактор общественного прогресса, усиление социализации и гуманизации общественных отношений обусловливают необходимость формирования новой парадигмы развития. Суть последней состоит в переходе к новому уровню социализации, кардинальном изменении в приоритетах развития, повороте от технократического подхода к принципиально иному подходу - антропократическому.
Человеческий потенциал выступает как обогащение жизнедеятельности человека и общества, основанное на экономии времени, а следовательно, самообогащение. Оно выражается в абсолютной и относительной формах. Основным фактором экономии времени является интеллектуальная деятельность и прежде всего наука и образование. Именно знание выступает в качестве средства, обогащающего жизнедеятельность каждого отдельного индивида.
В западной экономической науке способности рассматриваются только как ресурс, но не цель, а удовлетворение потребностей, наоборот, только как цель экономической системы, а не средство созидания производительных способностей людей. В соответствии с отечественной традицией потребности не воспринимались как внутренний побудительный мотив деятельности, а следовательно, как важнейший ресурс, порождающий стимулы предприимчивости, что подорвало социально-экономическое равновесие, внутренние стимулы жизнедеятельности.
Экономический механизм .взаимного приспособления между потребностями (потреблением) и способностями (производством) может осуществляться лишь посредством сочетания мер рыночного и государственного регулирования, выполняющих соответственно функции самоорганизации и организации движения человеческого потенциала.
До тех пор пока потребность в саморазвитии и самореализации личности и уровень знаний и информированности человека, развитие его способностей не сольются в тождество, противоречие между ними будет являться основным противоречием наступающей эпохи и будет определять направленность развития.
Проводимые специалистами исследования движения человеческого потенциала позволяют по-новому оценить реальную ситуацию не только в Санкт-Петербурге, но и в целом в России, и определить приоритеты в концептуальном обосновании проводимых реформ. Эти приоритеты состоят в создании условий для формирования и накопления человеческого капитала как самообогащающейся жизнедеятельности, в опережающем развитии тех отраслей и сфер, где он производится.
Список литературы
Автономов В. С. Человек в зеркале экономической теории. Очерки экономической мысли. М.: Наука, 1993.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. – М.: «Дело ЛТЛД», 1994.
Гойло В. С. Современные буржуазные теории воспроизводства рабочей силы. М.: Наука, 1975.
Дятлов С. А. Теория человеческого капитала. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 1996.
Капелюшников Р. И., Албегова И. М., Леонова Т. Т., Ем-цов Р. Г., Найт П. Человеческий капитал России: проблемы реабилитации // Общество и экономика. 1993. № 9, 10.
Корнев Н. Р. Мансардный конфликт.// Социологический журнал. 2004. № 3.
Макконнелл Кемпбвлл Р., Брю Стэнли Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. В 2-х т. – М.:Республика, 1993. Т.2.
Марцинкевич В. И., Соболева И. В. Экономика человека. - М.: Аспект-Пресс, 1995.
Муздыбаев К. Качество жизни населения Петербурга: 1990-2000 годы. – Спб.: МЦСЭИ «Леонтьевский центр», 2005.
Радаев В. Подходы к изучению человека в социальной теории.// Российский экономический журнал. 1994. № 8.
Симкина Л. Г. Человеческий капитал в инновационной экономике. – Спб.: ИНЖЭКОН, 2000.
Трудовые ресурсы и сфера управления в условиях рынка. - М.: Высшая школа, 1994.
Фишер С., Дорнбут Р., Шмалензи Р. Экономика. - М.: «Дело ЛТД», 1993.
Хайлбронер Р. Л. Экономическая теория как универсальная наука. Т.1.// Tezis/ 1993. Выпуск 1
Храмцов А. Ф. Социальное государство. Практики формирования и функционирования в Европе и России.// СОЦИС. 2007. № 2.
Ядгаров Я. С. История экономических учений. - М.: Инфра-М, 1997.
Симкина Л. Г. Человеческий капитал в инновационной экономике. – Спб.: ИНЖЭКОН, 2000. – с. 16-17.
Симкина Л. Г. Указ. соч. – с. 60-61.
Радаев В. Подходы к изучению человека в социальной теории.// Российский экономический журнал. 1994. № 8. – с. 36.
Хайлбронер Р. Л. Экономическая теория как универсальная наука. Т.1.// Tezis/ 1993. Выпуск 1; Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. – М.: «Дело ЛТЛД», 1994.
Муздыбаев К. Качество жизни населения Петербурга: 1990-2000 годы. – Спб.: МЦСЭИ «Леонтьевский центр», 2005. – с. 29.
Муздыбаев К. Указ. соч. – с. 32.
Корнев Н. Р. Мансардный конфликт.// Социологический журнал. 2004. № 3. – с. 26.
Муздыбаев К. Указ. соч. – с. 61.
Муздыбаев К. Указ. соч. – с. 74-75.
Муздыбаев К. Указ. соч. – с. 82-83.
Храмцов А. Ф. Социальное государство. Практики формирования и функционирования в Европе и России.// СОЦИС. 2007. № 2. – с.29.
Там же.












2