Театрализованная экскурсия по произведению Гоголя "Гоголевский Петербург" - тема юмора

Здесь была создана первая книга «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Этот густонаселенный дом, считавшийся тогда самым высоким в Петербурге (надстроен и перестроен в1910-1911 гг.), упоминается в «Записках сумасшедшего»: «Я развернул свой зонтик и отправился за двумя дамами. Перешли в Гороховую, поворотили в Мещанскую, оттуда в Столярную, наконец, к Кокушкину мосту и остановились перед большим домом. «Этот дом я знаю, - сказал я сам в себе. - Это дом Зверкова». Эка машина! Какого в нём народа не живёт: сколько кухарок, сколько поляков! а нашей братьи, чиновников, как собак, один на другом сидит. Там есть и у меня один приятель, который хорошо играет на трубе».
Будет эффектно, если в этот момент неожиданно зазвучит труба. А наша «прекрасная дама», все время стоявшая неподалеку, вдруг начнет ругаться некрасивыми словами, так, чтобы все непременно обратили на нее внимание. Можете себе представить, как был расстроен Пискарев? За личиною ангела скрывалась такая грязная душа! Пискареву стало совсем дурно, и не пережив мучения, он вскрыл себе горло бритвой – зрелище достойное соседства со старухой процентщицей с топориком в голове. Вот так Гоголь предостерегает нас от судьбы наивного и трепетного Пискарева. Вот это и есть цель нашей прогулки по «изнаночной стороне» Петербурга. Невский во всей его красе вам сосватают аккуратные девушки-туроператоры, только будьте внимательны:
«Всё обман, всё мечта, всё не то, чем кажется! Вы думаете, что этот господин, который гуляет в отлично сшитом сюртучке, очень богат? Ничуть не бывало: он весь состоит из своего сюртучка. Вы воображаете, что эти два толстяка, остановившиеся перед строящеюся церковью, судят об архитектуре ее? Совсем нет: они говорят о том, как странно сели две вороны одна против другой. Вы думаете, что этот энтузиаст, размахивающий руками, говорит о том, как жена его бросила из окна шариком в незнакомого ему вовсе офицера? Совсем нет, он говорит о Лафайете. Вы думаете, что эти дамы... но дамам меньше всего верьте. Менее заглядывайте в окна магазинов: безделушки, в них выставленные, прекрасны, но пахнут страшным количеством ассигнаций. Но боже вас сохрани заглядывать дамам под шляпки!».
Чтобы дополнить эффект «грязного» Петербурга и завершить экскурсию, можно найти квартиру, желательно с черного хода, и чтобы поднимаясь по лестнице, экскурсовод бы живописал, как двести лет назад по этим ступеням разливались помои из кухни (а какие отвратительные запахи тут стояли! Впрочем, и сегодня, порой запах черных лестниц и даже парадных бывает удручающим). И в какой-нибудь квартире нас бы ожидал чай с пирожными, а на тарелочках карточки с текстом и повести «Невский проспект: «Он летел домой, чтобы, одевшись, оттуда идти прямо к генералу, описать ему самыми разительными красками буйство немецких ремесленников. Он разом хотел подать и письменную просьбу в главный штаб. Если же главный штаб определит недостаточное наказание, тогда прямо в государственный совет, а не то самому государю.
Но все это как-то странно кончилось: по дороге он зашел в кондитерскую, съел два слоеных пирожка, прочитал кое-что из «Северной пчелы» и вышел уже не в столь гневном положении. Притом довольно приятный прохладный вечер заставил его несколько пройтись по Невскому проспекту; к девяти часам он успокоился и нашел, что в воскресенье нехорошо беспокоить генерала, притом он, без сомнения, куда-нибудь отозван, и потому он отправился на вечер к одному правителю контрольной коллегии, где было очень приятное собрание чиновников и офицеров. Там с удовольствием провел вечер и так отличился в мазурке, что привел в восторг не только дам, но даже и кавалеров».
В процессе чаепития можно внести еще одну ноту: все, конечно, обманчиво, но не стоит быть и слишком подозрительным и за каждой милой улыбкой видеть подвох. Здесь мы вспоминаем, как коллежский асессор Ковалев, в поисках причины утери своего носа подумал, что «виною этого должен быть не кто другой, как штаб-офицерша Подточина, которая желала, чтобы он женился на ее дочери. Он и сам любил за нею приволокнуться, но избегал окончательной разделки. Когда же штаб-офицерша объявила ему напрямик, что она хочет выдать ее за него, он потихоньку отчалил с своими комплиментами, сказавши, что еще молод, что нужно ему прослужить лет пяток, чтобы уже ровно было сорок два года. И потому штаб-офицерша, верно из мщения, решилась его испортить и наняла для этого каких-нибудь колдовок-баб, потому что никаким образом нельзя было предположить, чтобы нос был отрезан». Однако, в последствии выяснилось, что Подточина ни в чем не виновата.

Гоголь Н.В. Невский проспект
Гоголь Н.В. Невский проспект
там же
Гоголь Н.В. Нос
Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего
Гоголь Н.В. Шинель
Гоголь Н.В. Шинель
Гоголь Н.В. Записки сумасшедшего
Гоголь Н.В. Невский проспект
там же
Гоголь Н.В. Нос