Отражение идеала женской красоты в живописи и литературе Возрождения (на примере каких-либо художника и писателя) - Микеланджело и Петрарка.

Под грудью у нее завязана лента, которая является символом рабства. «Утро» – полная противоположность «Ночи», тело которой выносило многих детей. Эта разная женственность – девичья «Утра», зрелая «Ночи» – является диалектическим соответствием Мадонне, которая является одновременно и девой и матерью [цит по: 2, 131]. Вазари писал о ней так: (…) В ее позе, хотя она еще сонная, чувствуется желание проснуться, встать с мягкого ложа, а проснувшись, она найдет глаза великого герцога сомкнутыми. Поэтому в вечной красоте своей она отворачивается, проявляя свою печаль и скорбь [цит по 2, 134].
По Либману, «Аврора», утренняя заря, мучительно пробуждается от тяжелых сновидений. Черты её прекрасного лица полны страданий, а ее цветущее молодое тело изгибается, словно от внутренней боли». По мнению Лазарева, именно «невероятный контраст между процветающим девичьим телом и смертельно измученной душой в нём поднимает статую «Авроры» на высочайшие вершины искусства» [6, 44].
Женские фигуры в изображении Микеланджело несколько напоминают мужские четко прорисованными линиями мускулов, широкими плечами, узкими бедрами. В целом женские скульптуры Микеланджело отвечают основным принципам представления об идеальной женской красоте Возрождения. Это женщина, чья телесная красота не прячется, а наоборот подчеркивается, делается акцент на полноте, правильных чертах лица, здоровом теле.
Любовь и красота волнуют сердце Микеланджело. Как истинный платоник, он видит в красоте физической отсвет высшей красоты и пленяется ею.
Его любовные отношения всегда драматичны, потому что плен любви жесток, а ее объятия смертельны. Красота - это высший дар, любование ею волнует Микеланджело как созерцание отсвета божественного света. «Как шпора коню красота для меня! / Ничто иное не приносит мне такой радости...» [цит по: 1, 137] – восклицает он в одном из своих сонетов.
В его отношениях к любви проявляется двойственность, свойственная любой страстной натуре: платоническое любование красотой сменяется страстным влечением, возвышенное и чувственное, земное и небесное всегда рядом в его душе. Написанные в духе позднего петраркизма, сонеты Микеланджело – это поэтическая метафора, галантная игра, правила в которой хорошо известны. «Злей, чем всегда, любовь меня палит, – / Лик смерти защитит / Меня верней, чем сердце защищает: / Туда, где смерть, любовь пути не знает» [цит по 1, 139], – пишет он в другом сонете.
Красота женского тела была источником постоянного и глубокого вдохновения и для ренессансных поэтов. Поэтическое творчество Петрарки, которое насчитывает более трехсот канцон, посвященных одному и тому же предмету – прекрасной Лауре, является беспрецедентным явлением во всей мировой лирике. Восхваление Петраркой «незабываемого образа» Лауры принесло ему славу одного из величайших лириков европейской литературы. Но что примечательно – из всей этой суммы сонетов, баллад и мадригалов, объединенных в его «Канцоньере» «Книге песен», невозможно представить реальный облик или хотя бы приблизительный портрет воспеваемой им Лауры. Основная характеристика ее обозначается абстрактными понятиями без какого-либо их «подкрепления» конкретной плотью или определенными чертами молодой женщины. Например, такими: «В ней добродетель слиться с красотою / Смогли в столь небывалом единенье» [цит по: 1, 144].
Характерными эпитетами при описании красоты Лауры являются такие, как «золотые кудри», «глаза-лучи», которые излучают «несказанный свет», «высокая душа», «Мадонна», «Муза»; неоднократно поэтом обыгрывается созвучный ее имени «лавр». Так, в сонете, написанном после смерти Лауры, он писал: «Увял мой лавр, оставив место вязу».
Каждая внешняя черта любимой изображалась итальянским гуманистом с несравненным мастерством. Он бесконечно был увлечен ее прекрасными глазами, ресницами, бровями, «золотом волос», отождествлял ее уста с «кустами роза, мелодичных слов и редчайших жемчужин» [2, 165]. Не отделяя Лауру от замечательных творений природы, он «находил» ее то в зеленой траве, то в прозрачной воде, то в туче, то в «душистых цветах» [2, 165]. Для подчеркивания исключительной красоты Лауры, поэт очень часто сравнивал ее со светом, используя при этом целый ряд метафор: «прекрасная мадонна льет свой свет, она «чиста, как лучистое светило», сливы ее «золотых волос» сияют, а «хрусталь, светлее чем солнце», «затмили слезы двух светил» [цит по: 2, 168-169]. Называя ее Мадонной, Петрарка выразил наиболее характерное соединение женской красоты с небесной, олицетворением которой в Средние века была дева Мария – любимый образ этой эпохи, воплощенный и в поэзии и в живописи.
Как известно, в период начала Нового времени, прежде всего, в Италии, в процессе создания все более адекватного этой эпохи искусства осуществлялся синтез традиции и новаторства в изображении персонажей Святого семейства и человека Нового времени. Этот процесс на протяжении всей эволюции искусства Ренессанса характеризовался стремлением его творцов сочетать в нем духовную высоту христианского искусства и чувственную, земную красоту реальных людей своей эпохи.
И естественно, что в диалектике становления нового искусства постепенно в реальной жизни итальянских городов происходила секуляризация всех областей общественной и частной жизни, что и отразилось в характере эволюции и развитии всех видов словесного и изобразительного искусства.
В преддверии эпохи Возрождения еще преобладала средневековая концепция искусства, как выражение религиозных духовных ценностей, то уже в поэзии Данте, Петрарки, а затем и в изобразительном искусстве Джотто, Леонардо да Винчи, Тициана, Микеланджело, Рафаэля и других, телесно чувственный образ постепенно приобретает все большее значение и в изображении святых персонажей, и реальных людей в их социальном, индивидуальном, сословном и культурном разнообразии [3, 74].
Таким образом, значительным шагом поэта в изображении женской красоты в ренессансном духе безусловно можно считать представление о теле как частице естественной монолитности. Тем не менее, приведенные выше цитаты свидетельствуют о недосягаемости этого тела, которое мыслилось отголоском хрустально чистой души и, соответственно, идеалом внеземной красоты.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, проблема отражения идеала женской красоты в живописи и литературе Возрождения носит междисциплинарный характер. При изучении этой темы необходимо ознакомится с работами историков, которые занимались исследованиями культуры Возрождения, в этом аспекте был отмечен богатейший опыт советской школы. Далее, целесообразно обратится к трудам философов и культурологов, исследующих проблемы телесности и феминности.
Кроме того, автор исследования обратился к конкретным примерам отображения идеала женской красоты в живописи и литературе Возрождения на примере Микеланджело и Петрарки.
Таким образом, в эпоху Возрождения происходит значительный шаг вперед: гуманистическая защита женщин престает быть аномалией, превращаясь, наоборот, в важную дань времени и даже требованиям общества. Превознесение человека распространяется и на женщин, их природа признается равной по достоинству мужской, многие недостатки, приписанные традицией, отрицаются, а список добродетелей пополняется не только «чисто женскими» качествами, но и главными мужскими доблестями. Признание женщин как блага становится частью благородного образа мужчины.
Уникальным примером соединения в искусстве поэзии изображения духовной, неземной красоты и неподдающегося исчислению разнообразных оттенков и нюансов любовного чувства является поэзия Петрарки. Но в ней этот выдающийся представитель искусства Нового времени в своей любовной лирике еще не выступает как самодостаточная и аутентичная личность, которая охвачена страстной любовью по «веленью» своего личного чувства и сердца, любовью, в которой восхищение красотой Лауры неразрывно связано с осознанием нравственной чистоты и благородства ее души.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Образы любви и красоты в культуре Возрождения / отв. ред. Л.М. Брагина. – М.: Наука, 2008. – 271 с.
Ревякина Н. Человек в гуманизме итальянского Возрождения. – Иваново: ИвГУ, 2000. – 323 с.
Сорокина Т. Эволюция идеалов красоты: от Древней Руси до IX-XVII века // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. – 2007. – №5. – С. 73-75.
Тимошенко М. Культурно-историческая ретроспекция проблемы человеческого тела // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. – 2008. – №3. – С. 113-120.
Тимошенко М. Тело как совокупность культурных форм человеческого бытия // Вопросы культурологии. – 2009. – №8. – С. 34-38.
Шадрина О. Культура Ренессанса: учебно-методический комплекс. – Архангельск: КИРА, 2006. – 96 с.
Шастель А. Алкание красоты // Культурология. – 2001. – №1. – С. 157-182.











19



-