3 ст. 45 ГПК РФ», то есть участие его в процессе ограничено при пересмотре дела в прочих судебных инстанциях. В итоге все, что находится за перечнем дел, указанных ст. 45 ГПК РФ, будет находиться вне поля зрения прокурора, а свои функции он сможет реализовать лишь при принесении соответствующего представления в Президиум Верховного Суда РФ. Итак, процессуальные ограничения на участие прокурора в гражданском процессе значительно сужают его возможности, которые предусмотреныФЗ «О прокуратуреРоссийской Федерации». Очевидно, что такой подход является крайним проявлением правила невмешательства прокурора в частноправовые отношения. Безусловно, во многом ориентируется на разделение правоотношений на частные и публичные и, соответственно, на разделениечастных и публичных интересов, однако при этом также нарушается принцип обеспечения единства законности в частноправовой и в публично-правовой сфере.Это влияет, в конечном итоге, на возможность реализации гарантий свобод и прав граждан во время защиты ими нарушенных прав либо охраняемых законом интересов.Данную проблему можно также рассмотреть с позиций обеспечения принциповзаконности и состязательности в гражданском судопроизводстве. Если в процессе судебного разбирательства непрямым образом затронуты публичные интересы, однако рассматриваемое дело не входит при этом в перечень дел, по которым является обязательным участие прокурора, и последний не может принимать участие в судебных заседаниях по рассмотрению дела в суде первой и второй инстанции, возможности прокурора каким-то образом влиять на принимаемые судом решениясущественно сократятся.Следует уточнить, что нужно понимать под данным публичным интересом, так как от этого и зависит установление пределов и оснований участия прокурора в гражданском судопроизводстве. Конституционный Суд России неоднократно заявлял о том, что неопределенность законодательной нормы приводит к неоднозначному ее толкованию. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 февраля 2004 г. № 4-П «По делуо проверке конституционности п. 10 ст. 75 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и части первой ст. 259 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации»указывалось, что неопределенность понятия «особое общественное значение» приводит фактически к тому, что правоохранительные органы толкуют его произвольно, поскольку в законе не указано, какое именно общественное значение признается «особым». Очевидно, Конституционный Суд РФ обратил внимание на существенную проблему, имеющую местов праве сегодня. Она состоит в том, что понятие «защита охраняемых законом интересов государства и общества», под которым принято понимать публичный интерес, закрепляется в законе, но процессуальный порядок его реализации не уточняется, что приводит к произвольному толкованию данного понятия и его субъективной оценке прокурором во время рассмотрения дела.Потребность в участии участия прокурора в делах по защите публичных интересов связана с тем, что в социуме всегда присутствуют некие обстоятельства, приводящие к асимметрии в его развитии: «Естественная асимметрия на определенном этапе развития общества перерастает в социальную и дополняется последней. Это может привести к противостоянию различных слоев общества». Для недопущения такого противостояния в юридической сфере, приводящего к получению односторонних преимуществ одними субъектами перед другими, нужно наличие рычагов определенного государственного воздействия на процессы, которые происходят в обществе. Одним изтаких юридических способов воздействия и является возможность участия прокурора в гражданских делах для защиты государственных и общественных интересов, под которыми понимаются выработанные либо подразумеваемые социумом общественные идеалы и цели, получившие закрепление в принципах иобщих началах права.