Унификация международного торгового права

Способ косвенной унификации предполагает обязанность государств установить в законодательстве правовую норму, содержание которой определено в договоре. Смешанный способ используется в случаях, если унифицированные нормы в договоре устанавлены, но государствам предоставляется право отступать от них.
Следует обратить внимание и на работы других отечественных ученых в этой области. Тем не менее, надо признать, что подавляющее количество работ исходит из одного общего принципа – унификация права начинается на международном уровне и завершается на национальном уровне. Не ставя под сомнение приоритет этого принципа, нужно констатировать, что в последнее время появились новые тенденции, усложняющие процесс унификации.
Во-первых, достаточно часто первая стадия унификации права начинается на уровне частных лиц, заинтересованных в соответствующей унификации норм, регулирующих те или иные области международных отношений с участием указанных лиц; последующие стадии унификации осуществляются, часто одновременно, на других уровнях – международном и национальном. Унификация на частноправовом уровне представляет собой процесс обусловленного существующими реалиями добровольного принятия частными лицами и корпорациями (их целесообразно упоминать отдельно, так как корпорации могут не только воплощать интересы создавших их частных лиц, но и представлять интересы государств, имеющих доли участия в этих корпорациях, особенно в случаях так называемых quango – quasi-nongovernmental corporations) обычаев и правил, устоявшихся в той или иной сфере экономической деятельности. Частные лица и корпорации в процессе осуществления внешнеэкономических сделок либо прямо согласовывают друг с другом правовые форму и содержание «полезных» обычаев и правил, либо вырабатывают правоприменительную практику при разрешении споров в международных коммерческих арбитражных (третейских) судах.
Следует заметить, что эта частноправовая стадия унификации длится часто довольно долгое время; переход на публично-правовой уровень может происходить и от национального уровня к международному, и vice versa.
Во-вторых, при использовании традиционного конвенционного метода унификации права, то есть на публично-правовом уровне, деятельность государств как субъектов международного права сопровождается схожей по направленности деятельностью тех же частных лиц и корпораций, особенно транснациональных корпораций, интересы которых связаны с интересами не одного даже, а нескольких государств. Корпорации явно имеют возможность лоббировать инициирование государствами унификации соответствующих правовых норм, косвенно определять способы унификации и опосредованно участвовать в разрешении межгосударственных споров.
Иными словами, унификация права достаточно часто осуществляется одновременно на публично-правовом, формально определенном, уровне и на частноправовом, неопределенном, уровне.
Для изучения указанной проблематики следует сосредоточиться на таком довольно редко рассматриваемом аспекте, как соотношение частного и публичного начал в процессе унификации права.
Понятно, что деление права на публичное и частное можно начинать от известной фразы Домиция Ульпиана (170-223гг.), префекта претория при римском императоре Александре Севере: «публичное право есть то, что относится к положению государства (ad statum rei), частное право относится к пользе отдельных лиц (ad singulorum utilitatem). Однако, в современном мире такое деление не столь очевидно, особенно в международном частном праве. «Принципально важно признание единства исходных начал международного публичного права и международного частного права, все возрастающего значения международно-правового начала для становления и совершенствования институтов международного частного права». Можно добавить, что единство исходных начал приводит к взаимопроникновению частноправовых и публично-правовых норм. Более того, приобретает право на существование дуалистическая концепция общего, если угодно, публично-частного международного права. Разумеется, развивать такую концепцию необходимо с разумной осторожностью, не впадая в апологетику дуализма, но и не отворачиваясь от правовых норм и институтов, возникающих aut ex scripto, aut sine scripto. Одним из таких институтов и является институт унификации права. С учетом вышеизложенных тенденций, довольно трудно настаивать на его исключительной принадлежности к публичному праву.
Нормы на стыке частного и публичного права (semi-public law) уже известны и отражены в работах некоторых современных юристов. Уместно упомянуть некоторые другие правовые институты, в которых наличествуют как публично-правовые, и частноправовые нормы. Особенно интересны такого рода институты в праве ВТО – международной организации, которая изначально руководствуется международным публичным правом, но, тем не менее, допускает привнесение частного начала.
Природу этого явления объясняет особенность ВТО, возникшей по волеизъявлению государств и функционирующей на основе делегированного права суверенных субъектов международного права, но осуществляющей свою деятельность, в первую очередь, в интересах частных лиц, хотя бы и являющихся резидентами тех или иных государств, а также в интересах государственных, квазигосударственных и транснациональных корпораций, и поэтому приспосабливающей свое внутреннее право под эти интересы.
Соотношение публичного и частного начал в праве ВТО показательно на примере уже упоминавшегося механизма урегулирования споров в ВТО как новеллы международного права, своеобразного синтеза давно известных и появившихся совсем недавно средств и способов мирного разрешения международных споров. Этот механизм уже являлся объектом исследования некоторых российских правоведов, и при кажущейся простоте организации он отличается своеобразием функционирования.
Итак, в целях обеспечения соблюдения обязательств государств-членов ВТО по многосторонним соглашениям была создана система урегулирования международных споров, позволяющая государству-члену ВТО, которое пострадало от действий другого государства и считает таковые нарушением обязательств по праву ВТО, инициировать квазисудебное разбирательство и восстановить status quo ante либо добиться существенных компенсаций. Неотъемлемой частью Соглашения об учреждении ВТО (п.2 статьи II)  является Приложение № 2 1994 г. «Договоренность о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров» (далее – DSU). В п.2 статьи 3 DSU прямо указывается, что «система ВТО по разрешению споров есть центральный элемент обеспечения надежности и предсказуемости (security and predictability) многосторонней торговой системы».
В соответствии с DSU создан орган по разрешению споров (далее – DSB), функции которого выполняет Генеральный Совет ВТО. DSB является высшим органом ВТО по урегулированию споров, учреждает третейские группы (panels), принимает либо отклоняет выводы третейских групп и апелляционного органа, осуществляет мониторинг выполнения принятых решений, санкционирует приостановление уступок и других обязательств по международным соглашениям.
DSU предусматривает при разрешении споров между участниками ВТО проведение консультаций, рассмотрение спора третейской группой, обжалование выводов третейской группы в апелляционном органе, а также процедуру арбитража при исполнении утвержденных решений.
DSU не использует такие термины, как истец и ответчик, так как DSB не является международной судебной инстанцией. Третейские группы не принимают решений; они лишь рассматривают спор и представляют выводы (findings) в форме отчетов (reports), которые получают статус решений (rulings) только после того, как будут одобрены DSB.
Важно, что в DSU закреплена концепция более благоприятного режима рассмотрения споров, в которых одной из сторон являются развивающаяся либо менее развитая страна. Если жалоба подается против развивающейся страны, срок для проведения консультаций может быть пролонгирован до рассмотрения вопроса третейской группой. В случаях, когда стороной спора является развивающаяся страна, один из членов третейской группы должен быть представителем развивающейся страны. Развитым странам следует воздерживаться как от инициирования процедуры против наименее развитой страны, так и от применения в отношении нее приостановки уступок и других обязательств, предоставленных в ее пользу по международным соглашениям ВТО.
В качестве первой важной новеллы обычно называют правила, предусмотренные в DSU в отношении принятия ряда процедурных решений, находящихся в компетенции DSB (к примеру, по вопросу создания третейской группы или утверждения ее отчета). В соответствии с правилами требуется отсутствие консенсуса против принятия решения. Подобный консенсус известен под названием «обратный консенсус» (inverted consensus) и имеет место крайне редко, хотя такая возможность существует.
Второй новеллой является введение возможности апелляционного обжалования в постоянном апелляционном органе (далее – SAB), который учреждается DSB. После рассмотрения апелляции (appellate review) отчет SAB утверждается DSB и безусловно принимается сторонами спора, если только DSB решит на основе консенсуса не утверждать этот отчет. Наличие такого органа, несомненно, способствовало усовершенствованию механизма урегулирования споров.
В качестве третьей новеллы выделяется установление обязательных сроков (time-frame) для разных стадий рассмотрения спора, что обеспечивает принятие решения без затягивания (статья 20 DSU). К примеру, период между датой учреждения третейской группы и датой рассмотрения DSB отчета группы или SAB не должен, как правило, превышать девяти месяцев, если на отчет третейской группы апелляция не подана, и двенадцати месяцев – если апелляция подана. Правда, у сторон спора есть возможность предварительно согласовать иные сроки.
Спор между членами ВТО возникает, в частности, в случае, когда, по мнению одного из них, какая-либо выгода, которую он мог бы получить по конкретному соглашению ВТО, аннулируется или сокращается, или когда достижение какой-либо цели этого соглашения затрудняется в результате невыполнения другим членом ВТО обязательств по этому соглашению либо принятия мер, вызывающих возражения.
Согласно DSU процедуры разрешения споров могут завершиться решением, согласованным сторонами спора, при его отсутствии – отменой мер, являвшихся предметом жалобы, при невозможности отмены мер – компенсацией как временным действием до отмены мер, а при недостижении соглашения сторон об удовлетворительной компенсации – приостановлением с разрешения DSB стороной, подавшей жалобу, предоставления уступок или выполнения других обязательств по соглашениям ВТО по отношению к тому члену ВТО, который принял оспоренные меры. Разрешенный DSB уровень приостановления уступок или других обязательств должен соответствовать уровню аннулирования или сокращения выгод.
Согласно пункту 7 статьи 3 DSU целью механизма урегулирования споров является позитивное разрешение спора. Предпочтительным является решение, взаимоприемлемое для сторон спора и совместимое с охваченными соглашениями. При отсутствии такого решения урегулирование споров, как правило, должно заключаться в том, чтобы добиться отмены принятых мер, несовместимых с каким-либо из охваченных соглашений.
К применению положений о компенсации предполагается прибегать только в том случае, если немедленная отмена данной меры нереалистична, на временной основе, в ожидании отмены оспариваемой меры. Согласно пункту 10 статьи 3 DSU предусматривается, что процедура урегулирования споров не должна рассматриваться в качестве спорного действия (contentious act), но должна применяться сторонами добросовестно (in good faith).
Следует учитывать, что третьи лица могут иметь заинтересованность разного характера в отношении споров, рассматриваемых в рамках ВТО.
Во-первых, введенное одним и оспариваемое другим членом ВТО ограничение вполне может привести к аннулированию либо сокращению преимуществ третьего государства. В этом случае, если третейская группа еще не приступила к рассмотрению спора, третье государство вправе подать жалобу в DSB, и два дела объединяются для рассмотрения одной третейской группой (статья 9.1. DSU). Если же по одному вопросу подано несколько жалоб и их рассматривают несколько групп, то одни и те же члены третейских групп, во возможности, участвуют в работе каждой третейской группы (ст. 9.3. DSU).
Во-вторых, если член ВТО считает, что мера, которая уже является предметом рассмотрения третейской группы, аннулирует или сокращает преимущества, вытекающие для него из охваченного соглашения, то он также вправе прибегнуть к процедурам DSB. Такой спор, по возможности, передается первоначальной третейской группе (статья 10.4. DSU).
В-третьих, лица, имеющие существенный интерес по вопросу, который рассматривается третейской группой, имеют возможность выступать перед ней и представлять письменные заявления (статья 10.2. DSU). В данном случае преимущества третьего лица не аннулированы и не сокращены. Это важно иметь ввиду, так как право на приостановку уступок имеет только сторона, подавшая жалобу. Третье лицо таким правом не наделено, но оно вправе быть заслушанным SAB и представить ему письменные заявления.
Статья 3.2. DSU прямо указывает, что члены ВТО вносят ясность в отношении соглашений в соответствии с обычными правилами толкования международного публичного права. Однако очевидно, что разрешение споров, возникающих из применения соглашений ВТО, невозможно без толкования норм рассматриваемых соглашений, поэтому одной из функций DSB является их толкование в рамках процедуры разрешения споров, так как зачастую именно разные подходы к толкованию оказываются причиной возникновения спора. В то же время важно отметить, что ни третейские группы, ни SAB не вправе заниматься правотворчеством.
Хотя правила толкования норм международного публичного права кодифицированы в ст. 31-33 Венской конвенции о праве договоров международного уровня, принятой 22 мая 1969 г. Венской конференцией по праву договоров и вступившей в силу 27 января 1980 г., однако, третейские группы редко ссылаются на нормы, изложенные в этом документе.
Считается, что при толковании норм одного из соглашений ВТО необходимо применять принцип системного толкования, то есть учитывать положения других соглашений ВТО, а также принимать во внимание предыдущую практику рассмотрения споров в рамках GATT по применению рассматриваемой нормы. Принятые ранее решения не имеют юридической силы прецедента, однако используются ссылки на них. Практика толкования такого рода, надо признать, предоставляет большие возможности, к примеру, корпорациям по использованию принятого в национальном праве толкования частноправовых норм, ссылок на судебные прецеденты, в том числе акты Европейского суда (при этом корпорациям не обязательно быть резидентами Европейского Союза), etc.; государство-член ВТО, представляющее интересы конкретной корпорации, вполне может предоставить вниманию DSB такую информацию, и она может быть востребована.
ВТО, как и любая другая международная организация, использует распространенные принципы толкования, среди которых принцип in dubio mutius – если формулировки положения международного договора не ясны, при выборе между несколькими допустимыми толкованиями применимым является то, которое накладывает меньшие обязательства; принцип contra preferentem – если условие договора, выдвинутое одной стороной, неясно, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны; принцип ut res magis valeat quam pereat – способствовать, по мере сил, поддержанию соглашения; принцип venire contra factum proprium – не противоречить собственному предыдущему поведению.
Таков, вкратце, механизм урегулирования споров в рамках ВТО, и его положения отвечают определению публично-правового института, согласно (в пределах допустимой аналогии) концепции публично-правого характера процессуальных норм. Правилами ВТО и правоприменительной практикой органов ВТО допускается, тем не менее, прямое либо косвенное участие частных лиц в указанном процессе.
Презюмируется, что хотя споры в сфере международной торговой деятельности, разрешаемые в рамках ВТО, имеют коммерческую основу и связаны тем самым с предпринимательскими целями конкретных частных лиц, созданный в рамках ВТО механизм урегулирования споров предусматривает, что в процессе разрешения спора участвуют лишь государства-участники ВТО, которые представлены правительствами. Именно правительства от имени членов ВТО имеют право на возбуждение процедур разрешения споров, и их представители участвуют в слушаниях в рамках урегулирования споров.
В связи с этим возникает вопрос, каким образом лица, коммерческие интересы которых затрагиваются рассматриваемой в рамках механизма ВТО спорной ситуацией, могут влиять на результаты рассмотрения спора, участвовать в этой процедуре, ведь эти корпорации или предприниматели непосредственно заинтересованы в положительном для них исходе дела (к примеру, в отмене торговых ограничений, противоречащих правилам ВТО). Отметим, что участие представителей частных лиц государств-членов ВТО в рассмотрении споров прямо не предусмотрено DSU. На практике однако, частные лица, имеющие интерес в споре, используют возможности косвенного участия в процессе по урегулированию споров в ВТО, что, кстати, было предметом исследования ряда российских правоведов.
Частные лица имеют возможность обращаться к правительствам тех государств, которые применяют нежелательные для этих частных лиц меры, требуя от них отменить или изменить такие меры, а также (осуществляя формальные или неформальные процедуры обращения) к правительству своего государства. Соответственно, член ВТО в процедурах разрешения споров чаще всего представляет интересы и защищает права национальных корпораций. Широко известны примеры, когда рассмотрение спора в рамках ВТО было инициировано частными лицами. Более того, в последнее время именно таким образом происходит фактическая инициация рассмотрения споров в рамках ВТО (при формальной инициации государствами-членами ВТО). Разграничить при этом публичный и частный интерес очень непросто, скорее всего, эти интересы переплетаются.
В данном случае возникает вопрос о возможной унификации правовой процедуры по рассмотрению обращений заинтересованных частных лиц. Такая процедура, с одной стороны, должна быть урегулирована внутренним правом государства. С другой стороны, представляется целесообразным уже в рамках механизма урегулирования споров ВТО предусмотреть принятие международного нормативного акта, устанавливающего общие принципы такой процедуры. В качестве одного из вариантов может быть предложена разработка модельного акта соглашения, заключаемого между государством и частным лицом на защиту интересов этого частного лица в ВТО, иными словами, в международный оборот может быть введено понятие некоего государственно-частного партнерства по достижению определенной цели на международном уровне, и это лишь будет отражать сложившееся положение вещей, регулировать в сфере права уже имеющие место отношения. В конце концов, интересы конкретных корпораций не являются в нынешнем мире, достаточно транспарентном, чем-то скрытым; вполне логично получить возможность формулировать их на межгосударственном уровне.
Далее, частные лица могут принимать так называемое «закулисное» («behind-the-scenes») участие в рассмотрении споров в ВТО, к примеру, путем оказания правительству услуг по предоставлению специальной, отраслевой информации, исследованию фактов и сбору доказательств, а также юридической поддержки в рамках работы по подготовке и проведению разбирательства в ВТО. С начала действия GATT сложилась практика представления интересов сторон государственными юристами и экспертами, что подчеркивает межгосударственный характер процедуры. Однако ничто в текстах соглашений ВТО, включая Соглашение об учреждении ВТО и DSU, а также в обычных нормах международного права, а также в практике разрешения споров международными судами не препятствует члену ВТО самостоятельно определять лиц, выступающих в рамках устных слушаний. Частные лица могут привлекать для представления интересов государства, как при рассмотрении дела третейской группой, так и в рамках устных слушаний в SAB, компетентных в области международного права юристов и иных специалистов, пусть даже они не будут состоять на государственной службе, что допускается процедурами DSB.
DSU прямо не предусматривает возможности вступления третьих лиц в дело с целью предоставления третейской группе или SAB информации, но статья 13 DSU предусматривает право третейской группы запрашивать информацию у любого источника и консультироваться с экспертами для получения их мнения по некоторым аспектам дела. Доклад третьего лица не обязательно должен входить в материалы дела, подаваемые стороной спора. Вопрос о том, принимать указанную информацию или нет, должен решаться третейской группой в каждом конкретном случае. Легализация такого рода «закулисного» воздействия осуществляется обычно через институт amicus curiae, традиционный для стран англо-саксонской правовой семьи.
Этот институт представляет интерес и в аспекте унификации права.
Известно, что в Древнем Риме «друзьями суда» назывались лица, не являвшиеся сторонами процесса, но предоставлявшие суду по собственной инициативе соображения по вопросам права или факта. По сложившейся традиции ВТО, у третейской группы существует право (но не обязанность) принимать во внимание доклады amicus curiae. Часто именно в таком качестве выступают неправительственные организации; на международном уровне довольно большую роль могут сыграть разные международные неправительственные организации и группы, научно-исследовательские и образовательные учреждения и организации, экспертные группы, отдельные специалисты по тем или иным вопросам, пользующиеся авторитетом и использующие информацию, поступающую от заинтересованных частных лиц. Очевидно, что этот правовой институт постепенно унифицируется на частно-правовом уровне; не исключена его унификация и на публично-правовом уровне для достижения единообразия его применения в рамках ВТО. Действительно, это удобная форма непосредственного участия частных лиц в процессе; если она будет унифицирована в соответствующем приложении к DSU, это пойдет на пользу делу и корпораций, и государств.
Таким образом, можно сделать вывод, что фактическое применение ВТО обычных правил поведения вызывает необходимость разработки и установления соответствующих норм по осуществлению процедур DSB, хотя бы с целью предотвращения каких-либо возможных разногласий между сторонами спора, третьими лицами и собственно функционерами DSB, отвечающими за слаженную деятельность механизма по урегулированию споров ВТО. Этот вопрос признается важным, к примеру, государственными службами США (которые участвуют во многих спорах в рамках ВТО, далеко не всегда добиваясь их разрешения в свою пользу), поэтому и в Российской Федерации государственным структурам, внешнеторговым корпорациям и юридическому сообществу стоит обратить на это внимание.
Очевидно, что проблема соотношения публичного и частного начал не ограничивается рамками механизма урегулирования споров ВТО. При определении целей ВТО на перспективу в качестве первоочередной ставится либерализация торговой деятельности товарами и услугами через совершенствование торговых правил. Проблема заключается прежде всего в разном понимании этой цели: одна группа стран не проявляет заинтересованности в увеличении своих обязательств по либерализации, взятых во время Уругвайского раунда, тогда как другая, наоборот, предлагает ускорить и расширить снижение таможенных тарифов, проработать возможность либерализации торговой деятельности профессиональными видами услуг, как то врачей, юристов, артистов, ученых, гармонизировать технические стандарты и упростить правила определения происхождения товаров, принять дополнительные правила регулирования инвестиций и конкурентной политики. Понятно, что в реальности позиция правительств государств-членов ВТО во многом отражает взгляды крупных национальных и транснациональных корпораций, а также профессиональных союзов и сообществ, международных ассоциаций и объединений частных лиц. Такова данность современного мира, и ее нужно учитывать.
Так, в области регулирования иностранных инвестиций главная задача ВТО состоит в разработке многосторонних правил, подобно существующим многосторонним правилам в торговой деятельности. В дополнение к мерам в отдельных секторах необходим всеобъемлющий подход к инвестициям в рамках ВТО, который бы распространил на капиталовложения ее основополагающие принципы, то есть режим наибольшего благоприятствования и национальный режим. В настоящее время отсутствует четкая правовая позиция мирового сообщества относительно дискриминационных (в отношении иностранных инвестиций) национальных режимов, сформулированная более или менее единообразно. Впрочем, в этой конкретной области унификация произойдет, в первую очередь, на публично-правовом, межгосударственном уровне, хотя тенденция к применению общих правил инвестиционных контрактов также будет играть важную роль.
В области регулирования конкурентной политики ее значение по мере либерализации торговой деятельности возрастает, так как, независимо от государственных мер, часто торговые барьеры создают частные корпорации. ВТО необходимо разрабатывать основные правила конкуренции и принимать решения, которые обязывают правительства, с учетом интересов хозяйствующих субъектов, корректировать национальную конкурентную политику.
Обобщая вышеизложенное, становится понятным, что практически каждое из перечисленных направлений деятельности ВТО нуждается в тех или иных правовых институтах, основанных на унифицированных нормах, регулирующих как публичные, так и частные отношения. Более того, такая унификация достаточно часто имеет место на частноправовом уровне, лишь позже (и не всегда) осуществляется на межгосударственном уровне, обычно под давлением разных участников внешнеэкономических отношений.
Таким образом, можно сформулировать следующие концептуальные подходы к содержанию унификации права на современном этапе: во-первых, унификация права может осуществляться не только на межгосударственном, но и на частноправовом уровне, на котором унифицируются обычные нормы делового оборота, корпоративные правила поведения и стандартизированные внешнеторговые контракты; во-вторых, унификация права и на публично-правовом уровне сопровождается деятельностью по унификации на уровне частноправовом; в-третьих, нормы, которые регулируют сам процесс унификации, могут иметь частноправовой характер, при несомненном приоритете норм международного публичного права.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ


Таким образом, на основании проведенного исследования можно подвести следующие итоги.
В первой главе дипломной работы даны общие представления о международном торговом праве и его унификации.
Существуют различные точки зрения о понятии международного коммерческого (торгового) права.
Одни авторы признают его частью гражданского права, регулирующей имущественные и личные неимущественные отношения с участием иностранцев, осуществляющих предпринимательскую деятельность; основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности их участников.
Достаточно распространена такая точка зрения на международное коммерческое (торговое) право как на совокупность норм негосударственного регулирования международной коммерческой деятельности, источниками которых являются международные договоры, акты международных организаций, обычаи и обыкновения международной торговли, типовые контракты, унифицированные проформы.
Под унификацией права в сфере международной торговли понимается создание в праве разных государств единообразных по содержанию норм, предназначенных для регламентирования соответствующей группы правоотношений, которые заменяют положения национального законодательства такими единообразными нормами и тем самым создают единообразное правовое пространство, позволяющее обеспечить единые или сходные правовые условия функционирования хозяйствующих субъектов.
Таким образом, современный период унификации права международной торговли выявляет богатство юридического инструментария, использование которого обеспечивает развитие международных коммерческих отношений и разрешение международным коммерческим арбитражем возникающих при этом споров. Овладение данным инструментарием в полной мере составляет одну из актуальных задач российских участников внешнеэкономического оборота.
С точки зрения воздействия на правоприменение унификационных актов в виде международных конвенций можно выделить прямой и косвенный методы унификации.
В первом случае их положения применимы только для регламентирования отношений, возникающих между субъектами права, принадлежащими к государствам, подписавшим и ратифицировавшим соответствующую международную конвенцию. Примером являются конвенции об унификации коллизионных норм, которые создают единый коллизионный режим только для участников коммерческих отношений, находящихся на территории стран-участниц.
Во втором случае положения международной конвенции при определенных условиях применимы и к отношениям, возникающим между субъектами права, принадлежащими к государствам, не подписавшим и не ратифицировавшим такую конвенцию. Подобная ситуация возникает при применении Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи на основании п. 16) ст. 1, когда положения данной Конвенции на основании норм международного частного права подлежат применению к отношениям сторон договора купли-продажи, даже если их коммерческие предприятия не находятся в странах, ратифицировавших ее.
Таким образом, не только от предмета унификации, но и от правильно избранного метода ее реализации зависят конечный успех и применимость инструмента международной унификации.
Во второй главе проанализирована история развития унификации международного права, а также раскрыты противоречия в данной области.
В современных условиях проблема унификации правового регулирования международной торговли все еще остается актуальной. Существует серьезное противоречие между глобальным характером международного торгового оборота и правовым механизмом, в рамках которого преимущественно регулируются торговые отношения. Подобная ситуация порождает комплекс проблем, главная из которых - создание единых правил для участников этих отношений. Под «согласованием» и «унификацией» права международной торговли понимается процесс разработки и принятия правовых норм, способствующих развитию международной торговли. Международная торговля иногда сталкивается с препятствиями, связанными, среди прочего, с такими факторами, как отсутствие определенности в вопросе о применимом праве и устаревшие законы, которые неприменимы в современной коммерческой практике. Комиссия Организации Объединенных Наций по праву международной торговли выявляет такие проблемы и затем проводит тщательную разработку вариантов решений, приемлемых для государств с различными правовыми системами и государств, находящихся на различных уровнях экономического и социального развития.
Противоречие между особенными интересами стран и необходимостью общепризнанных правил, углубляется ввиду неравного уровня развития многих стран. Еще Ш. Монтескье в труде «О духе законов» отмечал, что законы должны быть приспособлены для той страны, для которой они созданы, соотноситься с ее порядком управления, территорией, климатом, населением, традициями, моралью. В целях разрешения этого противоречия традиционно применяются оговорки в конвенциях. Однако их недостаточно для полного решения проблемы. В связи с этим наряду с унификацией ведется деятельность по согласованию (гармонизации) права, при которой право не становится единым, в нем сохраняются различия, но устраняются те из них, которые наносят существенный ущерб международным торговым отношениям. С целью согласования права наряду с конвенциями благодаря работе ЮНСИТРАЛ стали применяться типовые законы и законодательные руководства (своды общих принципов, на которых должны основываться законы). Типовой закон позволяет при принятии национального закона учесть национальную специфику, а законодательное руководство допускает широкий выбор средств достижения указанных в нем целей.
Третья глава посвящена обоснованию тенденций развития унификации международного торгового права.
В целом, традиционным способом обеспечения согласованности и непротиворечивости правового регулирования торговли является выработка международными организациями (ЮНСИТРАЛ, УНИДРУА, ЮНКТАД и др.) «глобальных» конвенций и заключение соглашений в рамках региональных объединений, количество которых неуклонно растет. Вместе с тем, большое количество частных инициатив, связанных с реформированием европейского торгового права свидетельствует о кризисе норм, выработанных внутри международных организаций. Они демонстрируют разнообразие подходов к решению проблемы унификации норм торгового права, которые в целом укладываются в три ранее упомянутые западноевропейские концепции о его правовой природе. Этот процесс видится как неотъемлемая часть унификации гражданского законодательства, собственно коммерческих норм либо нормативных положений о договорах. При этом работа над унификацией последнего в Европе идет более успешно.
Результаты дипломной работы могут найти практическое применение в дальнейшем совершенствовании разработок унификации международного права в сфере торговли.
Таким образом, цель дипломной работы достигнута, задачи выполнены в полном объеме.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ


а) Нормативные правовые материалы
Гражданский кодекс РФ. Часть третья. От 26 ноября 2001 г. Раздел VI. // СЗ РФ 2001. № 49. Ст. 4552.
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ).
Международные правила толкования торговых терминов «ИКОТЕРМС-2000». Публикация Международной торговой палаты, 2000 г. № 560 // Комментарий МТП к Инкотермс-2000 / пер. с англ. 2001 г.
Закон РФ от 07.07.1993 N 5338-1 (ред. от 03.12.2008) «О международном коммерческом арбитраже» (вместе с «Положением о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации», «Положением о Морской арбитражной комиссии при Торгово-промышленной палате Российской Федерации»).
Постановление Правительства РФ от 31.10.96 г. № 1300 «О мерах по государственному регулированию внешнеторговых бартерных сделок» // СЗ РФ. 1996. № 46. Ст. 5250.
Указ Президента РФ от 18.08.96 г. № 1209 «О государственном регулировании внешнеторговых бартерных сделок» // СЗ РФ. 1996. № 35. Ст. 4141.
Федеральный закон от 08.12.2003 N 164-ФЗ (ред. от 30.11.2013) «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности».
Федеральный закон от 08.12.2003 N 165-ФЗ (ред. от 04.06.2014) «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров».
Федеральный закон от 18.07.1999 N 183-ФЗ (ред. от 21.07.2014) «Об экспортном контроле».
Федеральный закон от 10.12.2003 N 173-ФЗ (ред. от 04.11.2014) «О валютном регулировании и валютном контроле» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2015).

б) Литература
Berger К. Р. Transnational Commercial Law in the Age of Globalisation // Saggi, conferenze e seminare. Roma, 2001.
Bonell M. J. UNIDROIT Principles: a Significant Recognition by a United States Court // Uniform Law Review. 1999-3.
Dasser F. Lex mercatoria — Critical Comments on a Tricky Topic // Jusletter 6. Januar 2003.
Friedman Lawrence M. American Law in the 20th Century. New Haven, 2002.
Gopalan S. Transnational Commercial Law: The Way Forward. URL: http://eprints.nuim.ie/2493/1/SG_Transnational.pdf.
Highet К. The Enigma of Lex Mercatoria // Tulane Law Review. 1989. № 63.
Kronke H. The UN Sales Convention, the UNIDROIT Contract Principles and the Way beyond. URL: http://www.uncitral.org/pdf/english/CISG25/Kronke.pdf.
Nygh P. The Reasonable Expectations of the Parties as a Guide to the Choice of Law in Contract and in Tort // Recueil des Cours. Vol. 251. 1995.
Sanders P. Quo Vadis Arbitration? Sixty Years of Arbitration Practice: a Comparative Study. The Hague (ets.), 1999.
Struycken A. V. M. Co-ordination and Co-operation in Respectful Disagreement: General Course on Private International Law // Recueil des Cours. Vol. 311. 2004.
Sweet A. S. The New Lex Mercatoria and Transnational Governance // Journal of European Public Policy. Vol. 13. No. 5. August 2006.
Teubner G. Global Bukowina: Legal Pluralism in the World Society // Global Law Without a State / ed. by G. Teubner. Brookfield, 1997.
Алимова Я. О. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА: нормативная природа и роль в регулировании трансграничных коммерческих отношений: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Асосков А. В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012.
Гурова Т. В. Актуальные проблемы теории источников права: дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2000.
Дроздов-Тихомиров А. А. Своды принципов договорного права как инструмент регулирования сделок в международном коммерческом обороте: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Дьяконова А. А. Обычай международной торговой деятельности как источник негосударственного регулирования внешнеэкономических сделок: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Ерпылева Н. Ю. Международное коммерческое право: новеллы регулирования в области права международных контрактных обязательств // Адвокат. 2005. № 6, 8, 9.
Ерпылева Н. Ю. Международное частное право: учебник. М., 2011.
Иванюк О. А. Источник права: проблема определения // Журнал российского права. 2007. № 9.
Карсакова Н. А. Теория lex mercatoria в юридической доктрине и практике: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
Колобов Р. Ю. К вопросу о «новом торговом праве». URL: http://law.edu.ru/magazine/document.asp?magID=6&magNum=4&magYear=2005&articleID=1229752.
Комаров А. С. Прогрессивное развитие унификации правовых норм о международных коммерческих сделках // Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004. М., 2006.
Кукин А. В. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА: основные положения, юридическая природа: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
Леже Раймон. Великие правовые системы современности. - М.: Волтерс Клувер, 2009.
Маковский А.Л. Унификация гражданского законодательства и модель Гражданского кодекса государств-участников СНГ. / В кн. О кодификации гражданского права (1922 – 2006). – М.: Статут, 2010. с. 600 – 732.
Пугинский Б. И., Амиров А. Т. Важный шаг в развитии нового Lex mercatoria. URL: http://mgu-commercial-law.narod2.ru.
Родионов А. А. Тенденции развития права международных коммерческих контрактов: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
Сироткина О. В. Гражданско-правовые договоры в правовой системе Европейского Союза: проблемы унификации и гармонизации: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004.
Толстых В.Л. Вопросы процесса в решениях международных судов в первой декаде XXI века // Российский юридический журнал. – 2011. – № 3.

Гурова Т. В. Актуальные проблемы теории источников права: дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2000.
Дьяконова А. А. Обычай международной торговой деятельности как источник негосударственного регулирования внешнеэкономических сделок: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Маковский А.Л. Унификация гражданского законодательства и модель Гражданского кодекса государств-участников СНГ. / В кн. О кодификации гражданского права (1922 – 2006). – М.: Статут, 2010. с. 600 – 732.
Дроздов-Тихомиров А. А. Своды принципов договорного права как инструмент регулирования сделок в международном коммерческом обороте: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.

Ерпылева Н. Ю. Международное частное право: учебник. М., 2011.
Леже Раймон. Великие правовые системы современности. - М.: Волтерс Клувер, 2009.
Иванюк О. А. Источник права: проблема определения // Журнал российского права. 2007. № 9.
Колобов Р. Ю. К вопросу о «новом торговом праве». URL: http://law.edu.ru/magazine/document.asp?magID=6&magNum=4&magYear=2005&articleID=1229752.
Сироткина О. В. Гражданско-правовые договоры в правовой системе Европейского Союза: проблемы унификации и гармонизации: дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004.
Асосков А. В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012.
Sanders P. Quo Vadis Arbitration? Sixty Years of Arbitration Practice: a Comparative Study. The Hague (ets.), 1999.
Teubner G. Global Bukowina: Legal Pluralism in the World Society // Global Law Without a State / ed. by G. Teubner. Brookfield, 1997.
Dasser F. Lex mercatoria — Critical Comments on a Tricky Topic // Jusletter 6. Januar 2003.
Пугинский Б. И., Амиров А. Т. Важный шаг в развитии нового Lex mercatoria. URL: http://mgu-commercial-law.narod2.ru.
Sweet A. S. The New Lex Mercatoria and Transnational Governance // Journal of European Public Policy. Vol. 13. No. 5. August 2006.
Ерпылева Н. Ю. Международное коммерческое право: новеллы правового регулирования международных контрактных обязательств // Адвокат. 2005. № 6, 8, 9.
Kronke H. The UN Sales Convention, the UNIDROIT Contract Principles and the Way beyond. URL: http://www.uncitral.org/pdf/english/CISG25/Kronke.pdf.
Кукин А. В. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА: основные положения, юридическая природа: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
Родионов А. А. Тенденции развития права международных коммерческих контрактов: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
Карсакова Н. А. Теория lex mercatoria в юридической доктрине и практике: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
Highet К. The Enigma of Lex Mercatoria // Tulane Law Review. 1989. № 63.
Толстых В.Л. Вопросы процесса в решениях международных судов в первой декаде XXI века // Российский юридический журнал. – 2011. – № 3.
Комаров А. С. Прогрессивное развитие унификации правовых норм о международных коммерческих сделках // Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004. М., 2006.
Алимова Я. О. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА: нормативная природа и роль в регулировании трансграничных коммерческих отношений: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Gopalan S. Transnational Commercial Law: The Way Forward. URL: http://eprints.nuim.ie/2493/1/SG_Transnational.pdf.
Berger К. Р. Transnational Commercial Law in the Age of Globalisation // Saggi, conferenze e seminare. Roma, 2001.
Struycken A. V. M. Co-ordination and Co-operation in Respectful Disagreement: General Course on Private International Law // Recueil des Cours. Vol. 311. 2004.









30