этнические особенности хронотопов в романе А.Голдена

В конце это стремление к недосказанности, скрытность доходит до того, что Саюри отрицает, что у неё есть ребенок от Председателя, но по ряду признаков, мы должны сами догадаться об этом.Метафоры связаны с природой, и часто мы можем догадаться, что это именно природа Японии (океан, горы). Например, как Хацумомо относится к Тыкве: она обращает на нее не больше внимания, чем «на листок, случайно залетевший во двор».«Я для нее такая же соперница, как лужа для океана.»«Удочерить Хацумомо — все равно что выпустить из клетки тигра.»«пейзаж моих мыслей удивительным образом изменился.»«...пальцах, мягких, как выброшенная на берег древесина».Метафоры в согласии с японским мировоззрением бывают подчёркнуто уничижительны: «Впервые за много лет я шла спать с ощущением, что не всегда буду играть в Джионе роль капли чая, пролитой на циновку.»[2, стр.58] или «взгляд Учида лишь скользнул по моему лицу, как тряпка, смахивающая крошки со стола»[2, стр.58].Многие метафоры связаны с водой, например, описание походки гейши: «Идущая женщина должна производить впечатление волны, разбивающейся о песчаный берег.»[2, стр.40] Или - Хацумомо «уплыла». «За эти годы вода, из которой состояла моя личность, превратилась в лед. Теперь, когда Нобу напомнил о моей судьбе, лед начал таять, и во мне снова проснулись желания.»[2, стр.93]В момент принятия решения Саюри, сыграть сцену с министром, чтобы Нобу отказался от неё: «Я напоминала ребенка, идущего на цыпочках вдоль обрыва над морем и не представляющего, что может накатить гигантская волна и унести его в море.»Мы находим и философские аллегории, связанные с водой: «Мы, у кого в натуре много воды, не выбираем, куда нам плыть. Все, что мы можем, так это плыть туда, куда нас выносит жизнь.»[2, стр.31]Выражение чувств и общение с помощью природных сравнений, как, например, в диалоге с Мамехой, Саюри сравнивает себя с рекой, перегороженной платиной Хацумомо. И тогда Мамеха возражает ей в ответ, что реки иногда сносят плотины.Среди сравнений с природой Японии встретилось довольно интересное - это сравнение женской груди с горами Фудзияма. Интерес его не только в том, что здесь упоминается конкретный японский топоним, но и в том, что оно встречается в известной русской мистификации японской поэзии.Речь идёт о поэтической мистификации Ирины Ермаковой и Натальи Богатовой, Йокко Иринати [6, с.171]:Изумрудная жаба -твой драгоценный подарокспит у меня на грудимежду маленьких двухФудзиям.Интересно заметить, что аннотация сборникаБелая бабочка Йокко с этим стихотворениемпоявилась в Комсомольской правде в 1992 году, а роман Голдена, как известно, вышел в 1997 году. Не зная хорошо японскую литературу, мы можем только догадываться, был ли у Голдена и наших поэтесс общий японский источник и какой для такого сравнения.Особенности японского мировосприятия, символизм выражаются также в сравнениях материальных вещей с нематериальными (украшения для волос - мечта), философские категории – с бытовыми (судьба - вечеринка).«Судьба не всегда похожа на вечеринку в конце дня.»«Мечты похожи на украшения для волос. Девушкам нравится носить много таких украшений, но когда они становятся старыми, они глупо выглядят даже с одним таким украшением.»[2, стр.77]«Что, если бы я, умирая, осознала, что каждый день думала о человеке, который никогда не будет со мной? .. Я напоминала себе танцовщицу, с детства репетирующую танец для представления, которое никогда не состоится.»[2, стр.91]Так же символично, иносказательно передаются отношения персонажей друг с другом, например, вот как Чио передает отношение к ней Хацумомо: «Уверена, если бы однажды её попросили взять меня в чайный дом Мизуки и представить тамошней хозяйке, то вместо этого она отвела бы меня на набережную и со словами: «Река Камо, знакома ли ты с моей младшей сестрой?» — толкнула бы меня в воду.»[2, стр.33]Как уже говорилось, внешность персонажей почти не описывается, но передаются ощущения от них: вода – Саюри. В случае же с Председателем, хронотоп встречи с нимвключает в себя внутреннее пространство лёгкости, безопасности и свободы.Когда Саюри встречает, как она думает, господина Танака, но это оказывается Председатель: «Неожиданно всё во мне и вокруг меня успокоилось, словно этот человек оказался ветерком, а я облаком, носимым им по небу.»Она сравнивает себя с «отпущенным на волю воздушным змеем.», подчеркивает чувство лёгкости - «я наслаждалась тем, как легко он двигался».[2, стр.51]Также это пространство знакомое и безопасное: «Это был знакомый мне человек, в каком-то смысле более знакомый, чем мое собственное отражение в зеркале.»К этническим особенностям пространства в романе относятся также обильно встречаемые пояснения к тексту с японскими терминами. Например, приводятся японские названия ударов – способов игры на барабане цуцуми. Названия инструментов : флейта фуэ, сямисэн. Подробное описание чайной церемонии. Упоминание видов театрального искусства: Театр Но, Театр Кабуки.В тексте встречаются небольшие исторические вставки. Например, в рассказе о чайном доме Ичирики, самом известном чайном доме Японии, упоминается подлинная история об известном самурае XVIII века и его подвиге.Подробно описывается значение имени главной героини - Саюри, слова «гейша» и других терминов. Каждое название приводится по-японски с переводом – причёска начинающей гейши – момоварэ – «разделенный персик», окобо – деревянные туфли и т.д.Поясняются и другие культурно-этнические особенности, например жесты: «В Японии показанный мизинец означает «любовник» или «любовница».»[2, стр.86]Пояснения повторяются несколько раз в тексте в разных главах, так как их много и ясно, что читатель не сможет всё сразу запомнить. Так туфли окобо возникают в главе, где Чио первый раз идёт на прогулку с Мамехой. Но уже через две главы, об этих туфлях рассказывается как бы заново.Это наводит на мысль, что автор осознаёт, что он пишет свой роман для западного читателя, малознакомого с японской культурой.Так, от лица Саюри он объясняет, что волшебная для неё музыка для иностранцев звучит как «кошачье мяуканье». Или возьмём цитату о чае: «При этом образуется пенистая зеленоватая жидкость, называемая матча, отнюдь не популярная среди иностранцев. Согласна, наш чай может восприниматься, как зеленоватая мыльная жидкость с горьким вкусом, и нужно время, чтобы к нему привыкнуть.»[2, стр.36]Таким образом, в романе появляется хронотоп читателя – это западный человек, американец. Это мир, к которому обращается Саюри, рассказывая свою историю. Западный читатель ощущается в книге и через вставки, похожие на интервью: «когда я беседовала с иностранцами о моем образовании, они спрашивали...» Одновременно здесь проиходит перенос в будущее, несмотря на грамматическое прошедшее время. Это достигается с помощью слова «иностранцы», так как по ходу развития сюжета традиционная Япония всё больше уходит, и всё больше иностранного возникает в пространстве, окружающем героиню (рассказы об американцах, их культуре). В конце романа мы видим героиню в Америке, таким образом, всё иностранное ассоциируется с будущим, а традиционное японское – с прошлым. Автор пытается строить параллели с западным миром, объясняя и находя в нём аналоги «гейши». «Я часто спрашивала себя, почему мы не можем найти общий язык, ведь у нас так много общего. Она такая же содержанка, как и я в свое время.»От лица героини, он пытается выразить хорошие отношения к американцам: «Все истории о вторжении американских солдат, убивающих и насилующих нас, оказались вымыслом. ...мы стали понимать, что в целом американцы довольно добрые люди.Разве это не те же американские солдаты, которых нас научили ненавидеть, бесчеловечно бомбившие наши города? Теперь они проезжали по нашим городам и деревням, разбрасывая конфеты детям.»[2, стр.91]Можно сказать, что автор пытается в своём романе строить диалог двух культур, так сама главная героиня в свою очередь впервые знакомится с явлением американской культуры - кабаре.Таким образом, образ читателя, слушателя рассказа гейши, предстаёт и как форма присутствия автора в романе.Ещё одна этническая особенность, которую уловил автор, это разделение мира на мир мужчин и мир женщин. Два мира, которые пересекаются только в строго отведённых для этого местах: в романе это чайные дома и мероприятия, на которые приглашают гейш. Мир мужчин при этом предстаёт активным, решающим судьбы себя и других, ведь не случайно в конце оказывается, что именно Председатель буквально во всём определил судьбу Саюри. Мир женщин, гейш, которому посвящена большая часть романа, наоборот, пассивен, опирается на случайности, должен подчиняться, слушаться и верить в судьбу. Гейша никогда не выйдет из дома, если у неё за спиной не высекут искру на счастье, гейши пользуются альманахом, выбирая счастливые дни для своих поступков. Именно неудачно выбранным днём, объясняется неудавшийся побег Чио-Саюри. Активность женщины может проявляться только в том,что она должна слушать вселенную. «Ты должна научиться находить время и место для событий.» - говорит Саюри Мамеха.Но несмотря на свою разделенность, эти миры объединяет именно их этническая принадлежность Японии. Хороший пример этому, как Мамеха побывав на соревнованиях борцов сумо, и вдохновившись приёмом хатаки коми, применила его в своей борьбе против соперницы.Здесь опять проступает символичность японской культуры и романа, когда реалии одного мира символично перетекают в другой.Заключение и выводыВ условиях специфического хронотопа различные мотивы, композиционные и сюжетные приёмы вступают в новое художественное единство. Художественное время в литературе обычно понималось либо как время в изменении, движении, либо как связь между событиями и эпохами реального мира. Но тенденции современной литературы говорят о том, что наметился синтез этих двух представлений. Реальные исторические и этнические хронотопы приобретают символические смыслы, принадлежащие только этому художественному произведению и служат вехами в развитии сюжетной линии. Пространство в произведении, определяется творческим замыслом автора, это его модель мира. Пространство в художественном произведении многомерно и символично. Одни и те же феномены окружающей действительности могут нести разный смысл. Художественное пространство не всегда соотносится с реальным. Часто восприятие этого пространства героем может зависеть от его эмоционального состояния. Но бытийное пространство, географические названия, географические особенности места могут проникать и во внутренее психологическое пространство героя в виде особенных этнических реалий, которые его окружают. И тогда образы, которые возникают в его мыслях, будут ассоциироваться с определенной культурой. В нашем случае с японской.Это может достигаться не только с помощью упоминания конкретных названий места, но и с помощью атрибутов культуры, названий предметов, которые используются с данной культуре путём вплетения их в общий символический контекст. А также путём использования этнических психологических особенностей. В нашем случае любовь японцев к тайне, недосказанности, принижению себя. Все эти этнические особенности менталитета проявляются в привычных нам литературных приёмах, и придают им «японский» вкус.В тоже время благодаря хронотопу автора-читателя, мы осознаём автора романа как американца и видим его одновременно в роли читателя его же романа, что приводит к тому, что в некотором роде мы перестаём ему доверять и воспринимаем эту историю как красивый фантастический вымысел.Список литературы:1. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Худож. лит., 1975.2. Мемуары гейши, Артур Голден, Издательство: Столица-Принт, 2005 г., 400с.3. Халяфкаева А. И., Божкова Г. Н. ВИДЫ ХРОНОТОПОВ В ПОЭТИЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ Н.Н. ТУРОВЕРОВА // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XXIII междунар. науч.-практ. конф. – Новосибирск: СибАК, 2013.4.Н.Ю. Печетова Языковые средства организации времени и пространства в современном художественном произведении// Всероссийская научно-практическая интернет-конференция «Слово в романе: проблемы междисциплинарного исследования. Памяти профессора В.М. Переверзина», 2013г., с.1805. Саметова Ф.Т. КОНЦЕПТ «ВРЕМЯ» СКВОЗЬ ПРИЗМУ АНТРОПОЦЕНТРИЗМА// Электронный периодический научный журнал «SCI-ARTICLE.RU», №3 (ноябрь) 2013, с.2586. Людмила Ермакова, Вести о Япан-острове в стародавней России и другое, Москва, Языки словянской культуры, 2005 год, 269с.7. Художественный текст как динамическая система, Москва, 2006 г.8. Е. Е. РассадинаВизуализация образа гейши в романе «Мемуары гейши» А. Голдена, Ярославский педагогический вестник , 2011 , № 3 , Том I, с.2579.А.Б.Термиболат Проблема хронотопа в современной прозе, Алма-аты, 2003, с.1999. Светлана Сорокина,Жанр романа с ключом в русской литературе 20-х годов ХХ века //Новые исследованияhttp://vestnik.yspu.org/releases/novye_Issledovaniy/32_6/10. Погребная Я.В.АСПЕКТЫ НЕОМИФОЛОГИЗМА СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ГЕРОЙ И ЕГО СУДЬБАhttp://www.rusnauka.com/10_DN_2012/Philologia/8_100956.doc.htm