мотив страха в творчестве Кафки

Образ чиновников часто встречается и в их произведениях. Чаще всего главный герой их прозы – чиновник или какой-то иной мелкий служащий, который или просто больше ничего не знает, кроме работы, или вынужден работать в силу различных причин. Правда, причины различны. У Кафки часто герой вынужден содержать семью (престарелых родителей, младшую сестру), у Гоголя же герои одиноки и вынуждены содержать самих себя, иначе у них просто не будет средств к существованию.
Одиночество – ещё один общий мотив. Но проявляется он вновь по-разному. Гоголь показывает своих персонажей в самом деле одинокими. Они живут одни, не имеют друзей, не уважаемы коллегами, чаще всего общество их отторгает или просто не замечает. То есть одиночество не только внутреннее, но и внешнее.
У Кафки одиночество в первую очередь внутреннее, тогда как внешне герой всё-таки не одинок. В «Приговоре» и «Превращении» у героев есть семьи, они живут не одни. Но при этом их всё равно никто не понимает и не принимает, они обречены на страдания в одиночестве и, в конце концов, на гибель.
Интересно, насколько по-разному оба писателя пользуются пространством. У Гоголя в «Шинели» и «Записках сумасшедшего» пространство практически не ограничено. Его персонажи свободно перемещаются по городу, с ними можно столкнуться в любом месте – и этими своими перемещениями они вселяют в окружающих ужас. У Кафки в «Превращении» и «Приговоре» герои в первую очередь привязаны к дому, точнее даже к какой-то одной комнате. В «Превращении» Грегор заперт в своей комнате, любая попытка выбраться из неё заканчивается новой волной ужаса, скандалом, болью и даже травмами и ранениями, которые ухудшают состояние персонажа. В «Приговоре» Георг не столь привязан к комнате, но она всё равно играет ключевую роль. Кафка использует яркий контраст: комната самого Георга светлая и уютная, а комната его отца тёмная, мрачная, неприветливая. Он перемещает Георга в тёмную комнату, что усиливает атмосферу страха, нагнетает, сгущает краски. И эта тёмная комната усиливает его чувство вины, перемещает его в очень неуютные, страшные условия. Но выход из комнаты, упрощённо говоря, приводит персонажа к гибели.
Также можно заметить присутствие мотива лабиринта. Своеобразный лабиринт – улицы города у Гоголя. А у Кафки лабиринт – это дом Грегора с огромным количеством дверей, которые постоянно возникают и препятствуют ему. Да, конечно, на деле это одна и та же дверь, но Кафка использует её по-разному, создавая ощущение многочисленных дверей. А уж «Нора» вообще является полноценным воплощением лабиринта с многочисленными проходами и переходами, в которых так легко заблудиться. В целом же лабиринт – это тот мотив, который у многих способен вызвать страх. Если обратиться к мифологии, то сразу вспоминается лабиринт Минотавра – жуткое место, из которого мало кому удавалось выбраться живым, в котором обитало жуткое чудовище. За пределами же мифологии лабиринт остаётся местом, в котором легко потеряться и сложно отыскать выход. А раз выход сложно отыскать, то появляется страх. Страх, что выход так и не будет найден, что так и придётся встретить свою смерть в этом лабиринте.
Страх и у Гоголя, и у Кафки присутствует сполна и подкрепляется различными аспектами. Например, отсутствием объяснения происходящему. Почему Грегор превратился в насекомое? Почему разговор Георга с отцом обернулся самоубийством? Почему персонаж «Норы» без конца мечется между различными страхами, о каких мифических чудовищах он думает? Почему кому-то понадобилась шинель Акакия Акакиевича и почему он после смерти бродил по улицам, а затем перестал? С чего началось безумство Поприщина? На все эти вопросы нет чёткого ответа. И такая неопределённость внушает дополнительные опасения. Неизвестность всегда пугает, равно как и то, что невозможно объяснить с точки зрения науки или логики. А ещё более пугает внезапность событий. Ничего не предвещало беды, и вдруг внезапно происходит что-то, что полностью меняет весь привычный уклад жизни. Неожиданные перемены – ещё одно пугающее многих явление. К ним невозможно подготовиться, их нельзя предотвратить.
Понять, что подтолкнуло к такому развитию сюжета, невозможно – и Кафка, и Гоголь не уделяют внимания предысториям своих персонажей.
Оба писателя очень талантливо сталкивают два мира. С одной стороны – полнейшая рутина и обыденность. Главные герои живут по заданной схеме «дом-работа», за её пределами у них мало что есть. Жизнь очень простая, порой даже скучная, абсолютно ничем непримечательная и непривлекательная. Но, с другой стороны, в эту обыденность и рутину внезапно врывается нечто странное, непривычное: нетипичное поведение отца в «Приговоре», непонятная смена образа в «Превращении», неожиданные проблемы с шинелью в «Шинели», проявившееся безумство в «Записках сумасшедшего». Конечно, не всегда имеет место быть именно что-то мистическое. В «Записках сумасшедшего» или в «Приговоре» никакой мистики нет, но реальность от этого не становится менее страшной.
И ещё один общий момент – бесцельность того, чем занимаются персонажи. Они вроде бы заняты работой, но кому это нужно? Акакий Акакиевич даже не может позволить себе новую шинель, вынужден ужасно экономить и долго копить на неё. Для чего ему такая работа? Поприщин тоже не получает удовольствия от работы, да и отношения с Софией ему едва ли нужны, всё-таки он уже по меркам того времени староват для брака, ему уже за сорок. Грегор вроде бы живёт для того, чтобы содержать семью, но затем оказывается, что они могут справиться и без него – ведь они продолжают вполне неплохо жить даже после того, как он превращается в насекомое и не может ходить на работу. Таким образом получается, что всё, чем занимаются персонажи, якобы нужно, но не играет на самом деле весомой роли. Эти персонажи – лишние люди, они никому не нужны и не способны сделать мир лучше. [12]
То, что изображали на страницах своих произведений Гоголь и Кафка, смело можно называть кошмарами. Описанное в самом деле напоминает дурной сон кого-то из персонажей, кажется, что на последней странице он закончится, герой произведения проснётся и вернётся к вполне обыденной и привычной для него жизни. Но этого не происходит. Чаще всего всё завершается очень трагично и уже не имеет шансов на хоть какое-то исправление. Смерть уже не исправить, это самое страшное, что может произойти – и оно происходит. Смерть – это то, от чего нет спасения. Пусть причины её в различных произведениях различны, она всё равно неминуема и безжалостна.
Однако что отличает описываемое от кошмарных снов – простота. Кошмары обычно бывают более многослойными и сложными, тогда как Кафка и Гоголь описывают события, которые на первый взгляд выглядят довольно простыми. Нет сложных скачков, как это бывает во сне, нет внезапных метаморфоз и неожиданной нелогичности, которая возникает вдруг где-то в середине сна. Нет, всё идёт довольно ровно и размеренно, жизненно, что дополнительно мешает верить в то, что описываемое является всего лишь сном. [11]
Таким образом, у Кафки и Гоголя очень много компонентов, которые позволяют отразить мотив страха во всей его полноте. Страх складывается из многочисленных деталей, создавая сюжет, который в самом деле способен пугать и вводить читателя в определённое состояние, состояние страха.



Заключение
Мотив – это достаточно сложное понятие, которое используется в различных областях. Литература не стала исключением.
Существует довольно много подходов к пониманию, что же следует называть мотивом литературы. Литературоведы в различное время по-разному объясняли это понятие, их мнения по данному поводу во многом расходятся. Но всё-таки принято считать, что мотив – это простейшая единица сюжета произведения, которая выполняет три ключевые функции: суггестивную, моделирующую и тематическую. То есть мотив – это то, что внушает читателю определённое настроение, состояние, объединяет различные части сюжета друг с другом, делает переходы между ними более логичными и плавными, а также указывает на тему произведения, делает её более явной и понятной. Достигаются все эти эффекты за счёт того, что мотив и слова, указывающие на него, повторяются многократно на протяжении всего повествования.
Мотивы бывают различными, их существует такое большое количество, что они даже не поддаются классификации. Но, тем не менее, можно выделить ключевые мотивы, которые встречаются довольно часто. Таким мотивом можно назвать мотив страха. Его можно встретить в различных произведениях различных авторов, например, у Ф. Кафки и Н.В. Гоголя.
Мотив страха пронизывает многие произведения этих писателей, проявляясь в различных формах и различными способами. Это и одиночество, и непонимание со стороны родных, и непринятие персонажей произведений обществом. И, конечно, это некие мистические, необъяснимые, странные события, которые внезапно происходят с героями произведений и нарушают привычный уклад их жизни. Всё это, разумеется, не может не пугать.
Атмосферу страха усиливает ещё и чувство вины, которое возникает у персонажей, а также чувство оторванности, изолированности от окружающего мира, ощущение себя лишним и тем, кого не принимают. Многочисленные болезненные переживания усугубляют ситуацию, делают описываемое на страницах произведения ещё более страшным и безнадёжным.
В том, как передают атмосферу страха Гоголь и Кафка, есть довольно много общего. Хотя, конечно, они используют несколько различные приёмы, по-разному передают читателю то, что хотят сказать.
Список использованных источников и литературы
Брод М. Отчаяние и спасение в творчестве Франца Кафки // Брод M. О Франце Кафке. – СПб. : Академический проект, 2000. – С. 333-395.
Бучилина Ю.Н. К вопросу о соотношении сюжета и мотива как структурообращующих элементов в словесном творчестве.//Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2009, №2. – С. 236-241.
Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов / А.Н. Веселовский. Историческая поэтика. – Л.: Худож. лит., 1940. – 649 с.
Гармаш Л.В. Теория мотива в литературоведении. //Наукові записки Харківського національного педагогічного університету ім. Г. С. Сковороди. Сер. : Літературознавство. – 2014. – Вып. 1(2). – С. 10-22.
Гёте И.В. Об эпической и драматической поэзии // Гёте И.В. Собрание сочинений в 10 т. Т.10. – М., 1980. – С. 274–277.
Гоголь Н.В. Собрание сочинений в девяти томах. Том третий. Повести. — М., Русская книга, 1994. – 446 с.
Западное литературоведение XX века: Энциклопедия. – Москва: Intrada, 2004. – 560 с.
Кафка Ф. Собрание сочинений в 3 томах. Том 1. – М.: Художественная литература, 1994. – 528 с.
Кафка Ф. Собрание сочинений в 3 томах. Том 2. – М.: Художественная литература, 1994. – 560 с.
Кеба Д.А. Пространственная форма в романах Франца Кафки как средство выражения мировоззренческого поиска // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2016. № 8(30).
Кругликов В.А. Незаметные очевидности (зарисовки к онтологии слова). – М., 2000. – 203 с.
Манн Ю. Встреча в лабиринте (Франц Кафка и Николай Гоголь) // Вопросы литературы, №2, 1999.
Мещеряков Б.Г., Зинченко В.П. Большой психологический словарь. – М.: 2003. – 672 с.
Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. – М.: Издательство "Независимая газета", 1998. – 512 с.
Невзорова, Н.П. Притчи и новеллы Франца Кафки: к проблеме изучения модернизма в школе / Н.П. Невзорова ; БелГУ // Лингвистические и методические основы филологической подготовки учителя-словесника : материалы междунар. науч.-метод. конф. : в 2 т. / БелГУ, Старооскол. фил. ; под ред.: И.Б. Игнатовой, Л.Н. Разинковой, Н.Н. Семененко. – Старый Оскол, 2005. – Т.1. – С. 318-326.
Руднев В. Философия языка и семиотика безумия: Избранные работы. – М.: Издательский дом «Территория будущего», 2007. (Серия «Университетская библиотека Александра Погорельского»). – 528 с.
Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог. Вып.3: Проблема страха в русской литературе XX века / Ред. Т.Л. Рыбальченко. – Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2001. – 188 с.
Силантьев И.В. Размышления Гёте о мотивах: нарратологический комментарий.// Сибирский филологический журнал. 2011. № 2. Научное издание. Новосибирск: НГУ, 2011. – 240 с.
Фараджев К.В. Отчаяние и надежды Франца Кафки // Человек. –1998. – №6. – С. 496.
Чернец Л.В. Введение в литературоведение: Учеб. пособие/Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, А.Я. Эсалнек и др.; Под ред. Л.В. Чернец. – М.: Высш. шк., 2004. – 680 с.
Шалыгина С.Г. Понятие «Мотив» и его интерпретация в теории литературы и музыке // Социально-экономические явления и процессы, 2012. №1 – С.250-254.











26