Особенности диалектной фразеологической лексики (на материале

*НА ВЗДЫМКЕ РАБОТАТЬ. Собирать живицу. Ср.: *НА ВЗДЫМКАХ РАБОТАТЬ.
На вздымке работал в химлесхозе. Ну, вздымщик на подсочке, добывал живицу, корил лес, подсачивал.
[— А что такое корить лес? — Собир.].
Это кору подготавливать к резке. Летом. А зимой окоряли [221 (7). Бедея Кежемск. Красноярск.]»1.
Словарь дает представление о лексическом разнообразии байкальских говоров русского населения, четко структурирует диалектные лексемы благодаря выделению структурных классов лексических (слов с корнями, отсутствующими или отличающимися словообразовательными аффиксами от литературных единиц; сложных слов, обе или одна часть которых известна в литературном языке), фонетических, семантических диалектизмов (слов, совпадающих с литературными по составу и звучанию, но расходящихся по значению); диалектных словосочетаний; фразеологических диалектизмов.
Например, в с. Седаново Усть-Илимского района Иркутской области от Марии Егоровны Шаманской (1933 года рождения) в 1986 году Г. В. Афанасьевой- Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к лексеме «вить»:
«ВИТЬ. *ВИТЬ ХОРОВОД. Водить хоровод, двигаться по кругу с пением и пляской.
Если дожж хороший, сильный шёл, когда вот урожай, вот когда надо было поливать, дак девки все выскако- вали на улицу, говорит... Но надо было хоровод вить. Обязательно. Но токо девкам восемнадцати лет, гыт, бегать кругом. За руки брались и как хоровод водили под дождём. Говорили, что пшеница наливается...И если дожж пошёл такой сильный, и вот бабушка говорила всё время, что надо восемнадцати лет девкам хоровод вить обязательно под этим дождём. Это баушка рассказывала, баба Даша [340 (7). Седаново Усть-Илимск. Ирк. (Баргузинск., Кабанск., Кяхтинск. Бурятии; Балаганск., Баяндаевск., Боханск., Братск., Казачинско-Ленск., Катангск., Качугск., Ольхонск., Осинск., Слюдянск., Усть-Илимск. Ирк.; Тасеевск. Красноярск.; Сретенск., Шилкинск. Читинск.)]»2.
Лексикографический источник систематизирует краевую ономастику (топонимы: ойконимы, гидронимы, оронимы, микротопонимы; антропонимы: личные имена, имена-прозвища; зоонимы, мифонимы, космо- нимы, агионимы, экклезионизмы, народные названия праздников, этнонимы).
Например, в с. Ярки Богучанского района Красноярского края от Галины Федоровны Лушниковой (1929 года рождения) в 1986 году Г. В. Афанасьевой- Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к гидрониму:
«ВИНОКУРНЫЙ РУЧЕЙ. Гидроним. Название реки, протекающей на территории Качугского района Иркутской области.
У нас аппарат был самогонный раньше. В бочки затаривам брагу, муки туда, и вот она стоит киснет-кис- нет, потом всё, уже надо варить. Мы на коня эту бочку и вон в ту... Варить-то, это там в лесу не видно, у этой, у Винокурного ручья. И туда увезут <...>. А там вдвоём и посиживашь, поваривашь. Пробуешь. Которы потом и выползти не могут оттуль. А который раз она пригорь получится! Вот мы с этого, какой вот у нас был, как... сабантуй-то назывался, после жнитва, допустим, в клубе соберёмся. А этот самогончишко быват пригорь! Жрём! Ничего!
[— А делали-то из зерна? — Собир.].
Из зерна и из аржаной муки. Туда положишь дрожжей наберёшь, и в тепле [318 (7). Ярки Богучанск. Красноярск.]».
Словарный материал, расположенный в алфавитном порядке, снабжен сетью перекрестных отсылок к фонематическим и акцентным вариантам слова, что, в свою очередь, дает представление о вариантности как о важнейшей черте байкальских говоров.
Например, в с. Зюльзя Нерчинского района Читинской области от Ульяны Андреевны Анциферовой (1894 года рождения) в 1981 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к наречию «вкрадкой»:
«ВКРАДКОЙ, нареч. Тайком, украдкой. Ср.: ВКРАД, ВКРАДКОМ, ВКРАДОЧКУ, ВКРАДУЧИ, ВКРАДУЧИСЬ, ВКРАДЧЕ, ВКРАДЧИМ, ВКРАДЧУ
А ичиги шили из кожи. Скотину заколят, её выделают. В войну-то у нас отбирали же эту кожу, носить нечего, обуток не было. Дак вкрадкой делали эту, кожу-то. Вот сделаешь, вечером делаешь, а на день-то в подполье забрасывали. Ой, жили-то всяко-разно! А счас в народе и браво стало, жизнь, — уже смерть подходит [389 (7). Зюльзя Нерчинск. Читинск.]»4.
Словарь может служить прекрасным подспорьем для изучения стилистических регистров речи русского старожилого населения Прибайкалья и Забайкалья. В источнике очерчен эмоционально-экспрессивный и оценочный фон говоров: используются пометы, указывающие на оценочную, экспрессивную, эмоциональную характеристику единиц; сделан акцент на отнесенность лексики к промысловой или ремесленной зоне: охотн., рыбол., ткац.; маркирована обрядовая лексика. Пометами, связанными с частотностью употребления, выделена архаичная лексика, связанная с утратой обозначаемых реалий или заменой наименования предметов.
Например, в с. Обор Петровск-Забайкальского района Читинской области от Нины Васильевны Кузнецовой (1935 года рождения) в 2008 году Г. В. Афанасьевой-Медведевой записан следующий текст, составивший иллюстрацию к экспрессиву:
«ВИСЛОБРОВЫЙ, -ая, -ое. Экспр. Хмурый, недоброжелательный, глядящий исподлобья.
Мама моя тоже Стишку в вид видела, бандита, он убивал богатых... И Стишку встретила. Вислобровый такой, говорит, взгляд-то такой страшный (...). Оне же жили-то на станке, мама-то.
А сюда-то переехали, в Обор-то, ну а дорога-то была, может, она со станку шли или где ли, и он её встретил. Встретил на станке, там где-то дорогой, да и спрашиват:
Ты почему, бабушка, одна ходишь-то?
А она говорит:
А чё?
А Стишку-то не боишься?
Она говорит:
Да не, не боюсь. Я чё его буду бояться, Стишку-то?! — говорит.
А он и говорит:
А вот я Стишка.
Ага. Прямо сказал:
А я вот Стишка [328 (7). Обор Петровск- Забайкальск. Читинск. (повсем.)]»5.
В словаре выстроены синонимичные связи лексем внутри говоров — разнокорневые и однокорневые синонимы перечисляются в первой по алфавиту словарной статье после сопоставительной пометы «Ср.».
Например:
«ДВЕРЕДИТЬ, -жу, -дишь; несов., перех. Ткац. Ссучивать; свивать, скручивать две нити (пряди) в одну. Ср.: ДВОЕРЯДИТЬ, ДВУРЕДИТЬ, ДВУРЯЖИТЬ.
Сеяли конопле. Вырастет. Потом её начинают дерьгать. Выдергают таким горстям, завяжут в кучу, кучам большим ставят. Потом, когда подсохнет, молотить его надо, молотилом молотили. Измолотят, зерно там провеют, соберут в кучу, а это, значит, мочат, корни-то, неделю, две ли мочат. Вымочат его, потом женски-то вытасковают и на мялке мнут. Изомнёшь. Шшоткам чесали и верёвки делали. Потом на прядее пряли. То лето пряли, потом двередипи, ссучивали, чтоб толще были. На задники верёвки, на изовёртка вожжи. Кули пряли, трусы, полотенца шили, рубашки шили, юбки, платье. Я носила трусы: тонко мама напрядёт. Покрасят чистотелом: напаришь корни и в отвар и туда платье. Оно прямо жарко-жарко, красиво. К Пасхе, к празднику одеешь [155 (13). Толмачёво Качугск. Ирк. (повсем.)]»6.
7. Словарь дает возможность по последовательности расположения значений многозначных слов определить логические или генетические связи между семантикой или частотой употребления слов (по убыванию).
Например:
«БРЮХО, -а, ср. 1. Живот.
А вот в Зун-Мурине тоже жил Магай. Наша тётка Фиса, дак он свёкор ей был. Он потом ходил, баушка-то отправит всего, хлеба накладёт, гостинца, а он заблядовал с тёткой этой, Аглей, с соседкой-то. Придёт по огороду и к тётке Агле зайдёт, и всё отдаст. А потом свекровка-то пришла к ей да говорит:
Чё, понравилось?
Она говорит:
А чё?
А я тебе гостинца-то отправляла?
Она говорит:
Нет, я никакого гостинца, — грит, — не видала, мне не приносит никогда.
Вот его разоблачили. А он потом знашь чё тётке Фисе заделал? У неё всю дорогу брюхо ревело. Вот эдак: «И-и- и-и!». Ой! Потом брюхо совсем утянулося у ней, пуп-то совсем туды утянулся. Она, бедна, так ходила. И потом всё давило-давило-давило её, всё ревело-ревело! Ой! Она говорит:
У меня солитёр.
Папе, папка поедет в Слюдянку, она закажет:
Купи-ка мне омуль. Я буду выводить, это солитёр.
И всё вот это, омуль ела. Он ей прямо привезёт вот
такого омуля! Ой, чё здоровый омуль! Ага. Ой-ой, я удивлялась! Вот не поверишь: вот таки толстые и вот таки! Вот чё! Омуль. Он привезёт, она ест (...). Я часто к ей всё время ночевать бегала. И вот это:
И-и-и! — закричит в брюхе-то.
И она потом так, слюна у ей вожжой шла-шла-шла, так умерла. Ничё они, это, не могли. Надо было к ламе, а он, грит, знал и, видно, сильно знал, какой-то Магай тоже, грит, жил. Вон дядя Яша-то, отец, видно, был. И вот ей заделал, вот свёкор-то. Она бедна, ой, чё мучи- лась-то! (...).
Тётка Фиса. Она жила на Харшелоте. Они две соседки, врядом жили.
А он обойдёт да и к тётке Агле зайдёт, всё ей отдаст [482 (4). Еловка Тункинск. Бурятии (повсем.)].
Живот беременной женщины.
Я одна. Трое детей у нас родилося. Старший сын с сорок восьмого года, самый голод. Я ходила в положении. Картошек нет, один турнепс, а турнепс рожался как стулья, полно подполье. Я вот этот турнепс или напеку его, или сырым ломтям нарезываю: мне чем-то брюхо-то надо набить, он у меня там становит, ребёнок-то. Ну, вот всяко-разно ростила его тоже в брюхе. Родила, мучилась — закусить даже вот с родин, даже капельки крошки хлеба. А он как раз, дед-то, был в городе, уехал за семенам на паре коней. Это было тринадцатого вот апреля. Вот он, это... Я как раз мучаюся, рожаю ребёнка этого, первого, ну и молода ещё, это, девятнадцать лет, и трое суток мучаюся. Уже без сознанья, а сюда ехать двадцать пять километров, тут врач-то как была в Ляпуновой, двадцать пять километров верхом. А апрель, распутица, земля, проступня. А вон и сейчас проступни, ну, дорога-то, снег-то, проваливаются. Когда мягко идёшь, они проваливаются. Ну, даже по дороге, у меня вот Ольга, Кольчинова мать, Ольга со мной была, вела меня по деревне, по дороге, и мы падали. Проступни. Проступимся и падам. И едва поднимет меня, а у меня роды. И вот кое- как, это... Ну и водила. Он приехал вярхом, бросил коней, семена эти, горох. Приезжат. Ладно, что он, как... Ну, вот стояли меня тут. Поисти нечего, с родин. Господи! Чё, кого. Ну, кого-то, Бог его знат, баланду каку-то там принесли кто. Бабушки, четыре бабушки было, баушничали. Ну, родился, чё, некогда водиться было. Надо работать, зарабатывать, надо было в минимум вырабатывать двести сорок трудодней, душа вином [483 (4). Усть-Киренга Киренск. Ирк. (повсем.)].
Беременность.
У меня свекровь рассказывала. Мама, говорит, только прилягет... Невестка она, значит, его, дедушки невестка, мама-то её-то, свекровкина-то. Она, говорит, всё делат: моет-моет (некрашено же было всё), белит, моет, скребёт. Только мама, говорит, прилягет, а он подойдёт, дед-то, и говорит:
Солоня! — Соломонида она. — Солоня, вставать надо! Там налаживать на стол (Великий же пост, не ели же никого). — Солоня, вставать надо!
А я ей, свекровке-то, говорю:
А чё Варварушку-то свою не будил, жену? Сильно уважал?
А она ничё делать не умела! Ничё, гыт, делать не умела, а любил! Пока, говорит, она, говорит, бегат-бегат-бе- гат — на столе всё ничего нет. Пока, говорит, нас мать чаем напоит, в зала дорогу проторит. И вязать начнёт — раньше же всё самодельно: вязали, ткали, пряли. Она ничего делать не умела, говорит <...>. Но прожила за ним.
Ну а вторая невестка, та — чистота, дети там — двадцать пять брюх было, девять в живых было. Всё делала как метелёк. Дак каждый день её бил. Он бил и приговаривал:
Сама будешь сороковая.
Тридцать девять детей, а она будет сорокова. Ну, их было, правда, двадцать пять всего. Девять выросло.
Сама, — говорит, — будешь сорокова.
Рябёнок, рябёнок, рябёнок — она простая не ходила.
Идёт свадьба — уже сына женит. Ага, а моя бабушка рассказыват. Евдокия вышла, стоит, говорит, — брюхо боль- шо! И ешшо двоих родила. Невестка рожат, и она рожат. Вот так прожила. А ту — не шевелил. Варвара. Я говорю:
Варварушку-то эту свою чё не будил?
А он:
Вот не будил.
Это на Паску. А он сидит всю ночь молится, дедушка-то этот, Иван Иваныч, всю ночь сидит молится, и она где-то во второй половине ночи-то уже должна стол накрыть, невестка-то. Вот она уже тут всё-всё на стол поставит, и мясное — тут всё ломится от мясного, от молочного [484 (4). Чекан Жигаловск. Ирк.]»7.
Заключение

В целом отметим, что диалектные фразеологизмы экспрессивны, ярко отражают особенности духовной и материальной жизни народа, широко употребляются в повседневном общении. Характерный признак диалектных единиц - оценивание. На формирование фразеологического значения и их функционирование влияют многовековые наблюдения и ассоциативные связи. Коммуникативно-прагматические качества диалектных фразеологизмов с компонентами-соматизмами достаточно эффективны, поэтому их функционирование в живой разговорной речи выявляет их высокий коммуникативно-прагматический потенциал.
По типу определения значений диалектных слов «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» — переводно-толковый. Основными способами семантизации являются: развернутое толкование (включая описательное толкование с элементами энциклопедизма), синонимическая подстановка, развернутое толкование и синонимическая подстановка, толковательные формулы «То же, что», «Ласк. к...» и т. п.
Общие сведения о старожилах XVII-XVIII вв. (состав переселенцев, места заселения и внутреннего распространения, период формирования диалектов), гипотеза о сходстве говоров соседствуют в словаре со всеобъемлющим описанием уровневых особенностей речи русских старожилов Байкальской Сибири: фонетики (ударного вокализма, консонантизма), морфологии (существительного, местоимения, прилагательного, глагола, наречия, частицы), синтаксиса (частотных и нечастотных словосочетаний и предлогов, состава сказуемого, особенностей координации главных членов предложения, продуктивных типов связи в однородных конструкциях, т. д.). В результате анализа материалов словаря, сравнения этих данных с данными других письменных источников и архивных документов первой половины XVIII в., говоры русского старожилого населения Байкальской Сибири названы группой сибирских говоров, сложившихся на северно-русской основе.
Таким образом, материалы словаря дают довольно полное представление о той обширной лексической нише в пространстве русского национального языка, которая до сих пор была недостаточно хорошо известна специалистам и широкому кругу любителей языка.
Известный писатель, публицист Владимир Крупин сказал о словаре в интервью журналисту Иркутского областного радио Татьяне Сазоновой: «Для меня он то, что называют „настольная книга“... Это не столько Словарь, сколько портрет эпохи, памятник нравственности и силе русского народа, в данном случае — сибирского... Это судьбы людские, это величайшая тяжесть пробивания к жизни, сохранения семьи, деточек, стариков. Это свидетельство мощной выжива- тельной силы нашего народа».


Список использованной литературы

Алишина Х. Ч. Тоболо-иртышский диалект языка сибирских татар. Казань: Казан. пед. ин-т, 1994. 119 с.
Ахатов Г. Х. Татарская диалектология. Уфа: Издательство Башкирского государственного университета, 1977. 75 с.
Баканова Н.Г. Лексикографическое описание фразеологии Прибайкалья в словаре // Фразеологический словарь русских говоров Прибайкалья. Иркутск, 2006. С. 5-12.
Белякова С. М. Образ времени в диалектной картине мира. Тюмень, Издательство Тюменского государственного университета, 2005. 363 с.
Большой диалектологический словарь татарского языка / составители Ф. С. Баязитова, Д. Б. Рамазанова, З. Р. Садыйкова, Т. Х. Хайретдинова. Казань: Тат. кн. изд-во, 2009. 839 с.
Загоровская О. В. Семантика диалектного слова и проблемы диалектной лексикографии. М.: Институт русского языка АН СССР, 1990. 300 с.
Кобелева И.А. Фразеологический словарь русских говоров Республики Коми. Сыктывкар, 2004.
Костючук Л.Я. Разные способы наименования реалии как свидетельства специфики номинации в народных говорах (к вопросу о роли региональных словарей в исследовании материала) // Русские народные говоры: проблемы изучения. Ярославль, 1997. С. 6-8.
Материалы для фразеологического словаря говоров Северного Прикамья / Сост. К.Н. Прокошева. Пермь, 1972.
Могила, О. А. Метеорологическая лексика украинских говоров (лексико-семантическая, ареальная и генетическая характеристика) [Текст] : дис. ... канд. фил. наук. / О. А. Могила. - Киев, 1984.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Словарная разработка русской фразеологии // История русской лексикографии / Отв. ред. Ф.П. Сороколетов. СПб., 1998. С. 437467.
Носенко И.Г. Типы толкований фразеологических единиц (вопросы таксономии и моделирования) // Фразеография в Машинном фонде русского языка / Отв. ред. В.Н. Телия. М., 1990. С. 167-177.
Пащенко В.А. Материалы к словарю фразеологизмов и иных устойчивых сочетаний Читинской области. Ч. 1-5. Чита, 1999-2004.
Прокошева К.Н. Фразеологический словарь пермских говоров. Пермь, 2002.
Сергеева Л.Н. Материалы для идеографического словаря новгородских фразеологизмов. Великий Новгород, 2004.
Славянские древности: Этнолингвистический словарь. в 5-и т. [Текст] // Славянские древности. - М. : Международные отношения, 19952012.
Словарь псковских пословиц и поговорок / Сост. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. СПб., 2001.
Словарь русских говоров Прибайкалья / Под ред. Ю.И. Кашевской. Иркутск, 1986-1989. Вып. 1-4.
Словарь фразеологизмов и иных устойчивых словосочетаний русских говоров Сибири / Сост. Н.Т. Бухарева, А.И. Федоров. Новосибирск, 1972.
Стойчев, Т. Родопски речник. Българска диалектология. Проучвания и материали. Кн. 2. [Текст] / Т. Стойчев. - София : Издателство на Българската Академия на науките, 1965.
Стойчев, Т. Родопски речник // Българска диалектология. Проучвания и материали. Кн. 5. [Текст] / Т. Стойчев. - София : Издателство на Българската Академия на науките, 1970.
Фразеологический словарь русских говоров Сибири / Под ред. А.И. Федорова. Новосибирск, 1983.
Ermakova E. N. (2014) Linguo-propaedeutics of ethnic conflicts as a basis for stability in complex polyethnic regions. In the: Asian Social Science. 2014. Vol.10, No.20. Pp. 164 173.
Zamaletdinov R. R., Faizullina G. C. Metaphorization of mythonyms as the way of a person secondary nomination in the Siberian dialects of tatar language // Journal of Language and Literature. 2015. Т.6. No. 2, pp. 59-63.













2












110 Н.А. Лукьянова