Эволюция языка деловой письменности в 18 веке

К анализу лингвистических и стилистических особенностей этих интересных и редких ныне документов мы к обратимся.Но прежде всего стоит подчеркнуть, что не следует рассматривать язык указов Екатерины Второй как ее собственный: в них лишь отображены, если так можно выразиться, настроения и чаяния императрицы, ее царская воля, облеченная аппаратом помощников (государственных чиновников и приближенных) в соответствующую тому времени деловую форму и закрепленная на бумаге. Поэтому, можно предположить, если идея написания и издания закона и принадлежала ей, то словесная орнаментика текста указов – плод коллективного творчества служащих канцелярии императрицы.Вторая оговорка касается преемственности приказной традиции. Здесь тоже со времени Петра I произошли очевидные изменения. Если он даже для таких прогрессивных и необычных мероприятий, как работа над изданием «Ведомостей», привлекал служащих старых приказов, например. Посольского, ведавших традицией делового письма и приспосабливавших ее к новым условиям, то во времена Екатерины Второй, по-видимому, уже почти не остаюсь очевидцев и реальных участников «приказного прошлого». Создатели делового слои» 1760-х гг. и в целом системы административных отношений опирались на данные, имевшиеся в документах своих ближайших предшественников, прежде всего Петра I. Не случайно поэтому частая апелляция именно к нему как основателю новой государственности (а для нас – новой политики и в отношении к языку), содержащаяся в указах Екатерины Второй. Изменился и сам контингент служащих: появилось много новых лиц, как русских, так и иностранцев, чуждых традициям Московской Руси, не понимавших, не изучавших и не знавших их.Эти два обстоятельства (но не только они) обусловили специфический характер подачи «делового» материала, его обработку и правку, языковое «гравирование» текста, словом, весь спектр технической и стилистической работы, итогом которой стали опубликованные указы.Сделаем еще одну оговорку. До сих пор в истерической русистике, особенно со времени деятельности С. И. Коткова, большое внимание уделялось изучению деловой письменности местных канцелярий. И на этом пути было сделало немало находок и открытий. Не случайно еще в те годы В. В. Иванов писал, что «только памятники письменности дают возможность устанавливать абсолютную хронологию возникновения тех или иных языковых явлений, их территориальную приуроченность в прошлом, их зафиксированность в языке определенной эпохи». Но письменные памятники – это нс только региональные тексты, имевшие распространение на местах. Для XVIII в. особое значение приобретают как раз документы, отражающие общегосударственную языковую политику в сфере делового языка. Указы Екатерины Второй не являются исключением. Во-первых, с восшествия на престол императрицы началась новая эпоха в формировании государственных, а значит и светско- деловых отношений. При этом почти не менялся общекультурный стержень языковой политики в этом отношении (еще по-прежнему были ощутимы преобразования Петра I, отголоски которых чувствовались и в Екатерининскую эпоху). Олин из первых исследователей «делового слога» М. Л. Магницкий еще на заре «лингвистической» эпохи очень верно подметил специфику «приказного» перехода от древнего слога к новому, осуществлявшегося в XVIII столетии: «Мне случалось, в 181) году, иметь в своем расположении бумаги собственной канцелярии Петра Великого. Они состоят по большей части из черновых Указов, кои Государь сей писал, по мере надобности, где встретилось между прочим на полковых дворах двух существовавших тогда полков Гвардии; прочие же суть докладные записки, переплетенные в книги, неизвестно кем сочиненные, довольно чистым по тогдашнему слогом написанные, в половину листа, с собственноручными его поправками и добавлениями па полях, гак связными, что многие и разобрать никак невозможно.Слог сей, – пишет он далее, – возделывался медленно до времен Екатерины Второй. В ее царствование получил он некоторый определительный характер, но все еще отзывался и в лучших произведениях или неупражнением в ясности тех деловых писателей, кои, по недостатку воспитания, принуждены были образоваться самоучкою, или смесью славянского языка с русским, которая, по обучению некоторых из них в духовных училищах, была ими вводима, и долго неправильно почиталась высокостию слога».Итак, судя по авторитетному мнению М. JL Магницкого, XVIII век в истории русской деловой культуры все же имеет некоторые, но ощутимые отличия от предыдущего периода. На его «полигоне» как бы наминает разрабатываться уже система делового языка, система «государственной словесности», как выражается автор этого сочинения. Для нас данное обстоятельство имеет принципиальное значение, так как свидетельствует о заметном движении не только внешнеязыковых факторов, но и внутри самого «лингвистического организма». Именно тогда выраженное еще Петром I стремление упорядочить государственный слог, сделал, его, с одной стороны, более понятным простолюдину, освободить от прежних (особенно обветшалых славянских) речений, а с другой, — приблизить к европейской моде, так сказать, «осовременить» на русский манер, получало импульс в эпоху Екатерины Второй.Изучаемые указы можно разделить на две категории: именные и те, что совершались Сенатом «по именному Ея Императорского Величества Указу». Первые создавались для особо торжественных событий, таких, как восшествие на престол, или же имели важное государственное значение, например: «Присяга. Клятвенное обещание», «О усмирении помещиковых крестьян», «Генеральная присяга на чины», «О лихоимстве», «О уничтожения Тайной канцелярии», «О явившихся преступниках» и т. п. Остальные имели более частный характер и откликались на отдельные происшествия, хозяйственные вопросы. Вот лишь некоторые из них: «О поручении сыску воров и разбойников губернаторам и воеводам с товарищи», «О бытии сбору с извозчиков санкт-петербургских по 2, с московских по 1 рублю в год», «О имении для безумных додьгаузоз и до постройки о назначивакии монастыря». «О недоззолении фабриканам и заводчикам покупать дерезень с землями», «О поступании с появившимися в Ростове притворными кликушами из шатающихся по Москве нищими по указам 1762 г.» и др.Соответственно этому делению, но не всегда, разнился и язык государственных узаконений того времени. Главное отличие царских именных указов от остальных актов заключается в том, что они были облечены в «торжественный» слог и подобающую ему высокую форму. Здесь было предпочтительнее использовать и устаревшие местоименные формы вроде азъ, старославянские глагольные формы типа хощу. В подобных документах могли применять характерные приставочные образования: возчувствовать, испровержены и др. Весьма типичным для такого рода государственных бумаг является употребление слов религиозной семантики: Господь Богъ, Крестъ Спасителя, Аминь и т. д.ЗАКЛЮЧЕНИЕДеловая письменность в XVIIIв.получила широкие государственные права и приобрела статус «гражданского посредственного наречия», которое все более распространялось в официально-административной сфере. Язык деловых документов этого времени претерпевает изменения, прежде всего в области стандартизации и формализации своих средств и упорядочивания жанров. Вместе с тем активная государственная работа по строительству европейских общественных и социокультурных отношений вызвала возникновение новых памятников и регламентацию их языка па основе канцелярской традиции, которая все более отходила от письменных канонов дореформенной приказной сферы.Большое значение в эволюции деловой культуры имела преобразовательная деятельность Петра I, установившего европейский вектор в развитии внешних и внутренних форм государственного делопроизводства. С его именем связано введение новых законодательных норм и жесткая регламентация юридических установок, которые отразились и на системе формирования делового языка. В это время наблюдается смешение стилистических традиций: старой книжной церковнославянской, новой литературной и приказной времени Московской Руси и светско-деловой.Особый смысл для развития «деловой» публицистики приобретает организация специального печатного органа (газета «Ведомости»), пропагандирующего государственную политику Петра I в сфере административных, военных, культурных и духовных отношений и устанавливающего новые социолингвистические границы в использовании «деловых» возможностей отечественной словесности. Здесь, как, впрочем, и во всей сфере законодательства, ощущается заметное влияние иноязычной стихии, которая в своих терминологических формах соперничает с приказным контекстом и выступает в роли «европейского» делового языка, чьи традиции, особенно на лексическом уровне, очень активно внедрялись в структуру новой государственной словесности.Региональная деловая письменность, несмотря на сильное влияние государства и постепенную утрату своих административных позиций (например, в сфере монастырских приказных устоев), сохраняет довольно стабильное развитие своих форм и подвергается значительно меньшей регламентирующей правке, чем акты официального законотворчества. По формуляру и внешним средствам выражения местная деловая письменность приближается с официальной словесности, диктующей свой порядок прежде всего в правовой, судебной области. По языковым традициям источники регионального происхождения находятся длительный период (вплоть до конца XVIII в., а в отдельных случаях и далее) под влиянием местного приказною обихода и используют богатый потенциал диалектных, народно-разговорных элементов и живой речи. В этом состоит главное отличие между столичным делопроизводством и фиксацией его новых текстовых форм и местным.Что касается литературных «претензий» приказного языка, то ситуация изменилась в сторону некоторого отторжения утилитарно-бытовой стихии и главенства ее традиций э административно-правовой сфере. Если для XVII в в значительной мере деловая письменность использовалась в качестве стилистического эксперимента в памятниках церковнославянской книжности, то в XVIII в. в связи с усилением европейского вмешательства в словесную культуру России, созданием литературы, соответствующей новым идеологическим установкам, наконец, разнообразной научной деятельностью, направленной на упорядочивание стилистической системы языка и разграничение его функциональных возможностей, происходит регламентация словесных источников, их типизация и систематизация. В силу указанных обстоятельств деловая письменность постепенно отходит от борьбы за литературные права и сосредоточивается на законодательной, административно-правовой сфере. Однако это не исключает ее применение снова как образца текста другого типа в литературно-языковой традиции XVIII. Соответственно этому, язык деловой письменности получил общегосударственное признание как словесность в его административно-правовом значении, стандартизировался и стал выражением утилитарной словесности нового тина.Таким обрезом, приказная культура подверглась значительной трансформации в сторону секуляризации духовных отношений, передачи государству юридической области как инструмента историко-культурного и языкового влияния и установления единых деловых норм. По своим стратегическим задачам она вес более отдалялась от форм выражения литературного языка нового господствующего класса, но оставалась в системе как ее структурный, социальный элемент, прочно занявший регламентирующую позицию и утвердившийся в новых условиях как массив деловой словесности.БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОКАврорин, В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка / В.А. Аврорин. – Л.: Наука, 2013. – 116 с.Будагов, Р.А. Литературные языки и языковые стили / Р.А. Будагов.– М.: Высшая школа, 2017. – 157 с.Веселов, П.В. Современное деловое письмо в промышленности / П.В. Веселов. – М. : Изд-во Стандартов, 1990. – 160 с.Виноградов, В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX веков / В.В. Виноградов. – М., 1982. – С.56-101.Живов, В.М. Язык и культура в России XVIII века / В.М. Живов. – М.: Школа «Языки русской культуры», 2014. – С. 90.Замкова, В.В. Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке XVIII века / В.В. Замкова. – Л., 1975. Иванов, В.В. Актуальные проблемы современной исторической русистики / В.В. Иванов // Филологические науки, 1978. – № 5. – С.30-38.Качалкин, А.Н. Имя русского документа / А.Н. Качалкин // Русская речь. – 2002. – № 1. – С. 71–76.Ковалевская, Е.Г. История русского литературного языка / Е.Г. Ковалевская. – М., 1992.Левин, В.Д. Очерки стилистики русского литературного языка конца XVIII - начала XIX в. / В.Д. Левин. – М., 1964.Магницкий, М.Л. Краткое руководство к деловой и государственной словесности для чиновников, вступающих в службу / М.Л. Магницкий. – М., 1835.Майоров, А.П. Указательные местоимения сей, тот, оной, этот в деловом языке XVII-XVIII вв./ А.П. Майоров // Русский язык в научном освещении. – М., 2004. № 2(8). – С. 222-237.Никитин, О.В. Из истории приказного языка XVIII в. / О.В, Никитин // Филологические науки, 2003. – № 3. – С. 92-101.Памятники забайкальской деловой письменности XVIII в. / Под ред. А.П.Майорова. – Улан-Удэ, 2005.Полное собрание законов Российской империи. – СПб., 1830. Т III, IV, VI, VII: 1723-1727.Рахманин, Л.В. Стилистика деловой речи и редактирование служебных документов / Л.В. Рахманин. – М.: Флинта, 2013. – 238 с.Рождественский, Ю.В. Введение в общую филологию / Ю.В. Рождественский. – М.: Высшая школа, 1979. – 224 с.Рождественский, Ю.В. Общая филология / Ю.В. Рождественский. – М.: Фонд «Новое тысячелетие», 1996. – 326 с.Трошева, Т.Б. Проблема становления функциональных стилей в связи с формированием функционально-смысловых типов речи// Вестник Пермского университета. – Пермь, 2013– № 2. – С. 97-104.Юшков, С.В. История государства и права СССР / С.В. Юшков.– М.: Гос. изд-во юридической лит-ры, 2016.– Ч. I. – 172 с.