Славянская мифология в стихах Александра Кондратьева

Использование тропов у Кондратьева отчасти зависит от тематики и «статуса» бога. Например, в сонете «Земля» используется высокая лексика («лик»), эпитеты античного типа («златобородый»), постпозитивная позиция эпитетов («убранства желтые», «колос спелый»). В сонете «Лешачиха», напротив, встречается разговорная лексика («Мишка», «брякнет»), практически нет художественно-изобразительных средств, инверсии также не наблюдается («прокушенная губа», «растрепанная шуба»). Вообще сонет «Лешачиха» кажется более приземленным и по своему содержанию (Лешачиха рассказывает о том, что она – единственная у своего мужа-Лешего, и о том, как она расправляется с болотницами), и по форме (использован практически разговорный язык, простые разговорные конструкции).
Свой анализ «Славянских богов» Д. Бохан заканчивает фразой: «69 сонетов А.А. Кондратьева – это подлинное мифотворчество, не имеющее прецедента в истории русской поэзии». О. Качмарский указывает, что творчество Кондратьева не может быть предметом исследования одного только литературоведения, но его синтеза с метафизикой, философией и сравнительной мифологией. 
Произведения Кондратьева, действительно, можно обозначить как фокус славянской мифологической традиции, причем эта мифологическая традиция поэтом была в значительной степени основана на этнографических наблюдениях. Неисчерпаемым источником необходимых этнологических знаний для него послужили многочисленные работы представителей «русской мифологической школы» – Ф. Буслаева, И. Сахарова, А. Афанасьева, В. Даля, А. Фаминцына, С. Максимова и др.


2.2. Стратегии мифотворчества в литературе Серебряного века


В соответствии с подходами ритуально-мифологической критики (литературоведческого и культурологического метода, предельно сближающего различные виды искусства с мифом и ритуалом), в произведении присутствуют не только мифологические мотивы, символы и метафоры, сознательные и бессознательные, но прежде всего воспроизведение определенных ритуальных схем, особенно обрядов инициации, эквивалентных психологическому архетипу «смерти и нового рождения».
Действительно, у разных авторов Серебряного века осознание, творческое преобразование мифа происходит совершенно по-разному.
З.Г. Минц отмечает, что «русский символизм создает действительно «неомифологические» произведения, а не только, к примеру, стилизации мифа и фольклора или ориентированную на миф и фольклор романтическую фантастику».
В символизме продукт искусства осознается как новая действительность, которая, после своего воплощения, становится равноправной объективной реальностью. По мнению символистов, «эта «третья» действительность, воплощающая идеалы художника, не только совершеннее природной, но еще и наделяется символистами способностью преодолевать, побеждать «кошмары» материального бытия».
Символистское обращение к мифу должно совмещать в себе внутреннюю и внешнюю точку зрения на изображаемое, раскрывать одновременно его истинность и неистинность, таким образом показывая действительную сущность символического двоемирия.
З.Г. Минц выделяет несколько вариантов (подходов) к использованию мифа в символическом тексте.
Во-первых, наследуя романтические традиции мифологической школы, часть авторов воплощает миф в своем текст в традиционном романтическом русле (например, «Счастье Прометея» и «Гефсиманская ночь» Н. Минского, «Он сидел на гранитной скале…», «Солнце (Мексиканское предание)», «Леда», «Иов» Д. Мережковского, «Протесилай умерший» В. Брюсова, «Прометей» Вяч. Иванова, «Фамира-Кифаред» Инн. Анненского). По мнению Минц, здесь миф призван отобразить философские, космологические, этические, эстетические и любые другие взгляды художника. Таким образом, в текстах данной группы миф выступает как определенного рода оружие, отчасти даже аллегория, позволяющая более художественно выразить авторскую мировоззренческую позицию.
В неомифологических текстах, по мнению З.Г. Минц, с мифом происходит принципиально иное. Во-первых, наблюдается структурно-композиционное отличие: миф теперь не становится главным сюжетным планом. Скорее, напротив, он используется в «свернутом» виде, в виде краткой цитаты, аллюзии, отсылки, позволяющей дополнить и углубить основной текст. К таким текстам исследователь относит «Серебряного голубя», «Петербург», «Первое свидание» А. Белого, «Мелкого беса» Ф. Сологуба, «третий том» лирики А. Блока. Такую функцию мифа Минц называет «шифром-кодом», проясняющим тайный смысл происходящего».
Общим для неомифологических текстов будет являться ориентация
а) на миф в узком значении слова;
б) на разнообразные и разнонаправленные произведения искусства - «мифы» в широком значении слова;
в) на отображение реальной действительности, причем тексты искусства и мифы играют здесь роль «кодов», а внехудожественная реальность – роль той загадочной «вещи в себе», которая подлежит осмыслению.
С. Аверинцев выделяет несколько основных стратегий мифотворчества:
Создание художником собственной оригинальной системы мифологем;
Воссоздание глубинных мифо-синкретических структур мышления, долженствующее обнаружить до- или сверхлогическую основу бытия;
Реконструкция древних мифологических сюжетов, интерпретированных с большей или меньшей долей вольного «осовременивания»;
Введение отдельных мифологических мотивов или персонажей в ткань реалистического повествования, обогащение конкретно-исторических образов универсальными смыслами и аналогиями;
Воспроизведение таких фольклорных и этнически самобытных пластов национального бытия и сознания, где еще живы элементы мифологического миросозерцания;
Притчеобразность, лирико-философская медитация (часто в рамках жизнеподобия), ориентированная на изначальные, архетипические константы человеческого и природного бытия. (224).
Несмотря на общность отмеченных Минц подходов к работе с мифом, в литературе Серебряного века совершенно по-разному авторы вводят миф в структуру произведения.
Самый знаменитый миф А.Блока, миф о вечной женственности, является в большой степени авторским. Даже несмотря на то, что сама идея заимствована у Вл. Соловьева, Блок эстетически переживает эту идею, пронося ее сквозь свой лирический мир и в значительной степени ее трансформируя. Появление христианских мотивов (в поэме «Двенадцать») еще в большей степени оттеняет эту «индивидуалистичность» Блока. Образ Христа в поэме практически полностью теряет свой исконный смысл. Неслучайно, после выхода «Двенадцати» антибольшевистская интеллигентская среда объявила Блоку бойкот – в его мифе о Христе гораздо больше сказано об авторе, о его отношении к революции, чем о Христе как таковом.
Художественное отношение Блока к мифу можно определить как отношение к сырому художественному материалу: Блок допускает практически полное перетолкование значений, наделяет мифологемы совершенно несвойственными им функциями и особенностями, происходящими из лирического мира автора.
В сборнике А. Ремизова «Посолонь» отношение к мифу принципиально иное. Автор использует мифологические образы и сюжеты для создания стилизаций или вариаций, он реконструирует древние мифологемы, «осовременивает» их исходя из собственных потребностей. «Послонь» основана на фольклорном и этнографическом материале, при этом материал излагается при помощи различных авторских приемов переложения. Это может быть пересказ наблюдения или научной статьи с обширными авторскими комментариями. Героев текстов Ремизов заимствует из собственных наблюдений, научных источников, но наравне с ними действуют игрушки его дочери (адресата сказок), а также слова из областного диалектного словаря. Метод работы Ремизова с мифом называют игровым, так как большая часть мифологических деталей в его текстах обыгрывается, иногда это совершается путем передачи права голоса самим мифическим существам (они разыгрывают диалог непосредственно перед рассказом), иногда путем авторского преображения мифа.
О. Качмарский, исследуя особенности работы с мифом у А. Кондратьева, называет его метод реконструкцией. Под реконструкцией исследователь понимает максимально возможное восстановление мифа, основанное на научных этнографических сведениях.
Кондратьев и сам подчеркивает научную основу своих текстов, отсылая читателя к этнографическим наблюдениям, давая научные комментарии к поэтическим текстам.
«Реконструкция мифа» по Кондратьеву – это также проникновение в миф посредством фантазии и наполнение его новым содержанием. Не всегда каноническим – но философски и психологически обусловленным. Не подвластным авторскому произволу, но лишь внутренней логике мифа». Действительно, творческий метод Кондратьева состоит в проникновении в самую суть мифа, в его психологическое, эстетическое, историческое содержание. Лишь после того, как автору удается постичь внутреннюю логику мифологемы, Кондратьев отваживается на ее использование в художественном тексте.
Таким образом, мы можем на примере кратких наблюдений над творчеством Блока, Ремизова и Кондратьева проследить как бы эволюцию метода использования мифа в художественном тексте: от чисто символической функции у Блока (когда миф – только символ, только отсылка к общекультурной реалии, наполненной в данном тексте авторским смыслом) к игровой функции у Ремизова (когда миф подвергается частичной реконструкции и частичному переосмыслению, наделению другими, новыми функциями) и далее – к Кондратьеву (у которого этногорафически и психологически точная реконструкция мифа становится доминантой, преобладающей потребностью).
Заключение


Мифология сопровождала людей с момента самого начала зарождения человеческой культуры. По определению Д. Чавчанидзе, миф «отражает стремление людей уяснить себе смысл и причины наблюдаемых явлений (стихийных бедствий, войны, смерти и пр.) и в то же время свою беспомощность перед этими явлениями. Потому непременный персонаж мифа – божество, иногда подразумеваемое, по воле которого устроена жизнь».
Интерес к мифу существовал всегда, но за длительный период развития человечества этот интерес претерпел значительные изменения. В донаучный период миф выступал как единственный источник систематизированного знания о мироустройстве. В период развития науки миф постепенно переосмыслялся, вытеснялся в сторону искусства, культуры. Наконец, в тот момент, когда наука прочно заняла свое место как источника знаний о мироустройстве, миф окончательно передвинулся в сторону народного искусства.
Осознанный научно-культурный интерес к мифологии возник в XIX веке. Мифологическая школа занялась, прежде всего накоплением знаний о народной мифологии, фольклоре. Помимо этого уже в XIX веке началось творческое переосмысление наследия устного народного творчества.
Неомифологическая школа, сформировавшаяся на рубеже XIX-XX веков в большей степени обратила свое внимание на художественное переосмысление мифа. Особенно значительным ее влияние было на символическое течение в искусстве. Символисты по-разному, но очень широко применяли мифологию в своем творчестве.
Народная мифология в виде исследования славянского языческого пантеона стала главной темой творчества Александра Кондратьева. По мнению А. Бема, Кондратьев по характеру своего творчества нарушает «хороший тон» современной поэзии: «у Кондратьева <…> религиозное начало входит в поэтическую ткань стихов, оно органически связано с их творческим даром, а это уже «вносит тревогу»: ведь все положительное, все творчески созидательное взято сейчас под подозрение». Однако нужно сказать, что такое мнение практически единично. Воссозданный, реконструированный Кондратьевым пантеон языческих священных существ в сборнике сонетов «Славянские боги» является удивительной попыткой вернуться к самым истокам жизни славян.
Цель создания этого сборника, очевидно, Кондратьев определил для себя как максимально полное, широкое представление пантеона языческих богов. Все композиционно-художественные средства, используемые автором, направлены на достижение этой цели: каждый из 69 сонетов рассказывает об одном из богов, содержит имя, описание внешнего вида и основных функций бога. Кондратьев даже делает попытку связать всех действующих лиц в единую систему, указывая на родство основных богов.
Художественный метод Кондратьева определяется как реконструкция мифа: в его текстах сравнительно мало личного, лирического начала. Основное внимание автора направлено на объективизацию повествования, на точное, полное, не индивидуалистическое представление мира славянских языческих верований. Кондратьев как бы вживается в миф, отказываясь от собственного лирического «Я», чтобы, прочувствовав этнографическую, психологическую, эмоциональную основу мифа воссоздать его в виде, близком к мифу древних славян.
Судьба сборника А. Кондратева «Славянские боги» была очень сложной. Книга вышла в 30-е годы ХХ века, сам Кондратьев тогда жил в Ровно, а затем вынужден был бежать, попал в лагерь. Практически весь первый тираж книги был уничтожен, и русская литература едва не потеряла это уникальное произведение, находящееся на стыке современности и глубокой древности.
Современные исследования творческого наследия А. Кондратьева, несомненно, должны быть продолжены. Необходимо более полно изучить всю систему славянских божеств, созданную в различных произведениях Кондратьева. Интересным направлением исследования может также оказаться изучение специфического корпуса художественно-изобразительных средств, сформировавшегося под влиянием таких двух разнонаправленных тенденций как античный эпос и славянское устное народное творчество.



Список использованной литературы


Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 222-225.
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т.1. – М.: Современный писатель, 1995. – 416с.
Бем А.Л. Священная лира // http://www.russianresources.lt/archive/Gomol/Gomol_19.html
Бохан Д.Д. Мифотворчество А.А. Кондратьева // http://www.russianresources.lt/archive/Kndr/Kndr_03.html
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. – 383с.
Гусев В.Е. Мифологическая школа // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 222.
Качмарский О. «Теогония» Александра Кондратьева // http://www.poezia.ru/person.php?sid=96
Кондратьев А. На берегах Ярыни. – Ровно, 2006.
Кондратьев А.А. Боги минувших времен: Стихотворения / Сост., вступ. ст. В.Крейда. – М.: Молодая гвардия, 2001.
Крейд В. О поэте Александре Кондратьеве, его судьбе и стихах // Новый журнал. – 1993. - № 1. С.95-104.
Мелетинский Е.М. Ритуально-мифологическая критика // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 328.
Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма. – СПб.: Искусство-СПб, 2004. С. 59-96.
Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища: Конец XVIII – начало ХХ века. – Л.: «Искусство» Ленинградское отделение, 1984. – 191с.
Седов О. Мир прозы А.А. Кондратьева // Кондратьев А.А. Сны: романы, повесть, рассказы. – СПб.: Северо-Запад, 1993. С. 5-27.
Чавчанидзе Д.Л.Миф // Краткий словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. – М.: Просвещение, 1978. - С. 94-95.


Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 222.
Там же.
Там же. С. 223.
Гусев В.Е. Мифологическая школа // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 222.
Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 224.
Там же.
Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма. – СПб.: Искусство-СПб, 2004. С. 59.
Гусев В.Е. Мифологическая школа // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. – С. 222.
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т.1. – М.: Современный писатель, 1995. С. 8.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С.5.
Там же. С.8.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 7.
Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища: Конец XVIII – начало ХХ века. – Л.: «Искусство» Ленинградское отделение, 1984. С. 6.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 8.
Там же. С. 10.
Там же.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 11.
Там же.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 20.
Там же. С. 21.
Там же. С. 27.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 28.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 6.
Там же. С. 28.
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 18
Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб.: Северо-Запад, 1995. С. 18-19.
Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 224.
Крейд В. Александр Кондратьев // Ковчег. Поэзия первой эмиграции. – М.: Издательство политической литературы, 1991.
Бохан Д.Д. Мифотворчество А.А. Кондратьева // http://www.russianresources.lt/archive/Kndr/Kndr_03.html
Там же.
Качмарский О. «Теогония» Александра Кондратьева // http://www.poezia.ru/person.php?sid=96
Качмарский О. «Теогония» Александра Кондратьева // http://www.poezia.ru/person.php?sid=96
Там же
Бохан Д.Д. Мифотворчество А.А. Кондратьева // http://www.russianresources.lt/archive/Kndr/Kndr_03.html
Мелетинский Е.М. Ритуально-мифологическая критика // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 328.
Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма. – СПб.: Искусство-СПб, 2004. С. 59.
Там же. С. 60.
Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов // Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. Кн. 3: Поэтика русского символизма. – СПб.: Искусство-СПб, 2004. С. 67.
Там же. С. 71.
Аверинцев С.С., Эпштейн М.Н. Мифы // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 224.
Качмарский О. «Теогония» Александра Кондратьева // http://www.poezia.ru/person.php?sid=96
Чавчанидзе Д.Л.Миф // Краткий словарь литературоведческих терминов / ред.-сост. Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. – М.: Просвещение, 1978. С. 94.
Бем А.Л. Священная лира // http://www.russianresources.lt/archive/Gomol/Gomol_19.html









44