уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. Лестница наказаний и принципы применения наказаний

). К примеру, несовершеннолетние в возрасте от десяти до четырнадцати лет за умышленные преступления, наказуемые каторжными работами, подлежали ссылке в Сибирь на поселение без телесного наказания (п. 1 ст. 144), а при повторении преступления после осуждения – тому же наказанию, что и совершеннолетние, «токмо с освобождением от наказаний телесных, или с уменьшением меры оных» (ст. 150). Сформировались правила об особенностях назначения отдельных видов наказания (ст. 61, 91, 146). Так, согласно примечанию, к ст. 61, виды церковного покаяния и его сроки должны были определяться духовным начальством. По ст. 146 несовершеннолетнего за менее тяжкие преступления следовало отдать в военную службу рядовым, но неспособных к строевой службе – в писцы военного ведомства. Конкретная мера наказания должна была избираться «1) По мере большей или меньшей умышленности в содеянии преступления; 2) По мере большей или меньшей близости к совершению оного, если преступление не вполне совершено; 3) По мере принятого подсудимым участия в содеянии преступления или в покушении на оное; Наконец, 4) по особенным сопровождавшим содеяние преступления или покушения на оное обстоятельствам, более или менее увеличивающим или же уменьшающим вину преступника» (ст. 110). Предусмотренные далее в отдельных структурных частях Отделения второго «О мере наказаний» специальные правила подробно детализировали учет непосредственных обстоятельств преступления и личности осужденного. В части I отделения избираемое наказание должно было отличаться по строгости в зависимости от вида умысла и неосторожности (ст. 111–116), в части II – в зависимости от стадии совершения преступления (ст. 117–122), в части III – от роли в преступлении (ст. 123–134), в частях IV и V – от отягчающих и смягчающих наказание обстоятельств (ст. 135–150). При этом в Уложении устанавливались оцениваемые судом обстоятельства, направления, во многих случаях модусы и границы их оценки. В частности, закон в общем предписывал приговаривать главных виновников преступления к высшей мере наказания, иных соучастников – «по мере оказанного каждым из них содействия в учинении преступления, одною или двумя степенями ниже» (ст. 123). В конкретике: максимально наказывать зачинщиков преступления с возможностью снижения наказания на одну степень при отказе от преступлении, но не воспрепятствовании ему (ст. 124); подговорщиков и подстрекателей – в высшей мере, но одной степенью ниже при попытке предупреждения преступления (ст. 126); пособников, не участвовавших непосредственно в преступлении, – одной степенью ниже в сравнении с участвовавшими в нем (ст. 127); сообщников – «по мере содействия их зачинщикам» в приготовлении и «учинении» преступления, не участвовавших в нем по случайным или не зависящим от них обстоятельствам – одной степенью ниже, а уклонившихся от участия, но не донесших о преступлении – двумя или, если по уважительным причинам, тремя степенями ниже (ст. 125) и т. д. Применение данных правил дополнялось положениями ст. 154 Уложения, допускавшей при отсутствии соответствующей степени наказания в санкции за преступление назначать другой, следующий в «лестнице» наказаний, соответственно, более или менее строгий вид (род) наказания. В тех же случаях, когда это не допускалось, закон требовал при смягчении участи соучастника приговаривать его «к наименьшей мере наказания, законом за ту вину определенного в самой низшей оного степени» (при наличии уменьшающих вину обстоятельств), при отягчении – увеличивать максимально возможный срок наказания на один, два или три года «смотря по тому, одною, двумя или тремя степенями надлежало бы, сообразно с постановлениями закона, возвысить то наказание против самой высшей оного по сему Уложению меры» (ст. 154). При приготовлении лица к преступлению следовало учитывать противозаконность «употребленным им до сего средств» и их опасность для окружающих (ст. 118); при неоконченном покушении – «близость» к совершению преступления, снижая наказание на одну или две степени; при оконченном – надлежало карать, как за совершенное преступление (ст. 120–121). Обстоятельства, увеличивающие или уменьшающие вину и наказание, излагались перечневым способом, первые из них – с направлением оценки («чем более…», «чем важнее…», «чем выше…») (ст. 135, 140). Особо отягчающим наказание обстоятельством признавалось повторение преступлений, за которое следовало «всегда назначать самую высшую меру наказания за то преступление» (ст. 137–138); особо смягчающим – «малолетство и несовершеннолетие подсудимого» (ст. 142), влекущее, по логике, существенное изменение наказуемости деяний (ст. 143–150). К исключительным смягчающим наказание обстоятельствам закон относил явку с повинной и деятельное раскаяние, заслуги осужденного перед обществом, принятие православной веры и др. (ст. 157). Новацией явилось введение системы правил об окончательном наказании за совершение нескольких преступлений. К сожалению, они коснулись только совокупности преступлений, применительно к которой Уложение предписывало сначала назначать наказание за каждое преступление, ее образующее, с последующим приговором к «тягчайшему из сих наказаний и в самой высшей оного мере» (ст. 156). Ссылки на данную статью, регламентировавшие, по сути, различные случаи совокупности преступлений, содержались в ст. 115, 122, 129, 139 Уложения. Статья 114 требовала карать «по важнейшему из преступлений» в ситуации, когда при умышленном преступлении его последствия по неосторожности образовывали состав еще и другого преступления, т. е. при идеальной совокупности преступлений. Пробелом данной подсистемы специальных правилбыло «забвение» пенализации при совокупности приговоров. Повторение преступления после осуждения квалифицировалось как отягчающее наказание обстоятельство, но после наказания за предыдущее преступление (ст. 137). Как видим, при определении окончательного наказания фактически применялся принцип поглощения более строгим наказанием менее строгого. Исключение правила сложения наказаний выступало сдерживающим фактором для формирования подсистемы технических (оформительских) специальных правил. Вместе с тем они получили иное развитие в связи с введением института замены наказаний при его назначении (отделение четвертое главы второй Уложения). Специальными правилами устанавливались соотношения различных видов наказаний при их замене: работ в рудниках или крепостях – работами на заводах (1 год к полутора годам соответственно) (ст. 75), содержания в исправительных арестантских ротах гражданского ведомства – содержанием в арестантских крепостных ротах (1 год к 10 месяцам) (ст. 82) или в рабочих домах (1 год к полутора годам) (ст. 83), заключения в рабочем доме – наказанию розгами (п. 1–4 ст. 84) и др. (ст. 86–90, п. 2–3 ст. 92). Конкретизированы правила о смягчении наказания осужденному, долгое время находившемуся под судом и стражей: установлена возможность назначения наказания на степень ниже или другого, менее строгого рода, но лишь за преступления и проступки, не наказуемые лишением всех прав состояния (п. 4 ст. 157). Правила подчинялись положениям общих начал назначения наказания о пределах и критериях пенализации (ст. 96–97, 151–153, 155), детализируя и конкретизируя их. Системный характер самих специальных правил проявлялся в их внутренней организации и функционировании. Очевидны зависимости 1) компонентов образовавшейся системы: оценки обстоятельств содеянного и личности виновного от определения качественно-количественных параметров санкции нормы, смягчения и отягчения наказания, уголовного наказания как принуждения от иного принуждения; 2) свойств системы и свойств ее компонентов: возможностей индивидуализации наказания и пределов санкции нормы, индивидуальности наказания и оценки преступления и виновного в нем, специфики меры индивидуализации и оценки не уголовно-правового принуждения; 3) системных свойств между собой: непосредственности и обязательности, существенности и типичности влияния на индивидуализируемое наказание. Так, на уровне обусловленности между свойствами компонентов системы в известной степени установлены зависимости окончательного наказания за несколько преступлений от наказаний за конкретные преступления (ст. 114, 156), содержания наказания и определения и исчисления его сроков (ст. 75, 82–84 и др.). На уровне обусловленности между свойствами системы и свойствами ее компонентов – зависимости специфики меры индивидуализации и оценки совокупности наказаний и иного, не уголовно-правового принуждения (ст. 114, 156, п. 4 ст. 157), точности, четкости наказания и определения его сроков (ст. 123–124, 138, 145, 154, 156 и др.). На уровне обусловленности системных, интегральных свойств можно было говорить не только о зависимости непосредственности и обязательности, существенности и типичности, но и необходимости и достаточности влияния на индивидуализируемое наказание. Важным шагом в организации специальных правил явилась реализация функции согласования оценки обстоятельств преступления и личности виновного. Так, в ст. 141 указывалось о возможности снижения судом наказания в пределах степени его вида на основании одного или нескольких смягчающих обстоятельств и в случае наличия в деле других обстоятельств (по-видимому, отягчающих). По ст. 112 деяние, «учиненное в пьянстве», влекло высшую меру наказания, если лицо специально привело себя в состояние опьянения для совершения преступления; если такого намерения не было, наказание избиралось «по другим, сопровождавшим преступление обстоятельствам». При повторении преступления предписывалось назначать «всегда самую высшую меру наказания за то преступление», т. е. без учета иных обстоятельств (ст. 138), и т. п. Оценивая Уложение, можно заключить, что в нем практически полностью была создана система специальных правил назначения наказания, аналогичная той, что предложена в УК РФ. Связка «принципы права – общие начала назначения наказания – его специальные правила» свидетельствовала о формировании единого подхода к процессу определения меры наказания и его общей упорядоченности. Положение каждого конкретного правила, как и его существование вообще, задавалось данными системами. Введенные подсистемы специальных правил образовывали единое целое, достаточно завершенное, с соблюдением координации и субординации выполняемых функций, и были нацелены на решение единой задачи – обеспечение индивидуализации наказания. Законодатель предписывал суду внимание к точному определению санкции нормы, учету отдельных, конкретных обстоятельств содеянного и характеристик личности виновного, избегая формального подхода и требуя анализа реальной опасности преступления и осужденного. Четкость выделения (отграничения) функционала специальных правил, отражающая их внешние системные связи, прослеживалась в некоторых коллизионных нормах. К примеру, в ст. 136 различались собственно отягчающие наказание обстоятельства, увеличивающие только меру наказания, и одноименные квалифицирующие обстоятельства, дифференцирующие ответственность. Наконец, наблюдается юридико-техническое обособление системы специальных правил, выражающее формально их целостность, единство и системность. В Уложении была выделена самостоятельная глава «Об определении наказаний по преступлениям», в которой аккумулировалась значительная, основная часть элементов исследуемой системы. Группы специальных правил вслед за общими положениями распределялись по отделениям «О мере наказаний» (второе) и «О власти и обязанностях суда в определении наказаний» (третье). В первом из них взаимосвязанные по выполняемым функциям правила помещались в самостоятельные части с наименованием, подчеркивающим их назначение («О наказании по мере большей или меньшей умышленности преступления», «О наказании по мере покушения на преступление» и т. д.). Однако нельзя не отметить, что система специальных правил назначения наказания не была избавлена от недостатков. Во-первых, очевидно, с одной стороны, поступательное развитие исследуемых правил, а с другой – громоздкость созданной пенализационной системы, сковывающей ее реализацию на практике. Пределы судебного усмотрения складывались чрезвычайно узкими, что в относительной степени не давало правоприменителю возможности для злоупотреблений. Но «разветвленная» формула заданного алгоритма избрания кары, в свою очередь, требовала высокого уровня подготовки судей и не исключала возможности судебных ошибок и брака в пенализации. Усложняла процедуру и рудиментарная казуистичность многих санкций за преступления. Во-вторых, излишняя казуистика проявлялась в изложении самих специальных правил. Так, правило определения наказания за совокупность преступлений предусматривалось в ст. 156 Уложения. В то же время не было необходимости в ст. 115, 122, 129, 139, которые, описывая частные случаи совокупности преступлений, отсылали для назначения наказания к ст. 156. В-третьих, некоторые вопросы индивидуализации наказания были решены не до конца. Существенный пробел имел место при назначении штрафа: не учитывалось имущественное положение виновного. Уложение ограничивало судебное усмотрение только интересами третьих лиц: «Денежные взыскания определяются, также по мере вины, в большем или меньшем количестве. В случае несостоятельности виновного, постановлением о денежном с него взыскании не нарушаются права других лиц по каким-либо искам и по обязательствам, прежде учинения того преступления или проступка заключенным» (ст. 44). В-четвертых, наблюдалась некоторая непоследовательность, нелогичность в определении места ряда правил в Уложении, нарушающая внешние атрибуты их системности. К примеру, отделение «О замене одних наказаний другими», касавшееся вопросов именно назначения наказания и включавшее сравнительно большое число технических (оформительских) правил (ст. 75, 82–83, пп. 1–4 ст. 84, ст. 86–90, пп. 2–3 ст. 92 и др.), размещалось в главе второй «О наказаниях», но не в главе третьей «О определении наказаний по преступлениям». Уложение 1903 г. не включало норм об особенностях назначения отдельных видов наказания и, самое главное, практически не предусматривало правил об учете конкретных обстоятельств преступления и личности виновного, образующих сердцевину исследуемой системы и являющихся ее главным звеном. Закон ограничился только правилами о смягчении кары осужденному, признанному при наличии уменьшающих наказание обстоятельств заслуживающим снисхождения, с указанием параметров такого смягчения (ст. 53); о снижении в том же порядке наказания виновному в покушении на преступление (ч. 2 ст. 49) и пособнику с несущественной ролью в преступлении (ч. 2 ст. 51); об учете смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств только в отношении соучастника, которого они касаются (ч. 4 ст. 51); об усилении наказания служащим, осужденным за преступления с использованием своего служебного положения или вопреки интересам службы (ст. 65). Отсутствовали перечни смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств. В результате секвестированный Уложением 1903 года вариант специальных правил назначения наказания лишился своей сущностной черты – быть легальным средством непосредственной, прямой индивидуализации наказания за конкретное преступление в отношении конкретного виновного в нем лица. Более того, нет оснований говорить о наличии в Уголовном уложении специальных правил в собственном смысле слова. Их специальный характер, по идее, проистекает из связи и сопоставления с общими началами назначения наказания, которые они призваны детализировать и конкретизировать, а Уложение как таковых общих начал не предусматривало.ЗаключениеПодводя итоги исследования, хотим прежде всего отметить, что выбранная тема далеко не исчерпана содержанием курсовой работы.Обострение интереса к исследованию Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в условиях современной реальности в связи с огромной важностью учета недостатков и достоинств преобразований прошлых веков.Принятие Уложения 1845г. ознаменовало новый период становления уголовного права России. ЭтоУложение является первым кодифицированным нормативным актом в области уголовного права. Именно в вышеупомянутом кодексе уголовный закон представляет собой особый свод норм, криминализирующих определенные деяния и регулирующих наказание за их совершение.В рамках данного исследования были рассмотрены общие положения, лестница наказаний и принципы назначения наказаний по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.Кроме того, при написании этой работы был сделан вывод о том, что даже спустя полтора столетия, с точки зрения сегодняшнего дня, ясно, что нормы и институты общей части уголовного кодекса, и особенно доктрины преступления, разработаны на очень высоком законодательном уровне. В свою очередь в Уложении можно отметить, некоторые положения, которые по своей специфике являются более либеральными и прогрессивными нежели в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации.Необходимо обратить внимание на тот факт, что, начиная с этого периода развития уголовного права, наблюдается тенденция к применению наказания, не связанного с лишением свободы.С принятием данного Уложения было существенно ограничено применение чрезмерно жестких и позорящих наказаний, получила свое развитие гуманизация отношения к личности осужденного и к его человеческому достоинству. Более того, впервые в истории российского уголовного права Уложениемвыделены преступления и уголовные преступления как самостоятельные категории, что напрямую связано с механизмом вынесения приговора.В свою очередь, обобщая вышесказанное, хотелось бы отметить, что именно Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. оказало значительное влияние на формирование и формирование действующего уголовного законодательства Российской Федерации. Однако Уголовно-исполнительный кодекс 1885 года не содержал специальных норм, предусматривающих усиление ответственности за повторный рецидив преступлений.