решение вопроса о французском престоле на венском конгрессе

Вновь услышав от Меттерниха, что император Франц отказывается прислушиваться к воле французской нации и признает лишь законного короля, то есть Людовика XVIII, Александр ответил: «Я не настаиваю на своем проекте, раз он расходится с точкой зрения моих союзников. Я говорю, лишь прислушиваясь к своей совести, все остальное покажет время; мы выясним, кто из нас двоих был прав».На этом споры о Бурбонах на время прекратились, хотя русский царь до последнего надеялся, что ему удастся предоставить французской нации самой высказать суждение о собственном будущем. Неумолимый ход истории вел события к казавшемуся невозможным ранее варианту: Бурбоны готовились на штыках союзников вернуться в свою столицу. Победа при Фер-Шампенуазе и штурм Парижа были последними ступеньками на пути к возвращению старой династии. Торжественный въезд в Париж Александра I увенчал главное дело жизни царя — свержение Наполеона.На следующий же день французский Сенат, вовремя собранный и проинструктированный Талейраном, объявил учреждение Временного правительства, обязанного готовить конституцию. При этом в постановлении Сената давались гарантии от невозможности «белого террора»: все ветераны (солдаты и офицеры) сохраняют свои регалии и пенсии; ни один француз не может быть преследуем за свои политические убеждения; гарантировалась свобода вероисповедания, совести, свобода прессы. Далее события развивались с невероятной скоростью: 6 апреля Наполеон отрекся от престола за себя и своих наследников, а Сенат провозгласил призвание Бурбонов; 23 апреля было подписано перемирие, а уже 3 мая французский король Людовик XVIII торжественно въехал в Париж. Франция снова стала королевством.2.2.Значение и итоги решения о французском престолеБурбоны вернулись во Францию всего на 33 года — их сбросила волна народного негодования, как то и предсказывали, выказывая в этом вопросе удивительное единодушие, два непримиримых врага — Александр I и Наполеон. До этого было еще множество исторических событий, ясно показавших, что Бурбоны и Франция уже несовместимы в исторической перспективе: «белый террор», революция 1830 года. Было ли возвращение власти во Франции в руки Бурбонов политическим поражением Александра I? На этот вопрос сложно ответить однозначно, хотя внешние факторы нас к этому подталкивают: русский царь, отстаивавший право народа Франции самому избрать себе государя и категорически не видевший для Бурбонов никакого политического будущего, проиграл в споре своим партнерам по антинаполеоновской коалиции.Легкость, с которой Александр I в конечном счете согласился на реставрацию династии Бурбонов во Франции, не должна вводить в заблуждение. Перед императором стояли три сложнейшие геополитические задачи, которые ему удалось решить, в целом, весьма успешно. Во-первых, несмотря на вето, наложенное Англией и Австрией на проведение референдума во Франции, Людовик XVIII был вынужден подписать хартию, превратившую его в конституционного монарха.Таким образом Александр I сумел реализовать лелеемые им с молодых лет либеральные замыслы в жизнь, пусть, по иронии судьбы, местом для их воплощения стала страна, на протяжении почти двух десятилетий до того бывшая законодательницей политических мод в Европе, а не его собственное государство. Во-вторых, русский царь, не став упорствовать в желании дать французам право самим избрать себе политическое будущее, сумел сохранить коалицию, предотвратив выход из нее Австрии, которая имела к тому достаточно серьезные дипломатические и геополитические мотивы. Уступив в вопросе о Бурбонах, Александр I сумел одержать победу в другом чрезвычайно важном споре: 31 марта 1814 г. Париж был взят, несмотря на нежелание англичан и австрийцев вступать в столицу империи Наполеона. Наконец, в-третьих, пойдя на уступки союзникам в важнейшем политическом вопросе о будущем правителе Франции, российский император проявил безупречное дипломатическое чутье и показал себя настоящим политиком, умеющим просчитывать шаги на два хода вперед. Ему было совершенно ясно, что важнейшим для России, ключевым, будет «польский вопрос», решению которого Александр I посвятил столько времени и сил. Земли бывшего Варшавского герцогства, «яблоко раздора» между Россией, Австрией и Пруссией, должны были отойти к Российской империи — в этом царь был убежден твердо, это было его главным и едва ли не единственным территориальным требованием к партнерам. Предвидя тяжелейшие переговоры с британцами (имевшими свои соображения на сей счет), австрийцами и пруссаками, Александр I заранее уступал им в не столь важном (хотя и, безусловно, значимом) вопросе о Бурбонах, чтобы иметь право требовать от партнеров взаимных уступок.Разумеется, столкнувшиеся две модели политического будущего Франции — легитимно-консервативная (возврат престола законному монарху) и республиканско-либеральная (право нации на самоопределение) были несовместимы. В конечном счете, победила первая модель, однако благодаря твердой позиции императора России, Франция превратилась в конституционную монархию, что было, безусловно, положительным фактором для политического равновесия как в этой стране, так и в Европе в целом. Новая Франция стала важнейшим элементом новой международно- правовой системы, сложившейся на Венском конгрессе 1815 года. Во Франции возвращение из изгнания Бурбонов в 1814 г. происходило в сложных условиях на фоне недавних революционных событий, разгрома Наполеона и фактической оккупации страны войсками антинаполеоновской коалиции. Однако Реставрация была не просто попыткой отвергнуть опыт двух с половиной десятилетий, но компромиссом, принимавшим во внимание интересы и верования постреволюционного общества. Конституционная хартия являет яркий пример такого компромисса. Само ее обнародование трактовалось как одностороннее монаршее пожалование, в ее преамбуле содержалось упоминание о славном старом порядке, но все же Хартия в ряде статей гарантировала многие достижения умеренной фазы революции 1789 г. – от свободы прессы и религии до «национального» участия в законодательном процессе через выборный парламент. Провозглашенная Людовиком XVIII Конституционная хартия, по крайней мере в преамбуле, содержала положения, которые делали письменный документ приемлемым для сторонников «древней конституции», включив намеки на монархическую традицию в текст (палата депутатов, например, рассматривалась как преемник франконских ассамблей и третьего сословия) и особенно демонстрируя королевскую прерогативу дарования.С другой стороны, статьи конституции демонстрировали, что монарх считал необходимым обосновать свое правление, опираясь на гарантии базовых революционных завоеваний, таких как фундаментальные свободы, равенство перед законом и представительное правление. Некоторые роялисты рассматривали «акт дарования» как обладающий конституционным потенциалом. Возвращение Бурбонов, на их взгляд, положило конец ненавистному революционному режиму, и новые институты рассматривались как его реликт, обреченный на исчезновение. Да и саму Хартию как ограничение его власти монарх мог отозвать в любой момент. ЗаключениеВ 1814 года французский Сенат торжественно провозгласил реставрацию Бурбонов. На трон вступил Людовик XVIII. Гарантией неприкосновенности всех завоеваний революционной и наполеоновской эпох была Конституция, которую обязывался подписать Людовик при вступлении на трон. Что он и сделал, уступив сильному давлению Александра I. 27 мая Конституционная хартия была подписана, и Францией вновь стал править выходец из династии Бурбонов. По поводу французского престола среди дипломатов и их государей разгорались нешуточные страсти. Старт обсуждению дал Каслри. Наиболее верными с точки зрения лорда были Наполеон и Бурбоны. Самым удобным для Англии, и она этого не скрывала, было возвращение во Францию старой королевской династии. Договариваться с Наполеоном Англия не собиралась: этот вариант был нужен лишь для возможного маневрирования в ходе споров с другими участниками коалиции. Категорически против переговоров с Бонапартом был и Александр I. В сложную дипломатическую игру намеревалась сыграть и Вена. Австрийцы практически не скрывали заинтересованности в сохранении на троне если не самого Наполеона, то хотя бы его сына или жены (внука и дочери Франца I). Для Меттерниха, боявшегося усиления позиций России, важнее было не позволить Александру посадить на французский трон «своего» кандидата. Поэтому дипломат предпочел в итоге поступиться идеей регентства и вместе с Британией настаивать на кандидатуре Бурбонов. Пруссия, в силу зависимости от остальных членов коалиции, четкой позиции не имела, предпочитая лавировать. Проблема грозила окончательно расколоть стан союзников. И «здание» коалиции, и без того не очень устойчивое, дало вполне ожидаемую трещину. На тот момент позиция Александра I не была столь радикально-антинаполеоновской. Российская дипломатия полагала, что державам вовсе не следует высказываться в пользу Бурбонов, а предоставить французам самим проявить инициативу в этом вопросе, руководствуясь настроениями в столице. Партнеры России по коалиции, еще недавно допускавшие возможность переговоров с Наполеоном, теперь недвусмысленно давали понять: они намерены видеть на французском престоле только Бурбонов. Отныне альтернатива Бурбонам оставалась всего одна — бывший министр директории, маршал Франции, а ныне наследный принц шведский Жан Батист Бернадот. Его кандидатуру до последнего отстаивал Александр I. Англичане, австрийцы и пруссаки уже сделали свой выбор: Франции надо было вернуть ее прежних властителей. Препятствие оставалось одно — русский царь. Александр I прекрасно понимал, что одним из первых действий Бурбонов будет сведение счетов с теми, кто вынудил их покинуть страну и более 20 лет провести в изгнании. В итоге российский монарх остался совсем один, и он уступил. Отчасти из-за нежелания вносить раскол в коалицию, которой только предстояло окончательно сокрушить Наполеона и триумфально войти в Париж, а отчасти из-за понимания недолговечности Бурбонов на троне. Уступив партнерам в вопросе стратегическом, русский император взял верх в тактике: он настоял на том, чтобы Людовик стал монархом конституционным и гарантировал неприкосновенность всех имуществ, нажитых гражданами во время революции и при Бонапарте. В результате 3 мая 1814 года новый король Франции Людовик XVIII торжественно въехал в Париж. Но в итоге династия не смогла продержаться долго, как и предсказывал российский император.Список использованных источников и литературыИсточникиАкт Священного союза, заключенный Австрией, Пруссией и Россией в Париже 14 (26) сентября 1815 г.// Хрестоматия по истории международных отношений. Кн. 3: Новое время/ сост. Д.В. Кузнецов. – Благовещенск: БГПУ, 2013. – С. 211.Полное собрание законов Российской империи. Собрание Первое. Том 33 (1815-1816)/ сост. М.М. Сперанский. – СПб.: Типография II Отделения Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. – 1167 с.Талейран Ш. – М. Мемуары / Ш.-М. Талейран. – М.: ИМО, 1959. – 440 с.Хрестоматия по истории международных отношений. Кн. 3: Новое время/ сост. Д.В. Кузнецов. – Благовещенск: БГПУ, 2013.ЛитератураБутырская И.Г. «Европейский концерт» или Венская система международных отношений / И.Г. Бутырская // Национальная безопасность и стратегическое планирование. - №2 (6). – 2014. – С. 34-38. Военский К.А. Император Александр I, князь Меттерних и Священный союз / К.А. Военский. – СПб.: Сенатская типография, 1914. – 16 с.Гончарова О.В., Ларин А.Б. Формирование европейской идентичности и внешняя политика России: от Венского конгресса до Парижского мира/ О.В. Гончарова, А.Б. Ларин // Вестник науки ТГУ. – 2013. - №1 (23). – С. 163-167.Гончарова Т.Н. Русская политика кабинетов реставрации и июльской монархии / Т.Н. Гончарова // Труды кафедры истории Нового и Новейшего времени. – 2-17. - №17. – С. 48-79.Дебидур А. Дипломатическая история Европы / А. Дебидур. – Ростов– н/Д., 1995. – 508 с. Кудрявцева Е.П. Венская система международных отношений и ее крушение (1815 – 1854 годы) / Е.П. Кудрявцева // Новая и новейшая история. – 2014. - №4. – С. 88-106.Кузьмина О. В. История Новейшего времени / О. В. Кузьмина. - М.: Академия, 2013. – 400 с. Могилевский Н.А. Александр I и вопрос о будущем политическом устройстве Франции в период заграничного похода русской армии 1813 – 1814 гг. / Н.А. Могилевский // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. – 2012. - №11. – С. 108-118. Саундерс Э. Сто дней Наполеона / Э. Саундерс. – М.: АСТ, 2002. – 410 с. Фадеева Т.М. К 200-летию Венского конгресса 1814-1815 гг.: размышления о его наследии / Т.М. Фадеева // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. – 2016. - №3. – С. 116-123. Юмашев Ю.М. Европейская идея и ее развитие от «христианской республики» до Европейского союза / Ю.М. Юмашев // Труды Института государства и права РАН. – 2015. - №3. – С. 5-46.