Общенародная и авторская фразеология художественной речи

: одному человеку‘); набраться духа усвоить какие-л. повадки, привычки, манеру поведения; измениться, стать другим‘ [ФСРГРК: 138] «Говорят, какого духа там [в тюрьме] твой наберется». Переосмыслению может подвергаться как фразеологизм целиком, так и отдельный его компонент (см. последний случай, где лексема дух используется в значении «манеры, привычки», в то время как в ФЕ общенародного языка актуализируется, скорее, смелость, решительность). 2. Семантический сдвиг в ходе развития семантики. В случае как на ладони присущее общенародному языку значение очень ясно, совершенно отчетливо (видеть, быть видимым)‘ [ФСРЯ: 220] получает два направления изменения: пространственное (хорошо видно > рядом) невдалеке, рядом, по соседству‘ [18, 1: 318]; и связанное с человеком (ясно видно > открыто, на виду, не боясь никаких пересудов (жить)‘ [18, 1: 318] > о доверчивом, откровенном, искреннем человеке‘ [18, 1: 318]). Значение выражения печор. кум королю о самодовольном, высокомерном, деспотичном человеке‘ [18, 1: 314] является развитием значения, присущего аналогичному общенародному фразеологизму о человеке, ни от кого не зависящем и вполне довольном своим положением; о человеке, обладающем властью, влиянием [БАС, 8: 776]. В случае ФЕ печор. в бараний рог свернуть / скрутить повредить, испортить‘ [18, 1: 62] происходит, по-видимому, сразу два процесса: с одной стороны, расширяется сочетаемость, поскольку объектом может служить не только человек, но и вообще любой предмет; с другой стороны, семантика диалектного выражения представляет собой своего рода «результат» того, что заложено в значении общенародного фразеологизма (‗принуждать, притеснять, подавлять; добиваться покорности, полного подчинения‘ [ФСРЯ: 109], соответственно, происходит развитие принуждение‘ > применение физической силы‘ > повреждение, порча‘).3. Сужение значения, привязка использования фразеологического оборота к конкретной ситуации: печор. в своей тарелкев своей семье, своих делах, своих проблемах‘ [18, 1: 107] (здесь следует отметить также отсутствие отрицания, присущее общенародному фразеологизму);в добрые руки попастьвыйдя замуж, попасть в семью хороших людей‘ [18, 1: 70] (ср.:под опеку хорошему человеку, заботливому хозяину‘ в основном, о животных, но также и о предметах); пустое местоноворожденный ребенок, который по преимуществу спит и не воспринимается как значимое лицо‘ [18, 2: 228] «А покормит, да он опеть спит, пусто место» (ср.человек, от которого нет никакого проку, никакой пользы‘); костр. сесть не в свои санио ситуации неравного брака‘;выйти замуж раньше старшей сестры‘ [ЛК ТЭ] (ср.:браться не за свое дело‘); печор. не в коня кормвреда не будет от большого количества еды‘ [18, 2: 77] – происходит сужение значения (актуализируется и осознается буквально, не метафорически сема еды), а также изменяется оценка ситуации. 4. Расширение значения идиоматического выражения:печор. в белый свет как в копеечку палить 1.неудачно стрелять, промазать‘; 2.невпопад говорить‘ [18, 1: 62]. В данном случае расширение происходит на основании семы «неудачно, не попадая». Также, вероятно, влияние оказывает и переносное значение слова выпалитьсказать или выкрикнуть сразу, одним духом‘ [Ожегов, Шведова: 112]. 5. Контаминация фразеологизмов: костр. семь пятниц о неряшливо одетом человеке [ЛК ТЭ] (< семь пятниц на неделе + из-под пятницы суббота);псков. ни в зуб ногойне употреблять в пищу, не есть чего-л.‘ [11; 42] (псков. ни в зуб не брать в том же значении + лит.ни в зуб ногойсовершенно ничего (не знать, не понимать, не смыслить)‘ [ФСРЯ: 176]). 6. Сочетание изменения выражения семантических подвижек. Здесь возможны следующие подтипы: – усечение плана выражения + изменение семантики: ниже травыне заслуживающий уважения, внимания; хуже других, ничтожный‘ [ФСРГРК: 149] (ср.: тише воды, ниже травы о скромном, незаметном, робком человеке); – наращение + изменение семантики: будто упасть с печки в погребнеудачно, нелепо, глупо (сказать)‘ [СРГНП, 1: 59]; – семантически несущественное изменение элемента + изменение семантики: не по две морошки на ложкуне спеша, не торопясь есть‘ [18, 2: 91] (ср.: не по две горошки на ложку); – семантически существенное изменение элемента + изменение семантики: хоть в лес, хоть по дроваумелый, расторопный, способный на любое дело‘ [ФСРГРК: 117] (ср.: кто в лес, кто по дрова: в данном случае объект, присутствующий в общенародной ФЕ, кто, меняется на союз); семь четвергов на неделемного всего разного (наговорить, наврать и т. п.)‘ [ФСРГРК: 229] (ср.: семь пятниц на неделе; семантика диалектного фразеологизма представляет собой конкретное проявление значения общенародной идиомы – непостоянства); не в коня воз 1.непосильная для кого-л. работа‘; 2.очень большая для кого-то по его физическим данным работа, но он успешно ее выполняет‘ [18, 2: 92] (ср.: не в коня корм: происходит замена объекта: корм > воз); не по Сеньке шапкакто-л. не ровня кому-л.‘ [18, 2: 92] (ср.: по Сеньке и шапка: добавление отрицания и вызванное им изменение значения); слаже пареной репыо доброжелательном, миролюбивом человеке‘ [18, 2: 339] (в данном случае представляется уместным не считать эту ФЕ совершенно отдельной от общенародного выражения проще пареной репы на основании того, что в народном сознании часто доброжелательность, кротость нрава человека обозначаются при помощи лексемы простой, т. е. в диалектной идиоме простота выражена не эксплицитно, но, тем не менее, подразумевается на уровне семантики); псков. лихим матомочень быстро, скоро (сбегать)‘ [11: 52] дает перенос «громкость» > «скорость» на основании интенсивности. Диалектная фразеология за счет ненормированности и, как следствие, вариативности, изменчивости как плана выражения, так и плана содержания, дает представление о том, какие модификации может претерпевать фразеологическая единица в процессе выработки устойчиво воспроизводимой формы и семантики, а также то, как может переосмысляться образ, лежащий в основе ФЕ, когда изначальная ситуация деактуализируется в сознании носителей языка2.2. Использование школьного фразеологического словаря «Жизнь русской фразеологии в художественной речи»В конце ХХ века в области лексикографии и фразеографии сложилась ситуация, которая получила условное название – «лексикографический бум», по удачному выражению авторов монографии «Лексикография русского языка: век нынешний и век минувший» В.А Козырева, В.Д. Черняк [цит. по Сидоренко, 2015: 105]. Авторы «Большого словаря крылатых слов и выражений», в свою очередь, отмечают, что в 1980– 2000 годы в условиях начавшегося словарного бума было создано немало квалифицированно выполненных справочных изданий, в частности по крылатым единицам  [БСКС, 2008: 9]. Среди фразеологических словарей разного типа и назначения, появившихся в конце двадцатого века, следует отметить словарь А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко «Фразеологизмы в русской речи», в котором впервые в мировой лексикографической практике был представлен опыт описания идиом, пословиц и крылатых выражений в  их вариантном многообразии и речевой динамике, в индивидуально-авторском употреблении. Вскоре авторами данного словаря был задуман и реализован новый проект по созданию фразеологического школьного словаря «Жизнь русской фразеологии в художественной речи». Этот словарь нового типа, демонстрирующий развитие современной лингвистической теории и фразеографической практики, позволяет решить определенные дидактические задачи, главная из которых – умение определять смысловое содержание и оценивать стилистическое применение фразеологизмов в художественной литературе и публицистике. Дидактическая направленность словаря также представлена в иллюстративном материале, обращение к которому помогает оценить художественноемастерство писателей, проявляющееся в творческом применении языковых образов, что, безусловно, содействует повышению культуры речи учащихся.Особенную актуальность сегодня на уроках русского языка приобретает деятельность, направленная не только на пополнение словарного запаса школьников, но и на совершенствование умений определять стилистические функции лексических средств языка в тексте, что способствует формированию коммуникативной компетенции школьников. Работа по выявлению роли языковых средств в аспекте декодирования смысла текста в целом должна осуществляться постоянно, системно. Проверкой результата словарно-стилистической работы является качественное выполнение заданий ЕГЭ по русскому языку: 24 (нахождение в тексте лексических и фразеологических единиц), 25 (определение средств языковой выразительности), а также 26 (написание сочинения-рассуждения), что предполагает проведение филологического анализа текста, выявление функций языковых средств в нем, а это, в свою очередь, помогает понять позицию автора и проблематику текста в целом. Индивидуально-авторские употребления, включаемые во все словарные статьи словаря «Жизнь русской фразеологии в художественной речи», позволяют выявить и оценить наиболее распространенные, типичные способы преобразований ФЕ в художественном тексте. Базой для рассмотрения особенностей использования фразеологизмов в текстах разной стилистической отнесенности могут стать изучаемые в школе литературные произведения. Это позволяет реализовать на уроках русского языка межпредметные связи, например, в ходе работы над текстом романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», в котором особую стилистическую функцию выполняют фразеологизмы. Здесь необходимо обратитьвнимание учащихся на использование автором лексико-фразеологического поля «Нечистая сила». Обращение к статье словаря Нечистая сила позволяет определить не только смысловое содержание фразеологизма, но его социолингвистические характеристики. Дело в том, что образ булгаковского сатаны нетрадиционен. В.Я. Лакшин пишет: «Цель его [Воланда] миссии в Москве как раз и заключается в выявлении злого начала в человеке. Воланд и его свита провоцируют москвичей на неблаговидные поступки, убеждая в полной безнаказанности, а затем сами пародийно наказывают их» [Лакшин, 1989: 168]. Чтобы подчеркнуть связь происходящего с «чертовщиной», Булгаков использует своеобразный прием: в главах, где речь идет о действиях свиты Воланда, часто использует фразеологические единицы (далее ФЕ) с компонентом черт. Многократно употребленные в тексте ФЕ с компонентом черт создают образ вездесущей нечистой силы. Перед ее возникновением в речи (внутренней речи) абсолютно всех персонажей реального мира появляются слова и ФЕ лексико-фразеологического поля «Нечистая сила», сигнализирующие о вмешательстве черта: «А какого черта ему надо?»  – подумал Бездомный и  нахмурился. «Вот черт его возьми! А?» (Бездомный). «Откуда он его выкопал, черт его знает! Черт знает что такое!» (Римский); «…ему показалось, что пол возле кровати ушел куда-то и что сию минуту он головой вниз полетит к чертовой матери в преисподнюю» (Лиходеев); «Вывезти его вон, черти б меня взяли!» (Прохор Петрович); «Бросьте! Бросьте! ... к черту его, все бросьте» (Маргарита); «Куда ж тебя черт несет в одних подштанниках?» (Аннушка – Чума); «Фу ты черт!» (Мастер) и т.д. В ходе повествования все большее количество персонажей реального мира втягивается в дьявольскую фантасмагорию, разворачивающуюся в Москве 1920-х годов. Наиболее эффективно рассматриваемый прием развития сюжета использован Булгаковым в эпизоде встречи Маргариты и Азазелло. «Ах, право, дьяволу бы я заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!» И тут же рядом на лавке с ней оказывается некто «рыжий», то есть Азазелло. «О нет! – воскликнула Маргарита, поражая проходящих, – согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти к черту на кулички». Школьный словарь К черту на кулички (на рога) [ЖРФХР, 2010: 671] дает историко-этимологический анализ, который важен для понимания смысла ФЕ в целом: чаще всего учащиеся не знают значения компонента кулички. Следует отметить, что в словаре «Жизнь русской фразеологии в художественной речи», в третьем параграфе «Система фиксации форм употребления трансформированных ФЕ» есть указание на основные виды трансформаций фразеологизмов, в том числе и смысловые преобразования, что позволяет углубить теоретическую базу учащихся по фразеологии. Семантическая трансформация ФЕ с компонентом черт создает смысловуюдвуплановость: исходное, прямое значение сочетания (как образная основа ФЕ) представляет ирреальный план романа, а фразеологическое значение оборота представляет его реальный план. Часто внешняя омонимия ФЕ и свободного словосочетания рождает каламбур, актуализирующий моменты игры взаимопроникновения реального и ирреального миров. Каламбур как прием создания комического эффекта в романе «Мастер и Маргарита» имеет особенность: одно из значений, представляющее ирреальный план романа (действия Воланда и его свиты), заключено как бы в подтексте, а весь контекст каламбурно намекает на это значение. Такая утонченная форма игры слов в романе насыщена иронией. Например, «Маг, регент, чародей, переводчик или черт его знает кто на самом деле – словом, Коровьев – раскланялся и, широко поведя лампадой по воздуху, пригласил Маргариту следовать за ним» [«Мастер и Маргарита», глава 22, с. 304]. Созданию комического эффекта служит смысловое преобразование ФЕ черт его знает. Здесь использована двойная актуализацияФЕ, при этом второй план значения фразеологизма (исходное, прямое значение) вычленяется в контексте всего произведения в целом: кем является Коровьев на самом деле, знает только черт Воланд. Сложность определения авторской позиции заключается в том, что она здесь представлена не прямо, а косвенно, через различные сатирические приемы. Большинство сатирических персонажей реального мира теряют голову от всех происходящих вокруг них фантастических событий. Например, Степан Лиходеев после встречи с неизвестным в его квартире теряет голову, его состояние близко к помешательству. И тут Степины мысли побежали по двойному рельсовому пути, в одну сторону и вообще черт знает куда. Головную Степину кашу трудно даже передать. Центром данной фразеологической конфигурации является фразеологизм головная Степина каша (ср.: узуальная ФЕ каша в голове – ‘полная неясность, спутанность, сумбур в сознании, в мыслях, в суждении’), который видоизменен автором: произведена внутренняя синтаксическая и морфологическая трансформация и расширен компонентный состав ФЕ. В словаре «Жизнь русской фразеологии в художественной речи» в статье Каша в голове приводится пример преобразования данного фразеологизма из романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», указывается на ироническую коннотацию, а также дается историко-этимологический анализ ФЕ, что помогает учащимся понять функцию трансформированного фразеологизма в данной конфигурации. Работа по нахождению в тексте синонимичных фразеологизмов позволяет определить позицию автора. В контексте романа «Мастер и Маргарита» с ФЕ терять голову синонимично сближаются ФЕ головная каша, ум за разум заходит, потерять голову, голову оторвать, свалиться на голову как выражения, которые образно представляют утрату способности трезво, здраво рассуждать персонажами реального мира, репрезентируют тему возмездия, наказания, которое они должны понести. Здесь раскрываетсяеще одно глубинное этимологическое значение ФЕ потерять голову, которое отражено в словаре «Фразеологизмы в русской речи»: «в русском языке, видимо, ФЕ терять голову – калька с немецкого, хотя французское выражение известно и в значении «быть казненным»» [ФРР, 2001: 168]. Таким образом, школьный словарь «Жизнь русской фразеологии в художественной речи», представляющий современный уровень развития фразеологии как науки, отвечающий современным требованиям фразеографической практики, позволяет решать определенные дидактические задачи: выработать у школьников достаточно обширный активный фразеологический запас, совершенствовать умения стилистического анализа ФЕ в текстах разной стилистической отнесенности, а также навыки свободного владения фразеологизмами в собственной речи. Внимательное отношение к фразеологическим средствам языка позволяет научить выполнять качественный филологический анализ текста, выявлять проблемы предлагаемого для анализа текста и определять позицию автора к каждой из них.ЗаключениеТаким образом, вопрос о соотношении типов употребления фразеологических единиц оказывается очень сложным, в первую очередь потому, что сами такие понятия оказываются трудными для разграничения (хотя и в разной степени), так как при их соотношении обнаруживаются пересечения и наложения, обусловленные наличием в  содержании этих понятий сходных и смежных признаков. Установление степени соотносительности существующих в  науке разных терминологических обозначений, связанных с трансформированным употреблением фразеологических единиц, убеждает нас в том, что данный вопрос требует дальнейшего и специального изучения. Это важно и для того, чтобы определить особенности авторского употребления фразеологических единиц в разных текстах, и для того, чтобы объективно описать фразеологическую единицу как особую единицу языка.Указанные типы соотношений фразеологических единиц требуют четкого ответа на ряд вопросов, касающихся типового и индивидуального употребления фразеологических единиц в языке. Какое содержание вкладывать в понятия стандартное и нестандартное употребление фразеологических единиц, употребление трансформированное и нетрансформированное, узуальное и окказиональное, типовое и  индивидуальное, языковое и речевое, общеупотребительное и  индивидуально-авторское, нормативное и ненормативное? Какие из этих понятий требуют четкого определения и терминологического обозначения для использования их в науке? От каких понятий и обозначений нужно отказаться, чтобы избежать наложения и дублирования терминов? Какие термины, может быть, нужно ввести в научный оборот для точного определения содержания и соотношения самих этих понятий? Этот перечень вопросов можно продолжить. Вполне вероятно, что при решении указанных здесь вопросов могут появиться и новые. Необходимым условием решения обозначенной здесь проблемы является, на наш взгляд, специальное изучение значительного по объему языкового материала и разработка способов лексикографического описания реального употребления конкретных фразеологических единиц в современной живой речи, в текстах разного времени, разных типов и жанров.Список использованных источниковБирих А.К., Волков С.С., Никитина Т.Г. Словарь фразеологической терминологии / под ред. проф. В.М. Мокиенко. München: VerlagOttoSagner, 1993. Блинова О.И., Мартынова С.Э., Юрина Е.А. Словарь образных слов и выражений народного говора / под ред. О.И. Блиновой. 2-е изд. Томск: Издво Томск.ун-та, 2001. Бойцов С.А. Устойчивые сравнения в брянских говорах: дис. ... канд. филол. наук. Л., 1986. Горбачевич К.С. Словарь сравнений и сравнительных оборотов в русском языке. М.: АСТ, Астрель, Ермак, 2004. Даль В.И. Пословицы русского народа. М.: Худож. лит., 1957. Елистратов В.С. Словарь московского арго. М.: Рус.словари, 1994. Задохлики в незадыхайке [Электронный ресурс]. URL: http://ru-tubbe.ru/video/IFW6BiJi3R4 (дата обращения: 18.09.2019). Козырев В.А., Черняк В.Д. Лексикография русского языка: век нынешний и век минувший: монография. – СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2014. – 571 с.Лебедева Л.А. Устойчивые сравнения русского языка: краткий тематический словарь. Краснодар: Куб. гос. ун-т, 2003. Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний: в 2 т. М., 1994. Мокиенко В.М. Русская народная фразеология в лексикографическом освещении [Электронный ресурс]. UPL: http://phraseoseminar.slovospb.ru/proekt-rnf-17-18-01062.htm (дата обращения 09.09.2019). Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.: Высш. шк., 1980. Мокиенко В.М. Словарь сравнений русского языка. СПб.: Норинт, 2003.Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских народных сравнений. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. Огольцев В.М. Устойчивые сравнения русского языка. М: Рус. яз., 1984.Подюков И.А. Экспрессивно-стилистическая дифференциация диалектных единиц (на материале говоров Северного Прикамья) // Вопросы лексики, фразеологии и синтаксиса. Пермь: Изд-во Перм. пед. ин-та, 1974. С. 111–121. Про уродов и людей // Псковский городской форум [Электронныйресурс]. URL: http://forum. pskovonline.ru/index.php?showtopic=42634&st=20 (дата обращения: 10.09.2019). Сидоренко К.П. Рецензия на книгу: Козырев В.А., Черняк В.Д. Лексикография русского языка: век нынешний и век минувший // Вопросы лексикографии. – Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 2015. – С. 104–109. Соколов Б.В. Булгаковская энциклопедия. – М., 1998. – 592 с Селигер: материалы по русской диалектологии. Словарь / сост. С.Н. Варина, Н.В. Богданова, З.А. Петрова; под ред. А.С. Герда. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003–2013. Вып. 1–5.  Словарь донских говоров Волгоградской области: около 17000 слов [авт.-сост. Р.И. Кудряшова, Е.В. Брысина, В.И. Супрун] / под ред. проф. Р.И. Кудряшовой. Волгоград: Издатель, 2011. Словарь псковских пословиц и поговорок / сост. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина / науч. ред. Л.А. Ивашко. Спб.: Норинт, 2001.  Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей / гл. ред. А.С. Герд. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994–2005. Вып. 1–6.  Словарь русских говоров на территории Мордовской АССР. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1978–2006. Т. 1–8.  Словарь русских говоров Прибайкалья. Иркутск: Изд-во Иркут.ун-та, 1986–1989. Вып. 1–4.  Словарь русских народных говоров / гл. ред. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов, С.А. Мызников. Л.; СПб.: Наука, 1965–2016. Вып. 1–49. Словарь современного русского литературного языка. М.–Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1948–1965. Т. 1–17. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / пер. снем. и доп. О.Н. Трубачева. М.: Прогресс, 1987. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. М.: Рус. яз., 1967. Черноусова О.Н. Функционирование образных сравнений в региональной художественной прозе и устной речи диалектоносителей: дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2014. Шкабара Н.И. Лексические и фразеологические диалектные единицы, характеризующие человека по умственным способностям, в донском диалекте: системная организация и мотивационные отношения: дис. … канд. филол. наук. Волгоград, 2012.