Лексическо-стилистические средства отражения категории образа автора в романе Джека Лондона

Герой представлен в динамике нравственно-этического поиска благодаря приему интроспективного психологического анализа, а также в восприятии повествователя, комментирующего его поступки, объясняющего мысли и движения души, скрытые от сторонних наблюдателей, зачастую не осознаваемые самим персонажем.Определенный набор лексико-стилистических средств в произведении «Мартин Иден» позволяет проследить образ автора в анализируемом романе. Рассмотрим их подробнее. В романе мы видим два типа героев – буржуазная семья Морзов, которая характеризуется любовью к деньгам, расчетливостью и практичностью, и выходцы из народа – Мария, мать многочисленного семейства, товарищи Мартина Джо и Джимми, Лиззи Конноли и сам Мартин Иден.Помимо борьбы с обществом потребителей Лондон через литературного персонажа Мартина Идена выражает свое отношение к искусству, говорит о необходимости правды жизни, он отказывается слушать оперу и критикует ее. При первой встрече Мартина с Руфь Морз, автор определенно дает понять читателю, что между ними существует социальная пропасть. Руфь – утонченная девушка, бакалавр искусств, Мартин Иден – полуграмотный, грубый и неуклюжий моряк. Классовую разрозненность автор передает через описание их манеры поведения, общения и умения держать себя в обществе. Джек Лондон в слова девушки заключает ее ум, утонченность, хорошее образование; в слова Мартина – грубость, неловкость и необразованность - «he is, well, indelicate». В некоторых фразах содержатся много лишних слов-связок, а чувство и интонация в них очень приблизительны к оригинальным: «Again she started to remove her hand. He felt a momentary curiosity. Now that she was out of danger she was afraid». Взгляды Мартина на искусство мы можем увидеть и во время разговоров с Руфью.Так, в начале произведения, как только герой, Мартин Иден, впервые соприкоснулся с атмосферой роскоши в доме светских людей, то он был подобно загнанному коню, который ужасно напуган: «…he lurched away like a frightened horse, barely missing the piano stool» [30, с. 11]. Подобного рода сравнение показывает простоту героя, его изначальную неотёсанность. Но в тоже время, сравнением «like a volcano» [3, c. 8], автор убеждает читателя в том, что перед ним молодой человек, сильный духом и телом, имеющий большой потенциал стать кем угодно, и не просто быть удачным джентльменом. В трудном пути саморазвития герою сопутствует его упорство, где в одном из эпизодов романа описывается, как он поднимается с постели мгновенно, подобно кошке, чтобы с нетерпением снова сесть за книги: «…he awoke instantly, like a cat, and he awoke eagerly, glad that the five hours of unconsciousness were gone» [30, c. 52].Очень удачно Джек Лондон показывает эволюцию Мартина Идена на протяжении всего романа. «Парень из низов» заполнял пробелы в своем образовании и становился великолепным писателем, можно заметить изменение даже в его речи. В начале романа язык Идена изобилует неправильными грубоватыми оборотами и выражениями, чего совсем нет в конце.Следующий пример демонстрирует, насколько изменился герой в своём вкусе по отношению искусству, когда он стал достаточно образованным человеком, Мартин высказывает Руфи свою позицию насчёт его симпатии к искусству. Джек Лондон даёт один яркий пример высказывания героя в адрес искусства, где используется наиболее яркое образное сравнение, характеризующее вкус героя. В данном случае рассматривается игра оперных певцов на сцене, доходившая до комичного представления шутов, и которых Мартин называет безумными существами из умственной лечебницы ‒ «like demented creatures in an asylum» [30, с. 78]. Всё дело в том, что Мартину не приемлемо слепое следование общему мнению, модная тенденция которого меняется очень уж часто, и он твёрдо говорит Руфи, что есть вещи, которые или нравится, или же нет: «IfIdon'tlikeathing, Idon'tlikeit, that'sall; andthereisnoreasonunderthesunwhyIshouldapealikingforitjustbecausethemajorityofmyfellow-creatureslikeit, ormakebelievetheylikeit. I can't follow the fashions in the things I like or dislike» [30, c. 78]. Таким образом, читатель может проследить некоторое независимое интеллектуальное становление протагониста романа, и, как вариант, эта яркая картина представляется посредством образных сравнений. Геройвырос, ипикегоэпическогоментальноговозвышениязаложенвсравненииегоспринцем: «A pauper himself, a slave to the money-lender, he knew himself the superior of those he met at the Morses'; and, when his one decent suit of clothes was out of pawn, he moved among them a lord of life, quivering with a sense of outrage akin to what a prince would suffer if condemned to live with goat-herds» [30, c. 96]. И подтверждение тому, что Мартин Иден доведён до отчаяния невежеством людей Джек Лондон приводит сцену беседы героя с судьёй Блоунтом, где Мартин прямо говорит тому, что тот вызывает у него отвращение. На все утверждения Мартина судья отвечает шаблонами, ошибочно называя Идена ярым социалистом, пороча Герберта Спенсера, работы которого сам не изучал. На что Мартин в ярости заявляет ему, что имя этого великого человека подобно капле чистой капли воды в зловонной луже словоизлияний судьи: «To hear 14 that great and noble man’s name upon your lips is like finding a dew-drop in a cesspool. Youaredisgusting» [30, c. 124]. Если раньше Мартин чувствовал себя неуверенно в ведении светской беседы, как моряк на незнакомом судне, и не мог правильно выразить свои мысли: «Hecouldnotexpresswhathefelt, andtohimselfhelikenedhimselftoasailor, inastrangeship, onadarknight, gropingaboutintheunfamiliarrunningrigging» [30, c. 4]. То теперь слова Мартина были подобны удару молнии «…it was like a thunderbolt» [30, с.124]. Но когда к Мартину Идену приходит успех творчества, его начинают почитать все люди буржуазного круга из-за его славы и денег, не смотря на то, что он ни капли не переменился. И теперь лишь одна мысль терзает Мартина ‒ «давным-давно», «work performed». Все его произведения были написаны давным-давно, а замечать его стали лишь тогда, когда он обрёл славу. И мысль об этом уподобляется паразитической личинке, въевшейся в мозг героя, эта «личинка» не даёт ему покоя: «His thoughts went ever around and around in a circle. The centre of that circle was «work performed»; it ate at his brain like a deathless maggot» [30, с. 147]. Подобноесравнениедемонстрирует, чтоМартинуженеможетпримиритьсясдействительностью, онразочарованподобноребёнку, забывшему, отчегоонплачет: «like a child, crying, that forgets its grief in watching the sunlight percolate through the tear-dimmed films over the pupils» [3, с. 152]. Ментальное становление стало причиной поражения личности, и в результате герой теряет свою жизненность, которая потеряла для него всякую ценность, теперь она была для него словно ярко-белый свет, ослепляющий больные глаза: «Life was to him like strong, white light that hurts the tired eyes of a sick person» [30, c. 156]. На этом эпичность интеллектуального роста личности героя романа, Мартина Идена, приходит к логической развязке, исход которой известен. Герой теряет веру в идею искусства, смысл которого он видел в том, чтобы разделять любование красотой мира, выраженной его собственными мыслями, с людьми. Но теперь «light», или же жизнь, ‒ уже пережиток для героя, и, соответственно, не в состоянии решить извечный вопрос человечества о поиске «потусторонней», возможно лучшей жизни, Мартин Иден вынужден закрывать от мирского света свои больные глаза, вскоре он и закрыл их, навсегда. Итак, с помощью приёма образного сравнения (simile) нам удалось проследить развитие интеллектуализма личности от первых шагов становления до неисчерпаемого запаса творческой мысли. На наш взгляд, образное сравнение в романе «Мартин Иден» ‒ удачный продукт украшения текста, рассматривающийся как инструмент подчёркивания силы, на которую только способна красота человеческой мысли в борьбе за истинность настоящего искусства.Выводы по главе 2Анализ актуализации образа автора в романе «Мартен Иден» позволяет отметить автобиографичность романа, есть много общего между Мартином Иденом и самим Джеком Лондоном: оба выходцы из народа, оба нищие, оба добились успехов в литературе благодаря своему желанию и упорству, оба знакомы с морским делом, с изнуряющей работой в прачечной. Однозначно прослеживается схожесть взглядов Мартина Идена и Джека Лондона. Роман мотивирует ставить цели и достигать их, много работать и интересоваться всем на свете, искать себя и формирует понимание того, что свое призвание можно обнаружить неожиданно. Произведение дает установку помогать ближнему, себе брать то, что необходимо, а лишнее отдавать тем, кому это нужно больше. ЗаключениеСамый плодотворный этап творчества Джека Лондона ознаменовал выход в свет удивительный по своей композиции и идейному содержанию роман «Мартин Иден». Произведение по праву можно считать авторской исповедью, поскольку образ главного героя неразрывно связан с самим писателем. Неуёмные амбиции, страстное желание добиться успеха и доказать всем свой талант - вот что объединяет Джека Лондона и Мартина Идена. И писатель, и главный герой - выходцы из низов, которые пытались проложить свой путь исключительно собственными силами.Многие события жизни Лондона, его взгляды на жизнь, литературное творчество, раскрытые писателем-публицистом в статьях, написанных в начале творческого пути, получают художественное воплощение в романе. Тем не менее, позицию главного героя было бы неверно отождествлять полностью с позицией автобиографического автора.Анализ образа автора позволил установить сходство между героем и автором, отмечает различия в событиях биографического характера, в их мировоззрении, отмечая, что наиболее явно Лондон «отстраняется от своего героя в наиболее важных сценах».Очевидно, что автор в романе «Мартин Иден» выступает, прежде всего, в роли повествователя: его глазами мы видим события; определяя особенности архитектоники, позволяет понять авторскую идею. Он выполняет также функции аналитика, оценивающего поведение героев, выявляющего актуальные вопросы современного состояния культуры и американской цивилизации (в этой функции автор наиболее близок писателю). В ряде случаев такого рода оценка звучит из уст Мартена Идена, т.е. наличествует смена повествовательных инстанций. Автор использует несобственно-прямую речь как прием психологического анализа, что позволяет передавать мысли героя без «посредничества» автора, однако при этом он не может быть полностью отстранен, и в результате получается наложение одного голоса на другой, "скрещение" в одном речевом акте двух голосов, двух планов – автора и персонажа. БиблиографияБарлас Л.Г. Русский язык. Стилистика. Пособие для учителей. М.: Просвещение, 1978.Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб., 2000.Богданова Е.С. Образ автора и авторская субъектность в методике обучения восприятию художественного текста // Ученые записки Забайкальского государственного университета. Серия: Профессиональное образование, теория и методика обучения. – Рязань, 2016. – С. 79–85. Большой англо-русский словарь: ок. 150000 слов: в 2-х т. / сост. Н. А. Амосова, Ю. Д. Апресян, И. Р. Гальперин и др.; под ред. И. Р. Гальперина. 3-е изд., стер. М.: Русский язык, 1979. Т. 1. A-L. 864 с.; Т. 2. M-Z. 824 с.Валгина Н. С. Теория текста / Н. С. Валгина. – М. : Логос, 2003. – 173 с.Валгина, Н. С. Теория текста : учеб. пособие. М., 2003. 173 с.Виноградов В. В. О теории художественной речи / В. В. Виноградов. – М. : Высшая школа, 1971. – 240 с.Виноградов В. В. О теории художественной речи. – М., 1971.Воронцова Т.И. Жанр как стилеобразующий фактор художественного текста // Studia Linguistica. Вып. XXII. Язык. Текст. Дискурс. СПб., 2013. C. 186–193.Воронцова Т.И. Повествовательность лирического дискурса (на материале фольклорных и литературных баллад) // Studia Linguistica. Вып. XIX. Человек. Язык. Познание. СПб., 2010. C. 158–164.Гаспаров М. Л. Художественный мир М. Кузмина: тезаурус формальный и тезаурус функциональный. – М. : Новое научное обозрение, 1995. – 85 с. Есин А. Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения : учеб. пособие. М., 2000. 248 с.Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. – Волгоград : Перемена, 2002. – 477 с.Караулов Ю. Н., Петров В. В. От грамматики текста к когнитивной теории дискурса // Язык. Познание. Коммуникация. – М. : Прогресс, 1989. – С. 5–11.Кухаренко В. А. Ключевые и тематические слова в оригинале и переводе художественного произведения // Лексическое значение в системе языка и в тексте: сборник научных трудов. Волгоград: ВГПИ им. А. С. Серафимовича, 1985. С. 95-104.Латкина Т. В. Языковая картина мира автора // Современные проблемы науки и образования. Филологические науки. 2010. №5. С. 39–44.Малов Л. В Коммуникативно-речевая структура категории образа автора: автореф. дис. к.ф.н. – М., 1992. – 28 с. Новиков Л. А. Художественный текст и его анализ / Л. А. Новиков. – 3-е изд.– М. : Изд-во ЛКИ, 2007. – 304 с.Орлова Е. И. Образ автора в литературном произведении : учеб. пособие. М., 2008. 44 с.Осипова И.А. Роль ключевых слов в раскрытии темы художественного текста // В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии: сб. ст. по матер. XI междунар. науч.-практ. конф. Часть I. – Новосибирск: СибАК, 2012.Падучева Е.В. Семантические исследования. М.,1996. – 78 с. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. – 96 с. Фонякова О.И Ключевые слова в художественном произведении // Ономастика Поволжья: Материалы 2-й науч. конф. Горький, 1971,- С. 321 -326.Чернец Л.В. Литературное произведение как художественное единство // Введение в литературоведение. М., 2000.Широкова И. А. Образ автора в художественном произведении // Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 23 (352). Филология. Искусствоведение. Вып. 92. С. 103–106.Щирова И.А. Текст сквозь призму сложного. СПб., 2013. – 113 c. Янкелевич М.С. Отражение личности автора в художественном произведении // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – СПб., 2013. – С. 56–61. Creative Spirit [Электронныйресурс] // Roget’s 21st Century Thesaurus. 3rd ed. URL: http://www.thesaurus.com/browse/ creative%20spirit?s=t (датаобращения: 31.03.2017).London J. Martin Eden. Kiev: Dnipro Publishers, 1980. 367 p.