Гипотеза лингвистической относительности Сепира—Уорфа– Вайсгербера: за и против

Только в двадцатом веке, в работах Франца Боаса и его учеников, была предпринята попытка серьезно заняться реальностью языковых особенностей. Начиная с 1950-х годов, эта работа была в значительной степени представлена как еще одно утверждение о том, что языковые различия являются исключительно важными когнитивными учеными и философами, которые считают, что такие различия не имеют никакого значения. Ученый предлагает более тонкий подход к проблеме соотношения языка и мышления, развивая три центральных аргумента, которые помогают ему в раскрытии внутренней сложности этого отношения. Во-первых, Левитт утверждает, что в исследованиях современного Запада доминируют две интерпретации языковых различий, прослеживаемые либо в универсалистских, либо в плюралистических моделях философского мышления. Рассматриваемые как бинарные оппозиции, эти два подхода либо преувеличивают, либо недооценивают значимость лингвистического разнообразия. Во-вторых, Левитт утверждает, что, хотя они широко ассоциируются с эссенциалистской парадигмой, в работах Боаса и его учеников была предпринята попытка переосмыслить вопросы языковых различий в русском языке более всеобъемлющим способом. Третья линия книги состоит в том, чтобы показать, что в значительной степени исследования, проводимые с 1960-х годов, отталкивались от противного. Левитт знакомит читателя с историей западной мысли, очерчивая основные направления ее развития. В итоге автор очерчивает ряд возможных применений Боасианских идей в современной лингвистике. Как уже упоминалось, Боас и его ученики хотели выйти за рамки ограничений, налагаемых двумя (чрезмерно упрощенными) подходами к проблеме лингвистического разнообразия. В сочетании исторической точки зрения с антропологической перспективой, Левитт доходчиво объясняет причины идейных искажений за этой мыслью о Боасе и его последователях. Действительно, это усилие достойно похвалы в том, что оно восстанавливает веру в академическую честность. Это крайне важно, учитывая, что, как показывает Левитт, противники Боасианского лагеря склонны были неверно истолковывать теории Боаса и его последователей.Как и в случае с теорией относительности Эйнштейна, принятие принципа лингвистической относительности означало необходимость отказа от него. В своей книге Левитт ссылается на принцип относительности Эйнштейна, противопоставляя его Уорфианскому принципу. Автор призывает к отказу от идеи о том, что язык-культура-нация могут рассматриваться как самодостаточная вселенная, которая должна быть изолирована от внешнего мира.Неоднократные отсылки Левитта к принципу относительности Эйнштейна – хороший предлог для обращения к вопросу о границах исследования по взаимодействию языка, культуры и мышления. Книга Левитта призывает к более глубокому рассмотрению природы и статуса современной когнитивно-культурной лингвистики. Есть и другие исследования, проведенные через несколько десятилетий после того, как была предложена эта гипотеза, которые ставят под сомнение ее обоснованность. Таким образом, дискуссия вокруг гипотезы Сепира-Уорфа продолжается в научной литературе, и, несомненно, важность ее возможных последствий и ответвлений играет здесь важную роль. В отсутствие убедительных доказательств, подтверждающих или опровергающих эту гипотезу, некоторые ученые недавно выдвинули несколько альтернативных моделей взаимосвязи языка и мышления.Что касается лично моего мнения относительно теории лингвистической относительности, я считаю, что основной причиной различий в результатах исследований (подтверждающих либо опровергающих гипотезу) служит различие подходов к толкованию гипотезы. Один ученые имеют в виду «сильную» версию теории, другие – «слабую». На мой взгляд, «сильная» версия действительно достаточно спорная об этом же свидетельствуют результаты множества исследований. Кроме того, следование крайней версии теории опасно с социальной точки зрения – ведь говоря о том, что от того, каким языком владеют люди, зависят их когнитивные способности, мы подвергаем их дискриминации. Я считаю, что нельзя говорить о том, что носители одного языка в чем-то лучше носителей другого, но можно говорить о том, что наличие определенных категорий в одном языке упрощают операционализацию понятий для его носителей по сравнению с носителями языков, не имеющих данных категорий. Наверное, многим знакомо ощущение, когда мы что-то чувствуем или понимаем, но не можем выразить словами. А потом узнаем, что в каком-то другом языке есть специальное понятие, обозначающее это явление. Также важно учитывать аспект реалий – различия между языками обусловлены в том числе различиями культур. Следовательно, более правильно было бы говорить о различиях в мышлении представителей различных культур, чем носителей разных языков.Подводя итог, скажу, что я не вполне согласна с «сильной» версией гипотезы лингвистической относительности, но согласна с ее «слабой» версией.