Русская литература

Перед тюрьмойего лишили самого дорогого. После тюрьмы… – лишили всего снова.И он сломался. И погрузился в пучину страдания. К сожалению, «Текст»– это отнюдь не история борьбы человека и мрака, как на секундухотелось бы вообразить. Несчастный Илья погрузился во мракне в тот момент, когда взял в руки Петин айфон и зажил жизнью хозяинаэтой вещи, а именно тогда, когда ударил мента ножом в горло. Уже тогдамрак поселился в его душе. Да, это история о беспросветном мраке,в котором автор видит наше унылое сегодня.Глуховский рисуеткартину, в которой добрые мало чем отличаются от злых. Автор создаетмир, где есть только чёрный цвет и бесконечное количество егооттенков. Вопрос лишь в том, как сам автор существует в этом Е. В. Никольский, Д. Вальчак114проклятом тёмном царстве и как среди поражённых чумою существвидит своё светлое будущее?Отнести этого героя к типу «лишнего человека» можнопо нескольким параметрам: он представитель образованного, хотяи обнищавшего слоя, он не то, что не адаптируется к новой жизни(наоборот, ему удается ловко прожить несколько дней в шкуре другого,используя его телефон), но он становится ненужным. Его образованиене помогает найти работу, друзья и любимая бросили, клеймоуголовника не смыть, социальные связи порваны, полезные навыкиотсутствуют. Илья, несмотря на свои усилия, так и остаетсяна пассивной позиции. Он пребывает в некоем экзистенциальномвакууме; у него нет точки опоры, по большому счету нет и желаниябороться. Но в отличие от лишних людей прежних эпох у него большеточек пересечения с тем миром, что его породил и погубил. Как пишетМ. В. Струкова в своей рецензии на эту книгу, «по своему характеруИлья принадлежит ушедшей эпохе. Глуховский реанимировалРаскольникова, вложил в его уста сленговые выражения, поселилв современном городе» [10].По-своему представлена данная тема иО.В.Богданова утверждает, что произведению современной прозы любого художественного направления присуща жанровая неоднородность [2]. В исследованиях, посвященных творчеству В.Пелевина, данную особенность называют характерной чертой эпических жанров писателя [4; 10; 8; 12 и др.]. В связи с этим в научной литературе представлены различные точки зрения на определение жанра конкретного произведения русского модерниста. Проблема неоднозначности жанровой природы пелевинских текстов обусловлена не только их особой структурой, но и «временным развитием» [1] жанровых форм, и «отсутствием их логической классификации по одному какому-нибудь основанию» [17, c.89]. Так об этом рассуждает Д.С. Лихачев: «Каждая эпоха имеет свое соотношение жанров, меняющееся в зависимости от изменения функции литературы, от того или иного литературного направления, от стиля эпохи» [9, c.74].Большинство исследователей высказывают мысль о том, что современная литература говорит «произведениями», она входит в «пространство коммуникации», но отнюдь не жанра [15, c.31]. Тогда жанр – «это некоторая взаимная условность общения, объединяющая субъекта и адресата высказывания. Феномен жанровости есть металингвистический язык (диалект) культуры. Он предполагает исторически сложившуюся систему традиционных конвенций (условностей организации текста), позволяющую донести до адресата авторские ннтенции (термин классической риторики), то есть «предметно-смысловые» нахождения, или изобретения говорящего. Иначе говоря, жанр представляет собой исторически продуктивный тип высказывания, реализующий некоторую коммуникативную стратегию данного дискурса» [18, c.11]. Таким образом, современное понятие «жанр» не вытеснено из терминологии, оно определенно в рамках новой научной парадигмы как «сегмент художественного дискурса», иначе «художественный контекст» [14, c.56]. О постоянном обновлении жанра рассуждал М.М.Бахтин: «Жанр всегда и стар и нов одновременно». По словам ученого, он «живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало», сохраняя «неумирающие элементы архаики. Правда, эта архаика сохраняется в нем только благодаря постоянному ее обновлению, так сказать, осовременению» [1, c.178-179]. Эту мысль подтверждает романы XX века, в частности произведения В. Пелевина. Рассмотрим, какие новые формы получают традиционные эпические жанры в творчестве писателя.Прежде чем исследовать жанровую природу крупных эпических форм произведений В. Пелевина, целесообразно обратиться к специфике структуры его рассказов и повестей. На наш взгляд, именно малые и средние формы писателя позволят разобраться в особенностях строения его романов.Рассматривая стиль и жанр повести «Омон Ра», И.С.Скоропанова называет ее «пародией на «роман воспитания». Исследователь утверждает, что «Пелевин создает постмодернистическую пародийную версию популярного в советской литературе «романа воспитания». Воспроизводя типичные для него идеологемы, характеры, сюжетные положения (представленные в виде симулякров), писатель трактует их в травестийном, абсурдистко-комедийном ключе» [15, с.266].Жанрово неоднородное произведение «Жизнь насекомых» А.Генис определяет как басни, сюжет которых переосмыслен Пелевиным и представлена новая мораль [3]. А.Немзер, напротив, говорит об отсутствии жанрового единства данного произведения, видя в нем контаминацию различных форм: «Как переливаются и вибрируют смысловые оттенки! Только приладишься к разухабистой байке, а уже политический памфлет; только приноровишься к символическому воссозданию наркотического кайфа, а уже вполне приличная эротическая сцена; только затошнило, а уже скупая мужская слеза бежит по щеке» [11, с.310].О синтезе жанровых форм в произведении «Чапаев и Пустота» пишет И.Роднянская. По ее мнению, Пелевин «в своей фантазии соединил пропаганду буддизма в тибетской аранжировке с триллером и lovestory, так что читается взахлеб» [13, с. 211]. Также исследователь указывает на наличие традиций фантастики С.Лема и притчевый характер «Чапаева и Пустоты» [13]. Жанр данного произведения и рассказы из сборника «Желтая стрела» А. Курский определяет как антимиф [7].Таким образом, в критической литературе нет единой точки зрения на определение жанра малых и средних форм произведения В.Пелевина. Впрочем, отметим, что авторы многочисленных работ, посвященных романам писателя, также не расходятся во мнении о жанровой природе его крупных эпических форм. Так, культовый роман «Generation «П», вскрывающий проблему разрыва «исчезнувшей реальности» (А.Генис), назван «романом-посвящения», «романом-карьеры» [11], романом-дистопии» (новая форма антиутопии) [13]. Как видно в представленных определениях указана связь пелевенского произведения с традиционным романом и с современными сегментами художественного дискурса (В.П. Руднев).Некоторые исследователи в романе «Generation «П» видят сатиру на информационное общество (И.Роднянская, Л.Филиппов). Так, определяя жанр данного произведения как памфлет, Л.Филиппов пишет, что «здесь вся злость истинной сатиры, сатиры наивысшего сорта – ибо вызвана она к жизни стремлением освободиться самому – от этого вот высмеиваемого» [19, c.212]. Другие исследователи отрицают сатиру пелевинского романа (А.Генис, С.Чупринин). C.Чупринин не видит критики и сатирических приемов в произведении и отмечает в нем черты философской притчи [21].Рассматривая различные точки зрения на жанровые разновидности произведений В. Пелевина, мы выявили общую черту: во всех определениях есть указания на экспериментальное смешение различных жанровых форм в одном тексте. По сути, в пелевинском тексте синтезируются характерные черты традиционных жанровых форм и распределяются по художественным уровням. На уровне сюжета о герое реализуются рассказ и поветь, на уровне сюжета повествования – роман. «Омон Ра» и «Жизнь насекомых» еще близки к реалистической поэтике: для них характерны психологизм, точная изобразительность, социально-бытовая детализация. Новый уровень синтеза различных жанров представлен в романе «Чапаев и Пустота». Боле того, в произведении отмечают «драматизацию», «лиризацию», «мифологизацию» крупной формы [12]. Таким образом, синтезируются не только жанровые формы, но и родовые.Исследователь Ю.В. Пальчик отмечает, что «повести и рассказы В. Пелевина зачастую романизируются, а каркасом, скелетом крупной формы неизменно оказывается средний жанр» [12, c.155-156] («Иван Кублаханов», «Девятый сон Веры Павловны», «Желтая стрела», «Чапаев и Пустота», «Омон Ра», «Жизнь насекомых»). Однако такой жанровый синтез не характерен для «Generation «П». C одной стороны, это произведение – роман в чистом виде (через повествование одного героя раскрываются общие закономерности жизни), с другой, его жанровая форма противоречит собственной структуре, которая в результате расшатывается и получается новое текстовое образование. Учитывая идеи романа об «иллюзорности бытия» (И.Роднянская), о смывании границ между реальностью и ирреальностью, пустоты, мы обнаруживаем актуализацию мотива «разрушения», «превращения в ничто». Если в ранних произведения В.Пелевина «разрушение» было выражено на содержательном уровне текста, то в романе «Generation «П» оно его структуры. Тогда справедливы будут определения данного произведения как романа-разрушения, «романа-распада» (Ю.В. Пальчик, К.В. Шульга).В заключение отметим, что вопрос определения жанра эпических форм произведений В. Пелевина остается актуальным и требует дальнейшего исследования поэтики его текстов. Список использованных источниковАриас-Вихиль М. А. АА Золотарев об «Исповеди» М. Горького: литературное краеведение (по материалам архива АМ Горького) //Журнал Института Наследия. – 2015. – №. 2.Богачкина С. В. Типология персонажей рассказов М. Горького 1890-х гг.: к вопросу о своеобразии стиля художника //Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2013. – №. 8-1. – С. 32-34. Большой юридический словарь. — М.: Инфра-М. А. Я. Сухарев, В. Е. Крутских, А.Я. Сухарева. 2003.Борисова Е. Б. О содержании понятий «художественный образ» и «образность» в литературоведении и лингвистике // Вестник Челябинского государственного университета. – 2009. – №. 35.Быков Д. Ангелы и демоны Михаила Лермонтова. – М.: Живой звук, 2013. – 66 с.Живолупова, Н.В. Христос и Истина в исповеди антигероя (Достоевский, Чехов, Набоков, Вен.Ерофеев) / Н.В. Живолупова // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. – 2008. – № 5. – С. 278-285.Хализев, В.Е. Теория литературы: учеб. / В.Е.Хализев. – М.: Высш. шк., 1999. – 801 с.Полищук Г. Г. Семантико-стилистический анализ образа персонажа в системной структуре художественного текста //ББК81. 411.2 Т338. – 1999.ПотебняA.A. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 616 с.ПотебняА.А.Символ и миф в народной культуре. М.: Лабиринт, 2000. 479 с.Предательство - Горький о болезни двадцатого века (II). [Электронный ресурс]. Режим доступа:http://www.neizvestnyj-gorkij.de/index.php?e=67. (Дата обращения: 15.07.2019).Ремнёва М.Л. Теория литературы: Анализ художественного текста. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.philol.msu.ru/~tezaurus/docs/3/articles/1/2/1. (Дата обращения: 15.07.2019).Савельева У. А. Ценностные характеристики концепта «Предательство» в русской и английской лингвокультурах //Современные проблемы науки и образования. – 2012. – №. 6. – С. 493-493. Савельева У.А. Архетипический лингвокультурный концепт "предательство". Астрахань, 2008. 211 с.