Великая Отечественная война в оценке отечественных и западных историков и политиков

Миф о «братстве по оружию» военного времени в меньшей степени влияет на другие постсоветские государства, которые все больше дистанцируются - особенно с 2014 года - от неоимперского исторического нарратива Москвы. Использование исторических мифов в качестве формы мягкой силы находит еще меньший резонанс в Европе и США. Тем не менее, низкая восприимчивость Запада к российской исторической пропаганде не умаляет серьезности проблемы, создаваемой российской информационно-психологической войной, прибегая к исторической лжи и надуманным аналогиям между текущей международной ситуацией и военно-политической напряженностью 1930-х годов.Российская политика памяти состоит из идей и практик, направленных на формирование коллективной памяти и исторического дискурса таким образом, чтобы это служило политическим интересам правящей элиты. Он осуществляется государственными агентствами, контролируемыми государством СМИ, частью академических кругов и сетью общественных организаций. Финансирование поступает от государства или от компаний, связанных с Кремлем. Политика памяти призвана стать одним из инструментов легитимации авторитарного режима. Его значение возрастает всякий раз, когда ослабевает влияние других легитимирующих факторов (экономических, политических, социальных и международных).Текущая версия российской политики памяти оформилась во время третьего президентского срока Владимира Путина. Его открытие было омрачено массовыми политическими протестами в Москве, которые продолжались несколько месяцев и были расценены Кремлем как результат заговора западных спецслужб. Президентство Путина было омрачено экономическим спадом, за которым в последующие годы последовали новые вызовы: украинская «Революция достоинства» (также известная как Революция Евромайдана) на рубеже 2013 и 2014 годов; Санкции Запада, введенные в ответ на вооруженную агрессию России против Украины; финансово-экономический кризис 2014–2016 гг.; и, наконец, перспектива долгосрочной экономической стагнации. Кроме того, 2018–2019 годы были отмечены растущим недовольством и растущей готовностью к публичным протестам со стороны российского общества, столкнувшегося с падением уровня жизни.В силу особенностей российской политико-экономической системы правящая элита не может использовать экономическое развитие и рост уровня жизни в качестве основы для своей легитимации. Более того, режим демонстрирует явную идеологическую пустоту, не смог сформулировать какое-либо привлекательное видение будущего и отдает приоритет политическому контролю над экономическим развитием. Следовательно, он вынужден искать легитимность в сфере внешней, а не внутренней политики.Самым важным фактором, влияющим на мышление кремлевских лиц, принимающих решения о внешней политике, и на выбор ими соответствующих политических мер для ее сопровождения, является устойчивый комплекс неполноценности, порожденный «фантомными болями», возникшими в результате распада советской империи. Правящая элита, движимая интересами, специфичными для авторитарной природы режима, и неспособная построить убедительное видение российской национальной идентичности («национальная идея»), решила использовать устаревший метод, возродив традиционные международная идентичность России как великой державы. Эта идентичность остается понятной и привлекательной для российской общественности. Политика памяти, которая в значительной степени копирует советскую парадигму российской истории с ее сильной антизападной направленностью, является неотъемлемой частью этого проекта. Возрождение традиционной идентичности великой державы рассчитано на двойной эффект: во-первых, оправдание агрессивной внешней политики Кремля в глазах российского общества; во-вторых, легитимация великодержавных амбиций России в глазах международного сообщества. Советские шаблоны были выбраны по ряду причин. Во-первых, за временную близость СССР с его статусом сверхдержавы. Во-вторых, потому что они предлагают набор готовых символов, которые многие россияне до сих пор дорожат и считают значимыми. В-третьих, такой выбор отражает менталитет и служит интересам основных бенефициаров путинизма, то есть бывших офицеров советских спецслужб, сформировавшихся в результате конфронтации с Западом времен холодной войны.Из-за авторитарной философии власти и российской политической культуры, разделяемой правящей элитой, официальный исторический нарратив сильно идеологизирован - он фактически начал функционировать как своего рода заменитель государственной идеологии, запрещенной Конституцией России. Его формулировка и обнародование создают «монополию на истину», поскольку власти постоянно ограничивают доступ к архивным источникам и ограничивают свободу исторических исследований. С их точки зрения, «история» — это просто эклектичный сборник мифов, податливый материал, из которого можно произвольно создавать любое повествование. Политика памяти просто представляет собой важный элемент поддерживаемой государством пропаганды: исторические факты и их интерпретации подчинены политическим интересам лиц, принимающих решения.Что касается внешней политики, то это долгосрочные интересы стратегического характера. Они включают: согласие Запада на гегемонию России на постсоветском пространстве; пересмотр архитектуры европейской безопасности в соответствии с интересами Москвы (что означает маргинализацию НАТО, которую Кремль рассматривает как главного врага России, угрожающую самому ее существованию; создание буферной зоны безопасности в Центральной Европе; предоставление Москве права вето в все вопросы по европейской безопасности); ограничение присутствия и влияния США в Европе; и, наконец, неограниченные и безусловные возможности для развития экономического и политического сотрудничества с Западом. ЗаключениеСоветский Союз подвергся нападению гитлеровской Германии 22 июня 1941 года, и затем страна стала участником войны, которая началась в 1939 году.Поворотом войны на восточном фронте стала битва за Сталинград, нынешний Волгоград, зимой 1942-43 гг.Потери с обеих сторон оцениваются примерно в 1,5–2 миллиона человек, и это сражение считается самым кровопролитным в войне.Немецким войскам так и не удалось оправиться после Сталинграда. Берлин пал в мае 1945 года.Вторая мировая война никогда не заканчивалась для граждан бывшего Советского Союза. Почти 27 миллионов советских граждан погибли в ходе того, что Иосиф Сталин объявил Великой Отечественной войной, половина из 55 миллионов жертв мировой войны. Длительная личная травма и горе, охватившие тех, кто выжил, несмотря на победу Красной Армии над фашизмом, не соответствовали настроению Сталина, который предпочел забыть войну. Лишь после изгнания Никиты Хрущева в октябре 1964 года Леонидом Брежневым официальная память о войне действительно воскресла. Список использованной литературыДэвис, Норман (2006). «Фаза 1, 1939-1941: эпоха нацистско-советского пакта». Европа в войне 1939–1945: непростая победа. Лондон: Макмиллан. С. 153–155. T.J. Барнс, Географическая разведка: американские географы, исследования и анализ в Управлении стратегических служб, 1941–45, Журнал исторической географии 32 (2006) 149–168.A.В. Кольцов, Создание и действенности Комиссии по изучению естественных производственных сил России, 1915–1930, Санкт-Петербург, 1999; А. Кожевников, Великая война, Гражданская война в России и изобретение большой науки, Наука в контексте 15 (2002) 239–275.Р.Л. Берг, Приобретенные черты: мемуары генетика из Советского Союза, Нью-Йорк, 1990, 76.Левшин Б.В., Советская наука в годы Великой Отечественной войны, М., 1983, 42.Л.С. Абрамов, География - для победы, Вопросы географии 128 (1985) 13–24 (22).Доскач А.Г., Академик А.А. Григорьев в годы Великой Отечественной войны // Известия Академии наук: Серия географическая (1989), вып. 3, 58–64.Штеменко С. М. Советский Генеральный штаб на войне 1941–1995 гг. (Москва, 1970) с. 378–9.А. Верт, Русские на войне (Лондон, 1964), стр. 222–3.А. Ситон, Русско-германская война, 1941-1945 гг. (Лондон, 1971);Фролов М. И. Великая Отечественная война 1941—1945 гг. в немецкой историографии. — СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2008. — 132 с.Каратуев М. И., Фролов М. И. 1939—1945: Взгляд из России и Германии. — СПб.: СРП «Павел» ВОГ, 2006. — 388 с. — 500 экз. — ISBN 5-903097-02-2.