Гносеологические основания науки

Г. Башляр, специалист в области химии, физики и психологии применяет понятие неклассической науки, понимая под этим сферу математических и естественных наук. Понятие «неклассическая наука» отражает ситуацию, в которой существуют корреляции между её основными составляющими – неклассическими естествознанием, математикой и неклассическими социально-гуманитарными науками. Неклассическая наука представляет собой отрицание классической науки и заключает в себе радикальную новизну по сравнению с ней, а её формирование может быть отнесено к периоду конца XIX – первой половины ХХ в.В. С. Степин отождествляет неклассическую науку с неклассическим естествознанием, также, дополнительно включая в эту область ещё и биологию. Переход к неклассической науке он оценивает, как глобальную научную революцию, которая совершила переход к такому типу научной рациональности, который по своим онтологическим основаниям радикально отличается от классической науки[2, 192-194]. В соответствии с мнением В. С. Степина, в период неклассической науки картина мира рассматривается «как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире»[17, 295-296]. Видение мира теперь включает отношение субъекта к объекту. Трансформируется стиль научного мышления: усиливается внимание к другим средствам и методам научного познания одновременно с индуктивно-дедуктивными. В неклассической науке сохраняется принцип оценки знания с позиции истинности, научное знание структурируется посредством фактов, проблем, гипотез, законов и теорий, которые нацелены на практическое приложение, однако само содержание этих признаков знаний радикально изменяется. Еще скептиками античных школ была сформулирована точка зрения о том, что обоснование и убеждения могут иметь различные степени. Данную идею Цицерон, при переводе работ греческого скептика Карнеада, выразил через латинские понятия «правдоподобно» и «вероятно». В конце XIX столетия эти термины стали основными положениями концепции, которую Ч. С. Пирс обозначил фаллибилистской эпистемологией[14, 18].Согласно слабой версии фаллибилизма, знание может быть в действительности истинным, но так как, вероятность определенной гипотезы отражает степень ее достоверности, основанной на доступных данных, истинность знания может быть определена только с некоторой долей вероятности. Согласно сильной версии фаллибилизма, хотя каждая гипотеза может оказаться ложной, она, тем не менее, может приблизить исследователя к истине. Данный подход присущ динамическим концепция, согласно которым научное исследование может отталкиваться от ложных мнений, но при определенных обстоятельствах оно будет последовательно стремиться к истине. Данная точка зрения присутствовала в сложившихся позднее концепциях схожести и правдоподобности, которые измеряют дистанцию между некоторой теорией и полной истиной. В связи с понятиями правдоподобия и вероятности характерной чертой сильной и слабой версий фаллибилизма выступает то, что они поддерживают идеал объективной истины. После предложенного в 1935 г. А. Тарским определения истины, Р. Карнап выдвинул предложение дифференцировать объективную истину и верифицируемость, зависимую от обстоятельств и времени, а К. Поппер обозначил это как реабилитацию корреспондентной теории истины. Позднее последователи научного реализма синтезировали фаллибилизм и реализм, полагая, что рациональность научных методов находится в корреляции от их способности приближать научное сообщество к объективной истине, в отличие от воззрений таких релятивистов, как Г. Э. Барнс и П. Фейерабенд.В школе американского прагматизма была сформулирована фаллибилистская эпистемология, основывающаяся на эпистемической теории истины. Последователи этой школы полагают, что такие термины, как «оправданная утверждаемость» (Д. Дьюи) и «верифицируемость», подменяют понятие объективной истины. Другие логические позитивисты применяют родственный этим понятиям термин «когерентность». Данные подходы восходят к релятивистской позиции, допускающей одновременную истинность противоречащих друг другу высказываний. Также, согласно данной точке зрения, неизвестных истин в принципе не существует, и все известные истины обязательно должны быть истинны для кого-нибудь. То, что обычно называют «научным знанием», в действительности является мнением, которого придерживается большая часть научного сообщества, поэтому полученные данные научного исследования, принимаемые как истинные на некотором этапе, исторически динамичны. Так, механика И. Ньютона до конца XIX в. являлась главнейшей составляющей научной картины мира того исторического периода, пока не была вытеснена квантовой механикой и теорией относительности. Данные соображения стали основанием для появления динамического понимания истины как процесса, сформулированного Г. В. Ф. Гегелем, неогегельянских теорий о «степенях истины» и марксистской дискуссии о «диалектике абсолютной и относительной истины»[14, 21].Изменяется и сама предметность знаний неклассической науки – открытие мегамира и макромира органической и неорганической природы преобразовало традиционные представления о «вещной» организации мира. Понятие «предмет науки», которое является отражением классической вещно-вещественной парадигмы, выраженной в кантовской «вещи в себе», позволяло признать объективность научных знаний. Поиск философских категорий, позволявших выйти за пределы наличного научного знания, привел к категориям субъективного/объективного и к такой интерпретации их соотношения, которая определяла предметное содержание науки.Проблема реальности в связи с предметным содержанием неклассической физики находилась в фокусе внимания ее создателей. Критерии реальности стали предметом длительной дискуссии А. Эйнштейна и Н. Бора. Как указывают исследователи, «Эйнштейн ... в связи с «критерием реальности» ... говорил о существенной неполноте квантово-механического описания»[12, 78]. В то же время для Н. Бора дуализм квантовых объектов представлял собой саму суть явлений микромира. При этом в сообществе физиков позиция Н. Бора рассматривалась только как «копенгагенская интерпретация» микрообъектов, но существуют также более поздние попытки пересмотра идеи дополнительности. Таким образом, предмет неклассической науки в разных ее подсистемах предстает как социальная, физическая, математическая и другая реальность. Виды научной реальности конструируются за счет определенных методологий и теорий, представляя собой сплав объективных и субъективных факторов и обстоятельств. В неклассической науке именно научная реальность определяет предметное содержание области науки.ЗаключениеВ данной работе были рассмотреныгносеологические основания наукиНа основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.Возможные позиции по отношению к познаваемости мира могут быть разделены на агностицизм, утверждающий невозможность получения достоверного знания о реальности, скептицизм, подвергающий сомнению возможность познаваемости мира и гносеологический оптимизм, обосновывающий возможность полного познания мира. Также можно отметить, что вектор развития проблемы познаваемости мира менялся по мере изменения господствующей научной парадигмы.Эти положения получают подтверждение в принятой дифференциации исторических эпох по типам рациональности и соответствующим им, сложившимся на данном этапе,гносеологическим основаниям научного познания.Так, оформление классической гносеологии берет начало в философии античности, где был совершен переход от мифологического типа мышления к рациональному, в силу чего стали возможны интеллектуальные операции абстрагирования и обобщения, позволявшие мыслителю занять место познающего субъекта. Окончательное оформление классической научной картины мира завершилось в эпоху Нового времени, когда из нее были последовательно удалены ненаучные и вненаучныеэлементы. Парадоксальным образом, сдвиг научной парадигмы от классической к неклассической был обусловлен научным и техническим прогрессом в рамках классического типа рациональности. Он привел к резкому росту знаний, не вписывающихся в рамки классической картины мира, что обусловило необходимостьрадикального пересмотра модели, методологии научного познания, и как следствие, смене классической научной парадигмы.Список использованной литературыАристотель. О небе / Аристотель // Сочинения: в 4-х т., т. 3 – Москва : Мысль, 1981. – С. 263-379.Бряник Н. В. Понятие неклассической науки: толкование и временные рамки / Н.В. Бряник // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения РАН. – 2011. - № 11. – С. 187-200.Вайскопф В. Ф. Физика в двадцатом столетии / В.Ф. Вайскопф – Москва :Атомиздат, 1977. – 272 с.Вольф М. Н., Горан В. П. От рациональности раннегреческой философии к стоическому рационализму / М.Н. Вольф, В.П. Горан // Вопросы философии. – 2013. - № 8. – С. 34-41.Гайденко П. П. История греческой философии в ее связи с наукой / П.П. Гайденко – Москва: ПЕР СЕ; Санкт-Петербург : Университетская книга, 2000. – 319 с.Декарт Р. Разыскание истины посредством естественного света // Сочинения в 2-х т., т. 1. – Москва : Мысль, 1989. – С. 154-178.Кессиди Ф. От мифа к логосу: становление греческой философии / Ф. Кессиди – Санкт-Петербург :Алтейя, 2003. – 360 с.Кротов А. А. Руссо и Декарт: конфронтация традиций? // Вестник Российского университета дружбы народов. – 2015 - № 3. – С. 33-39.Локк Дж. Опыт о человеческом разумении / Дж. Локк // Сочинения: в 3-х т., т. 2 – Москва : Мысль, 1985. – С. 3-201.Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеал рациональности / М.К. Мамардашвили – Санкт-Петербург : Азбука, 2010 – 288 с.Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии / М.К. Мамардашвили – Москва : Аграф, 1999. – 320 с.Меллер Х., Пиль М. Вклад Бора в развитие физики (1962) / Х. Меллер, М. Пиль // Нильс Бор. Жизнь и творчество. – Москва : Наука, 1967. – С. 40-60.Найдыш В. М. Наука древнейших цивилизаций. Философский анализ / В.М. Найдыш – Москва : Альфа-М, 2012. – 576 с.Нийнилуото И. Истина. Абсолютная или относительная? / И. Нийнилуото // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2013. - № 4. – С. 16-27.Платон. Теэтет / Платон // Собрание сочинений: в 4-х т. : т. 2. – Москва : Мысль – 1993. – С. 192-275.Развитие науки и техники в античном мире (Древняя Греция и Древний Рим) / под рук. В.В. Запария // Научно-аналитический отчет о результатах исследований в рамках Государственного контракта № П320 «История и философия науки и техники». – Екатеринбург, 2011. – С. 59-69.Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А Философия науки и техники/ В.С. Степин, М.А. Розов. – Москва :Гардарики, 1996. – 400 с.