Ирак во внешней политике США во второй половине XX века

Многочисленность, сплочённость, организованность и чётко поставленные цели ярко выделяют эту группу на ближневосточной арене. И здесь традиционно проявлялась двойственность – как самим курдам в их борьбе требовалась мощная внешняя поддержка со стороны государств, обладающих ресурсами и возможностями, так и государствам, являющимися ключевыми геополитическими игроками при закреплении собственных позиций на Ближнем Востоке, требовалась поддержка на месте в этом процессе, поддержка групп с чётко выраженными и понятными целями. Очевидно то, что политика США в отношении иракских курдов вписана в американскую ближневосточную стратегию, определяется отношениями с региональными державами и правительством Ирака. Представляется важным исследовать позицию США в отношении создания независимого Иракского Курдистана и выявить конкретные элементы сотрудничества с иракскими курдами в конце ХХ – начале XXI в. Историография американо-курдских отношений является частью общих исследований, посвященных как внешней политике США в регионе [1–4], так и курдскому фактору на Ближнем Востоке [5–9]. Под эгидой институтов РАН в конце ХХ – начале ХХI в. вышло несколько сборников статей, посвященных курдской проблеме. В сборниках «Южный Курдистан сегодня» [10], «Курдский вопрос в Западной Азии в начале ХХI века » [11], «Курдский вопрос на рубеже тысячелетий » [12] и других исследователями проанализированы позиции региональных держав в отношении намерений курдского населения Ирака создать собственное независимое государство. Тем не менее при большом разнообразии исследований остаётся малоизученным вопрос непосредственно взаимоотношений США и представителей так называемого «Иракского Курдистана». Проблематика американо-курдских отношений затрагивается лишь в некоторых исследованиях. Статья И.Е. Федоровой «США и иракские курды» [13] представляет краткий обзор американокурдских отношений в 2005 г., в исследовании О.И. Жигалиной «Курдская политика США в Ираке и проблемы турецких курдов » [14] данные отношения рассматриваются как часть общей политики США в отношении Турции. Можно выделить также работу Марианны Хароунтаки «Курды и американская внешняя политика. Международные отношения на Ближнем Востоке с 1945 г. » [15], в которой американо-курдские отношения исследуются в качестве некой системообразующей реальности, выстраивающей взаимоотношения других региональных игроков. Из всех курдских объединений на территориях государств Ближнего Востока именно Иракский Курдистан, имеющий реальную автономию, де-факто, ближе всего к получению независимости. И из всех курдских организаций, претендующих на государственность именно курды Ирака имеют наиболее давнюю историю тесных военно-экономических взаимоотношений с Соединёнными Штатами. О тесном их сотрудничестве можно говорить лишь с начала 1990-х гг., а именно – старта операции в Персидском заливе. До этого различные оппозиционные правительству Хуссейна силы в Ираке американцами не рассматривались всерьёз, ввиду общей ставки на Ирак в 1980-х. Однако военная операция на Ближнем Востоке заставила не просто обратить внимание на фактор Южного (Иракского) Курдистана, но и наладить достаточно быстро тесный контакт на основе единства в противостоянии иракскому правительству. Однако же, если смотреть шире, фактор Южного Курдистана рассматривался американскими военными не только в контексте общей поддержки на месте, но и в стратегическом и экономическом плане. Географическое положение Южного Курдистана, получавшего по итогам автономию, давало «выход» как к западной иранской, так и к южной турецкой границам. Иракский Курдистан (в частности, район Киркук) являлся наиболее богатым во всех отношениях регионом Ирака, с хорошо развитым сельским хозяйством, и что важно – наиболее нефтеносным – более половины всей иракской нефтедобычи приходилось на эти северные регионы, без учёта ещё не освоенных на тот момент залежей [6, с. 21]. Поддержка иракскими курдами американской военной операции была одним из первых плодов завязавшегося сотрудничества, хотя, с другой стороны, Курдистан как фактор борьбы с правительством Хуссейна на протяжении всей военной операции оставался «автономным» во всех смыслах. Например, курды Ирака отказывались поддерживать другие оппозиционные силы в стране. Кроме того, самым тяжёлым периодом сотрудничества американцев с иракскими курдами был конфликт между двумя лидирующими партиями – левоцентристской Демократической партией Курдистана (далее – ДПК) под руководством Масуда Барзани и левым Патриотическим союзом Курдистана (далее – ПСК) под руководством Джаляля Талабани. В кризисный момент традиционно напряжённое противостояние этих двух партий в борьбе за власть вылилось в 1994 г. в открытый военный конфликт между двумя фракциями, каждая из которых имела в подчинении собственные вооружённые силы, стороннюю поддержку и регионы, находящиеся под их контролем. В условиях гражданской войны в пределах Курдистана и фактического двоевластия, в этот конфликт были вовлечены Соединённые Штаты, Турция и Иран. Поддержка ПСК вооружёнными отрядами Рабочей партии Курдистана (далее – РПК) послужила в 1997 г. поводом для открытого военного вмешательства со стороны Турции, под предлогом антитеррористической операции, что лишь осложняло ситуацию, как и вооружённая поддержка Ирана курдского ПСК. Однако апофеозом межкурдского вооруженного конфликта стало обращение летом 1996 г. лидера ДПК Барзани к Хуссейну с просьбой об оказании помощи. Саддам Хуссейн рассматривал её как шанс на возвращение севера страны под контроль правительства и ликвидации части оппозиционных сил. Иракские войска взяли Эрбиль, контролируемый на тот момент пешмерга ПСК. Казни, проводимые в городе иракскими военными, как и нарушение 68-й резолюции СБ ООН по защите национальных меньшинств, в свою очередь, послужили поводом для новой военной операции США, в ходе которой был произведён ряд ракетных ударов по иракским военным объектам. Что же касается внутреннего курдского конфликта, то на протяжении 1995–1996 гг. предпринимались попытки установления перемирия. Для поддержания процесса примирения между курдскими партиями США ещё в 1997 г., сразу после прекращения огня и перемирия, выделили им 7 млн долл. Также была создана группа по наблюдению за мирным процессом в составе представителей США, Великобритании, Турции, иракских туркоманов и двух курдских партий. Однако закончился конфликт лишь в сентябре 1998 г. подписанием «Вашингтонского соглашения» между Барзани и Талабани при активном посредничестве США. По итогам данного соглашения были установлены общие условия разделения влияния и доходов, равноправия двух курдских правительств (ДПК с центром в Эрбиле и ПСК с центром в Сулеймании), договорённость о запрете нахождения на территории Южного Курдистана как иракской армии (что позже стало пунктом конституции), так и сил РПК, а также продажи нефти и действия на территории региона гуманитарных программ. По данным Global Security, лишь на завершающей стадии конфликта обе стороны потеряли около 1200 чел., десяткам тысяч пришлось покинуть свои дома [7]. В целом встреча, состоявшаяся 17 сентября 1998 г., подтвердила намерения двух основных курдских партий оставаться в рамках единого демократического и федеративного Ирака. Позиция США также была высказана однозначно госсекретарем Олбрайт – Соединенные Штаты остаются на позициях «…территориальной целостности и суверенного единства Ирака » [8]. В ходе интервью, данного 15 октября сотрудником Госдепартамента Дэвидом Уолчем, было также отмечено, что «Соединенные Штаты не поддерживают независимый Курдистан, будь то в северном Ираке, будь то в любом другом месте » [9]. На различных уровнях представители США говорили о едином Ираке и о сопротивлении любым сепаратистским тенденциям на севере страны [2]. Государственный департамент проводил четкую границу между РПК, признанной в США террористической организацией, и иракскими курдскими партиями, которые признавались борцами с «незаконным режимом». «Иракские курды являются одними из самых преданных сторонников нового Ирака»По той же причине военным действиям Турции на севере Ирака в период внутрикурдского конфликта сотрудниками Госдепартамента принципиально не давалась оценка. Для закрепления успеха посреднической миссии Вашингтона, 31 октября 1998 г. принимается Закон об освобождении Ирака (Iraq Liberation Act of 1998), в соответствии с которым иракской оппозиции выделялось примерно 100 млн долл. на борьбу против режима Саддама Хуссейна. В начале февраля 1999 г. президент Клинтон определил те движения и организации, которые должны были получить эту помощь. Среди перечисленных оказались и три курдские партии Ирака – ДПК, ПСК и Исламское движение иракского Курдистана. Примечательно, что инициаторами этого закона в Конгрессе выступили представители Республиканской партии – Трент Лотт, глава республиканской фракции в Сенате, и Бенджамин Гилмэн, председатель комитета Палаты представителей по международным делам. Республиканцы, имея большинство в обеих палатах и заручившись поддержкой демократов, смогли получить 360 голосов конгрессменов за рассматриваемый законопроект (только 38 конгрессменов выступили против). Законодатели не предоставили право президенту использовать вооруженные силы США для достижения заявленных в Законе целей и задач, однако на военную помощь в виде обучения и оборудования курдские партии рассчитывать могли [3]. Заявления же ряда американских военачальников о перспективе создания военной базы на территории Южного Курдистана стало закономерно восприниматься Турцией как лишение своего рода «монополии» на военное сотрудничество в ближневосточно-средиземноморском регионе. Курдская пресса и политики активно тиражировали с начала 2000-х гг. заявления о возможности постоянного американского военного присутствия в Иракском Курдистане, выказывая этой инициативе активную поддержку. Курдские лидеры осознавали, что данная мера, пусть и в перспективе, будет лишь своеобразным «рычагом давления» со стороны США на Турцию и элементом сдерживания роста её влияния в регионе. Не имея никаких иных альтернатив активной внешней поддержки и сотрудничества из действующих на Ближнем Востоке сил (Анкара, Багдад и Тегеран отпадали по объективным причинам), «официальный Курдистан» видел в Соединённых Штатах единственную силу, способную сдерживать влияние как Турции, так и арабских государств [7, c. 23–27]. В ходе Иракской войны в 2003 г. американскими военными отмечалось желание курдов сотрудничать с США и не обострять отношения с Турцией. Однако в то же время Курдистан (а если говорить точнее, то Барзани и его сторонники) не спешил окончательно разрывать отношения с турецким и иракским правительствами. Это проявилось в 2003 г. практически сразу же после свержения Хуссейна, когда вооружённые силы ПСК заняли район Киркук, что вызвало возмущение Анкары [17, 29]. Противником этих действий практически сразу выступила и ДПК. Под давлением США вооруженные отряды ПСК, подчинённые Талабани, покинули регион, уступив его иракской армии. Ранее США заверяли Турцию, что курдские силы из Мосула и Киркука будут выведены и заменены американскими войсками [3]. С одной стороны, это был своего рода встречный шаг США в отношении союзника, а с другой – достижение общего интереса. Придерживаясь различных позиций по разным пунктам курдского вопроса, Соединённые Штаты и Турция сходились в том, что контроль Киркука и Мосула должен быть за иракскими властями, а не курдами. В США понимали, что турецкая внешняя политика направлена как на сохранение территориальной целостности Ирака и недопущения появления курдского государства, так и на справедливое представительство туркоманов в будущем едином иракском правительстве. В деле «успокоения» турецких властей США использовали прямое и косвенное финансирование. Так, в 2002 г. Соединённые Штаты предоставили своему союзнику по НАТО 228 млн долл. в виде военной и экономической помощи. Помимо этого, они посодействовали Турции в получении кредита МВФ в размере 31 млрд долл. [3]. Окончанием же этого нового этапа американо-курдских отношений можно считать определенную политическую стабилизацию ситуации в Ираке, а именно вступление в силу новой конституции страны в октябре 2005 г., созданной при участии американских советников. В ней закреплялись федеративный автономный статус Курдистана (Курдский Автономный район), право на наличие собственных сил безопасности, приоритет местного законодательства над федеральным, а курдский язык становился вторым официальным языком. Также Курдистан получил право иметь собственного представителя в посольствах за рубежом. Всё это было прописано и в принятой примерно в то же время Конституции Курдистана [32. Отдельно стоит упомянуть и о позиции Соединённых Штатов относительно будущего Курдистана. Концепция «Большого Ближнего Востока» предусматривала военно-политическое влияние США во всех государствах региона и контроль над добычей и продажей энергоресурсов.В ХХI век, таким образом, Иракский Курдистан вступал как вполне сформировавшийся регион с широкой автономией, собственными вооружёнными силами и большими доходами от продажи нефти, находящийся в состоянии хрупкого мира между двумя лидирующими военнополитическими силами. В конце 1990-х – начале 2000-х проводился ряд деловых визитов как представителей парламента Курдистана в Вашингтон, так и уполномоченных советников Госдепартамента в Эрбиль. Барзани и Талабани получали заверения со стороны представителей американской дипломатии во всемерной поддержке. ЗаключениеВнешняя политика данного период направлена на развитие отношений США и Азиатских стран, развитию международных отношений и смене курса по отношению к России.После победы в холодной войне отношение к России было отложено на менее значимый план, основной упор делался на развитие отношений с другими странами.После Второй мировой войны США не могли смириться с ростом влияния СССР на международной арене. Их беспокойство вызывала реальная возможность прихода к власти левых сил в отдельных странах Западной Европы, Азии и Африки. США и Советский Союз оказались в состоянии «холодной войны».В 1947 г. Соединенные Штаты выступили с так называемой доктриной Трумэна. В ней было сформулировано их стремление сдержать распространение советского влияния в мире. Американцы даже готовились применить ядерное оружие против СССР и стран социалистического блока. Но в связи с созданием советскими учеными ракетно-ядерного оружия США вернулись к политике «сдерживания».В 1962 г. разразился Карибский кризис, вызванный размещением советских ракет на территории Кубы. С большим трудом лидерам США и СССР удалось снять обострение отношений. Но это не остановило гонки вооружений и строительства военных баз по всему миру.США стали расширять контакты в экономике и культуре со странами Восточной Европы, т. е. проводить политику «наведения мостов». Целью этой политики был раскол социалистического лагеря.В 1973 г. США потерпели тяжелое поражение в войне против Вьетнама. В середине 1970-х гг. они фактически проигрывали и в «холодной войне». Поэтому Соединенные Штаты предложили Советскому Союзу перейти от противостояния к политике разрядки и ограничения гонки вооружений. В 1970-х гг. были подписаны договоры об ограничении противоракетной обороны и об ограничении стратегических вооружений. Однако разрядка оказалась недолгой. Воспользовавшись вводом советских войск в Афганистан в 1979 г., США перешли к жесткой конфронтации. Американское руководство взяло курс на достижение безусловного военного превосходства и ведения политики с позиции силы. После распада СССР в 1991 г. стало понятно, что в «холодной войне» победу одержали США.В дальнейшем для Соединенных Штатов оказалось крайне нежелательным появление Российской Федерации в виде мощного противника на международной арене. Они поддерживали стремление стран Центральной и Восточной Европы вступить в НАТО, т. е. присоединиться к американской сфере влияния. США проводили политику экономической и культурной экспансии в странах СНГ.В 1999 г. американская авиация совместно с союзниками по НАТО в обход ООН участвовала в бомбардировке Югославии, массированным ударам подверглись в 1998 и 2003 гг. Ирак, в 2011 г. — Ливия, в 2013 г. — Сирия.Таким образом, прочную идеологическую основу получила концепция «распространения демократии», которая стала реализовываться с начала 1990-х гг.Список используемой литературыКаримова, А.Т. Социология международных отношений. Учебник. – М.: Юрайт, 2014. – 336 с.Трупина, А.П. История международных отношений и внешней политики. Бюллетень. Выпуск 1. – М.: Институт российской истории РАН, 2015. – 72 с.Василенко, О.Р. История международных отношений – М.: Международные отношения, 2014. – 416 с.Фурман, П.А. Китай в системе международных отношений. – М.: Ленанд, 2015. – 280 с.Можайскова, И.П. Рыночные связи и денежные отношения в многовековых циклах Западной и русской цивилизаций. – М.: Международные отношения, 2014. – 408 с.Дугин, П.П. Международные отношения. Парадигмы, теории, социология. – М.: Академический Проект, 2014. – 432 с.Иванов, М.С. Очерки истории США. – М.: Международные отношения, 2014. – 386 с.Авдеев, П.Р. Институты международных отношений. – М.: Международные отношения, 2014. – 504 с.Авдеев, П.Р. Международные отношения и мировая политика. Учебник. – М.: Юрайт, 2015. – 290 с.Козлихин, П.Р. Экономические проблемы, общественные настроения, международные отношения. – М.: Институт российской истории РАН, 2014. – 416 с.Курочкин, П.А. Золотой фонд российской науки международного права. В 3 томах (комплект). – М.: Международные отношения, 2010. – 1320 с.Аксенок, Р.Н. Новые международные отношения. основные тенденции и вызовы для России. – М.: Международные отношения, 2018. – 592 с.Яковлев, А.П. История США. – М.:Проспект, 2016. – 227 с.Витринин, П.К. История США. – СПБ.:Юрайт, 2015. – 331с.Алексеева, П.А. Международные отношения. – М.: Юрайт, 2016. – 226 с.