Эволюция теории коммуникации под воздействием четвертой промышленной революции и пандемии коронавируса

В то время как более ранние промышленные революции отдавали приоритет направленности на сырье, необходимое для снабжения их заводов или городов, надбавка к капиталу, основанная на физических ресурсах, таких, как земля, вода, уголь, нефть и древесина, 4IR делает ставку на интеллектуальный капитал. Поэтому в университетах и колледжах необходимо развивать более интерактивные формы педагогики на всех уровнях и принять учебную программу, которая подчеркивает перспективы с различных дисциплинарных и культурных точек зрения, а не статические полосы дисциплинарного «содержания». Многие из новых гуманитарных учреждений в Соединенных Штатах Америки и Азии предоставляют полезные примеры того, как реализовать эту новую модель высшего образования 4IR. Высшее образование должно осознать необходимость адаптации и расширения новых форм образования быстро, чтобы обеспечить устойчивость нашей окружающей среды и экономики, а также поддерживать актуальность образования как жизненно важный компонент общества. Вместе взятые, эти новые формы обучения 4IR подготовят как студентов, так и преподавателей к руководящим ролям в мире быстроускоряющихся изменений, с учебной программой, которая развивает как техническое мастерство, так и глубокое понимание этической ответственности перед человеком. ВЭФ определил ряд переломных моментов, в которых технологии 4IR станут достаточно распространенными, чтобы создать массовость. Эти переломные моменты включают распространение технологий 4IR до уровней, где они оказывают значительное влияние на нашу жизнь и требуют сдвигов в сфере занятости и образования. Опрос 800 высокотехнологичных экспертов и руководителей определил ряд дат, к которым переломные моменты будут достигнуты.Примеры включают в себя имплантируемые мобильные телефоны к 2025 г., 80% людей с цифровым присутствием к 2023 г., 10% очков для чтения, подключенных к интернету, к 2023 г., 10% людей носят интернет-одежду к 2022 г., 90% населения мира с доступом к интернету к 2024 г., к 2023 г. 90% населения используют смартфоны, к 2022 г. к интернету подключится 1 триллиондатчиков, более 50% интернет-трафика будет направлено на дома и бытовую технику к 2024 г., 10% автомобилей без водителя в Соединенных Штатах к 2026 г. Многие другие прогнозы предполагают широкую интеграцию искусственного интеллекта в рабочую силу 4IR: искусственный интеллект в рядах членов корпоративных советов директоров, аудиторов и фармацевты-роботы, распространение биткоин в экономике, 3D-печатные машины к 2022 г. и трансплантации 3D-печатных органов, таких, как печень, к 2024 г. [4]. Существуют прогнозы, согласно которым к 2025 г. возрастет число людей, подключенных к устройствам, «вшитым» в само тело, и 80% людей с цифровым присутствием в сети интернет [5]. В результате главными выгодоприобретателями четвертой промышленной революции являются поставщики интеллектуального или физического капитала – изобретатели, инвесторы, акционеры, что объясняет растущий разрыв в благосостоянии между теми, кто живет результатами собственного труда, и теми, кто владеет капиталом [3, с. 23]. Инновационные товары и услуги, созданные в процессах четвертой промышленной революции, обладают более высокой функциональностью и качеством, но поставляются на рынки, фундаментально отличающиеся от тех, которые измерялись традиционно. Многие товары и услуги являются «неконкурирующими», имеют нулевые предельные издержки и (или) заходят на свои конкурентные рынки через цифровые платформы [3, с. 47].Согласно исследованиям ученых – экономиста и эксперта по компьютерному обучению Карла Бенедикта и Майкла Осборна из школы Оксфорд-Мартин, ряд профессий в ближайшее двадцатилетие будет подвержен риску автоматизации или той или иной компьютерной технологии. По результатам данного исследования, 47% рабочих мест в США подвержены риску автоматизации. При этом занятость будет расти в высокодоходных когнитивных и творческих профессиях, но значительно снизится в среднедоходных монотонных стандартных профессиях. В обозримом будущем низкий риск автоматизации будут иметь профессии, требующие социальных и творческих навыков, в частности, принятия решений в условиях неопределенности и разработки новаторских идей [3, с. 55]. Бизнес как наиболее гибкая форма зачастую быстро может реагировать на изменения, успешно используя бизнес-модели, в которых сочетаются цифровой, физический и биологический миры. Эти бизнес-модели на основе комбинаций иллюстрируют то, в какой степени происходит дизруптивный процесс, когда цифровые активы и интересные комбинации существующих цифровых платформ используются для реорганизации отношений с физическими активами. Компании в условиях четвертой промышленной революции должны научиться работать на основе “talentism” (ориентация на высококвалифицированные кадры). Это один из наиболее важных из недавно возникших факторов развития конкурентоспособности. Можно предположить, что с учетом того, что в процессе жесткого непрерывного естественного отбора многие компании потеряют рынки, будет увеличиваться число предпринимателей, малые и средние предприятия будут более гибкими и приспосабливаемыми к внешним условиям. Эта промышленная революция оцифровывает и вертикально интегрирует процессы во всей организации. Она также горизонтально интегрирует все внутренние процессы от поставщиков до клиентов. Проще говоря, это олицетворяет собой сдвиг парадигмы от «централизованного» к «децентрализованному» производству, в результате чего машины больше не просто «обрабатывают» продукт, но легко интегрируются в информационную сеть, деловых партнеров и клиентов. Другими словами, идея последовательной оцифровки и связывания всех производственных процессов и субъектов в экономике явно подчеркивается в 4-м промышленном революционном веке. Высшее образование постепенно перешло от элитного этапа к массовому высшему образованию, а затем к этапам постмассификации. Еще одной характеристикой этой тенденции является интернационализация студентов и сотрудников. Согласно отчету Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в связи с демографическими изменениями и международными трендами ожидается, что к 2025 г. мобильность студентов достигнет 8 миллионов студентов в год. В настоящее время Южная Африка принимает много студентов к югу от Сахары и большая часть остальных учится в европейских и американских странах. В настоящее время адаптация населения к быстрым социальным и технологическим изменениям остается главной целью многих стран. Основная миссия высшего образования остается той же самой независимо от эпохи. Цель высшего образования – обеспечить качество обучения с помощью преподавания, чтобы позволить студентам получить знания через последние исследования, а также для поддержания развития общества с помощью услуг. Одна из главных задач каждого университета – воспитывать молодежь. Поэтому необходимо реализовать соответствующие стратегии обучения и организовать работу таким образом, чтобы способствовать обучению. Это предполагает разработку и внедрение адаптируемых учебных программ, использование лучшего учебного опыта и непрерывное образование в течение всей жизни. Путь к глобальной конкуренции в высшем образовании требует от учреждений усилий в области исследований и разработок (НИОКР). Эксперты считают, что эти силы варьируются от новых внедрений технологий до глобального сотрудничества и взаимодействия. Чтобы сохранить конкурентную позицию в мировой системе высшего образования, необходимо радикально улучшить образовательные услуги, в частности, вузам нужно продвигать гораздо больше инноваций.2.2. Дистанционная образовательная среда как новый тип коммуникативного процессаСледует признать, что дистанционное обучение в том или ином виде в системе образования присутствовало достаточно давно, задолго до пандемии и самоизоляции: это различного рода курсы, тренинги, семинары, вебинары, домашние дистанционные школы. Но особенность подобных дистанционных форм в том, что, во-первых, участники образовательного процесса принимают данный тип коммуникации добровольно, заведомо соглашаются на него; а во-вторых, все перечисленное предполагает некий образовательный индивидуализм, когда обучаемый не стремиться пребывать в образовательном коллективе: есть только «я», определенный объем знаний и транслятор этого знания. Иначе происходит, когда дистантом заменяется традиционное, «живое», обучение. Все пришедшие в школу или поступившие в вуз изначально рассчитывали на иные условия, «удаленка» стала для них вынужденной мерой, к продолжительности которой никто не был готов. Традиционное обучение предполагает единый коммуникативный организм, единство слушающих и говорящих, единство времени и пространства, которые воспринимаются в культуре «не как формы «в себе» и «для-себя» бытия, а как формы бытия «для-нас», обращенные к нашему восприятию, переживанию, осмыслению, практике» [2, с. 31]. Дистанционное обучение разрушает подобное единство. Оставим в стороне технические вопросы (доступность Интернета, качество электронных образовательных платформ, обеспеченность участников образовательного процесса необходимыми устройствами) и сосредоточимся исключительно на гуманитарной стороне вопроса. Дистанционное обучение установило для педагогической коммуникации несколько барьеров. Во-первых, аудиторный барьер: стал невозможным уже упомянутый единый коммуникативный организм. В традиционном обучении «аудиторность» обеспечивает трехвекторную коммуникацию: 1) Педагог и учащийся (ПУ): необходимая составляющая не только индивидуального, но и коллективного обучения; 2) Каждый отдельный учащийся и все остальные учащиеся (У1У2, У3, У…). Мартин Бубер назвал это «подлинным диалогом», когда «каждый действительно имеет в виду личность другого и обращается к нему как к личности» [1, с. 108]; 3) Педагог и учащиеся (ПУ1, У2, У…). В терминологии того же М. Бубера это «технический диалог», который «преследует цель обеспечить согласование действий индивидов, достичь “объективного взаимопонимания» [1, с. 110]. Дистант способен обеспечить только первый тип коммуникаций. Ни одна из технических платформ не позволяет сплотить коллектив, не дает педагогу обратной связи с аудиторий, возможна только персональная обратная связь, нет панорамного видения аудитории, невозможно отслеживание её совокупной реакции в каждый момент времени. Поясним данную мысль искусствоведческой параллелью. Пространство традиционного обучения подобно театру, где зритель одновременно охватывает и пространство сцены, и пространство зала, и реакцию вокруг сидящих, при этом в любой момент, по собственной воле можно сфокусироваться на конкретном фрагменте этого единого пространства, и при фокусировании пространственная цельность потеряна не будет. Дистант, в свою очередь, подобен просмотру спектакля, записанного на кинопленку: нет уже зрительного зала и нет свободы фокуса, всякий раз перед одиноким зрителем не общее пространство сцены, а конкретный кадр; оттого свобода зрительского фокуса утрачивается, возможен только операторский фокус, пространство, попавшее в объектив кинокамеры. Второй барьер – экстралингвистический. Видеоконференция позволяет воспринимать не только вербальную составляющую речи, но и всё, что традиционно относится к экстралингвистике: мимика, интонация, жесты, общая пластика. Но именно «удаленка» заставила задуматься языковедов о том, что в экстралингвистике есть нечто такое, что сложно подвергнуть анализу: некий посыл, своеобразный тактильный контакт с пространством всех, кто собран этом пространстве. Если предложить еще одну параллель – это как общее ощущение поэзии в стихотворении, которое неизъяснимо никаким филологическим исследование. Нечто такое, что Альфред Щюц определил как «интерсубъективность» - «“механизмы”, приводящие наши мысли и чувства к “общему знаменателю”, обеспечивающие общность восприятия и понимания мира у множества индивидов» [3, с. 472]. Третий барьер – антропологический. Дистант в определенной степени предполагает «расчеловечивание». Количество присутствующие для говорящего уже неважно: сколько бы ни вышло в видеоконференцию участников, перед педагогом все усредняющее окно монитора. В традиционном же обучении число слушающих определяет очень многое: пять человек – это беседа; пятнадцать – уже лекция; сто – ораторское выступление. Одна и та же тема при разном количестве воспринимающих преподносится по-разному. Для слушателей же, которые могут сделать видеозапись лекции или урока, говорящий уже ничем не отличается от создателя ролика в видеохостинге. Возможность переслушать и пересмотреть лишает ощущения ускользающего времени, осознания неповторимости, невоспроизводимости услышанного в той форме, в какой это осуществляется здесь и сейчас. От этого снижается концентрация внимания, отпадает необходимость запоминания и конспектирования. Таким образом, вопрос коммуникации в дистанционном обучении выходит за собственно педагогические и лингвистические рамки и касается психологических и онтологических проблем.ЗаключениеВ современных условиях возрастает роль и значимость культуры как фактора, детерминирующего развитие личности, через образование, духовную сферу, оказывающего влияние на формирование новой инновационной личности. Становление, развитие человека невозможно без культуры вне рамок культуры как духовных скрепов общества. В данном аспекте проблема культуры тесно связана с образованием, парадигмы которого должны отвечать запросам четвёртой промышленной революции.Таким образом, образование только тогда будет отвечать требованиям, регламентам, нормам социально-экономического развития эпохи четвёртой промышленной революции, если его определяющим принципом станет культуроцентричность. В рамках культурцентрично-образовательной парадигмы создаются условия для формирования профессиональных компетенций, самоактуализации, самосовершенствования как условий адаптации личности в окружающем её социальном пространстве, в основе обеспечения достойного качества жизни. Культурцентрично-образовательная парадигма создаёт условия, позволяющие интегрировать профессиональную компетентность и социокультурную ориентацию личности.Четвертая промышленная революция со своей скоростью и широтой распространения становится предпосылкой для вышеупомянутых мегатрендов, и важно понять влияние этих изменений на все сферы нашей жизни, включая высшее образование.Список использованных источников и литературыMachlup F. The Production and Distribution of Knowledge in the United States / Fritz Machlup. – Princeton : Princeton University Press, 1962. – 416 с. Porat M. U. The Information Economy: Definition anl Measurement / Mark Uri Porat. – Washington : Office of Telecommunications, US Department of Commerce. with Partial support of National ScienceFoundation grant No. APR-7609015, 1977. Bell D. The Coming of Post' Industrial Society: A Venture in Social Forecasting / Daniel Bell. – Harmondsworth, 1973. МуравйовВ. Є. Інформаційнесуспільство: трансформаціявідіндустріїзнаньдоцифровізації / В. Є. Муравйов // НауковийвісникУжгородськогоуніверситету. СеріяЕкономіка. – 2019. – № 1 (53). – С. 39–47. Government, G8 Meeting of Heads of State. Charter on Global Information Society / Government, G8 Meeting of Heads of State. – Okinawa : Kyushu-Okinawa Summit 2000, 22. Иванов В. В. Цифровая экономика: мифы, реальность, возможности / В. В. Иванов, Г. Г. Малинецкий. – М. : РАН, 2017. – 64 с.Бабкин А. В. Цифровая экономика и ее влияние на конкурентоспособность предпринимательских структур / А. В. Бабкин, О. В. Чистякова // Российское предпринимательство. – 2017. – Т. 18. – № 24. – С. 4087–4102. World Economic Forum. Industrial Internet of Things: Safety and Security Protocol [Электронныйресурс] / World Economic Forum // World Economic Forum. Geneva. – Режим доступа : https://www.weforum.org/whitepapers/industrial-internet-of-things-safety-and-security-protocol. Стефанова Н. А. Модель информационного общества / Н. А. Стефанова, А. П. Седова // Карельский научный журнал. – 2017. – № 1 (18). – С. 91–93.