К.С. Аксаков как автор оригинальной грамматической системы.

Более того, когда речь идет о том, как язык реализует собственное понимание сущности бытия, меняется сама общая модальность языкового описания, способы и формы построения аксаковского текста и его метаязыка. Здесь на первый план выступают активные способы содержания и синтаксической организации предложения, особенно конструкции с исходной позицией подлежащее-подлежащее и прямым порядком слов. Такая текстовая стратегия поддерживается включением в состав высказывания глаголов, что на уровне речевого значения актуализирует значение целеустремленности, воли, осознания работы языка, которую он производит для построения и упорядочения системы высказывания его формы. Так, предикатами в конструкциях, где язык называется субъектом, являются слова: понимает, управляет, (самостоятельно) оформляется, обращает (внимание), выводит (заключение), представляет (свое право); предлогу (в современном смысле - приставке глагола) приписываются следующие активные признаки: сливается, освобождает, проникает, приносит, путешествует. Совершенно очевидно, что модус и пафос лингвофилософского текста Константина Аксакова оказывается непосредственно подчиненным задачам вербализации такого рода знания, где сам язык или языковая единица выступает как полноценный и ведущий объект познания познавательная деятельность.Выдвижение категории вида в центр глагольной системы главным образом позволяет Аксакову обрести уверенность в том, что русское сознание определенным образом мыслит действительность. В связи с этим русская языковая картина мира представляется исследователю доказательством того, что «разум слова есть главная основа нашего языка» [1, с. 433], и этот разум более точно и строго соответствует самой сути Вселенной. «…Русский язык образовал глагол совершенно особым и самостоятельным образом. Наш язык учел внутреннюю сторону или качество действия, а из качества уже вывел, по соответствию, вывод времени. Такой взгляд несравненно глубже, чем взгляд на других языках. Вопросы качества, вопросы: как? Это внутренний вопрос, раскрывающий взгляд на сущность самого акта; вопрос времени, вопрос: когда? это поверхностный вопрос, раскрывающий взгляд на внешнее проявление действия. Я ни в малейшей степени не завидую другим языкам и не хочу переносить их поверхностные формы на русский глагол» [1, с. 416]. И далее: «...Внутренний смысл, дух, мысль слова занимает первое место в нашем языке вообще» [1, с.436].К.САксаковслушал свой родной язык как голос, чтобы быть самим собой. Аксаков понимал, что необходимо проникнуть на такую ​​глубину, где понимание законов мироустройства связано с основами духовной жизни народа, а значит, и с внутренними причинами языковых процессов: так сказать, исследование, чтобы понять внутреннее единство в этом, во внешнем облике бурного мира. Русский язык вполне это понимает и выражает в своем глаголе; оно не подчиняет отдельные глаголы внешним фреймам» [1, с. 417].Аксаков находит выражение мысли русского глагола в промыслительном воплощении духа в языковых формах. Эти формы в представленной исследователями системе видовых отношений связаны друг с другом специфическим распределением внутренней смысловой конструкции, последовательно осуществляемой от одного значения к другому. Это открытие Аксакова, каким бы наивным оно ни казалось в свете современных данных о форме глагола, удивительным образом коррелирует с тем, что мы теперь знаем об особенностях понимания категорий процесса и временных отношений в древнерусском языке. Нелинейная концепция времени, характерная для восточнославянского народа, очевидно, строилась таким образом, чтобы события, которые можно было бы считать начавшимися в прошлом, могли сохраняться как факты настоящего, переводиться в новое действие или состояние. Процесс, имевший долгое начало, можно было переживать как живой и обновляющийся, не теряя своей силы. Такое понимание последовательности событий, продолжения, а не замены одного события другим, поддерживалось в древнерусской системе глаголов формами несовершенного, совершенного и плюсовершенного II. Считается, например, что плюперфектР, являющийся исконно русской формой, был связан с обозначением такого процесса, источник которого находится в далекой ретроспективе, а результат пролонгирован, отложен, отсрочен и вовсе не иметь окончательного завершения к моменту выступления.Аксаков последовательно отстаивает идею приоритета категории вида в системе русского глагола, с недоверием относясь к источнику религиозного, жизненного и научного опыта, как к основе мировоззрения.В общефилософских установках К. С. Аксакова, в его взглядах на природу языка и в анализе отдельных языковых фактов мы видим самостоятельные и убедительные черты такого подхода, ознаменовавшего решительный возврат русской лингвистической мысли к основам православия, к исконным устремлениям русского духа. По мнению В. В. Зеньковского, «все это было связано с подлинной святоотеческой традицией, но в то же время со всем ценным, что созрело в науке, в философии, вообще в культуре нового времени. [2, с. 231]. Этот значительный философско-научный (лингвистический) поворот становится едва ли не первым свидетельством возникновения исходных принципов, которые начинают вызревать в особую онтологическую лингвистику, определенно заявившую о себе в начале ХХ века. Одним из первых в языкознании уловил это новое настроение Константин Сергеевич Аксаков, повелевший русской философии слова разработать самые принципиальные для нее, реалистические положения.ЗаключениеТворчество Аксакова охватывает значительный период в развитии русской классической литературы. Его понимание русского языка отразило некоторые важные тенденции развития русской литературы в первой половине XIX века. Аксаков раздвинул устоявшиеся границы русского языка, видел язык, как нечто живое, имеющее свой собственный разум, который мог воплощать любые идеи, создал объемное изображение русской действительности, показал богатство и выразительность просторечия. Автор отнесся к слову со страстной точностью. Работа с языком была одной из главных забот Аксакова. Оно воспринимается нами как один из классических образцов русской литературной речи, свободной от иностранного влияния. Язык характеризуется богатым и разнообразным словарным запасом. «Это настоящая русская речь, добродушная и прямая, гибкая и ловкая», — писал И. С. Тургенев, характеризуя язык Аксакова. «Нет ничего вычурного и ничего лишнего, ничего напряженного и ничего медленного — свобода и точность выражения одинаково замечательны».Список использованной литературы1. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений.- Т. 2. Ч.1. - М., 1885.2.АксаковК. С, Опыт русской грамматики. (Полное собрание сочинений. АксаковаК. С, М., 1875. Сочинения филологические, ч. 2, стр. 20—21, ср. стр. 54.)3. АксаковК. С, Критический разбор «Опыта исторической грамматики русского языка» Ф. И. Буслаева. Сочинения филологические, ч. 1, стр. 536. 2010 г. 4. Зеньковский В.В. История русской философии. - Харьков; М., 2001