Аремиологическое пространство в творчестве Лескова

Однако те, кто диктовал литературные мнения, о Лескове не высказывались и относились к нему весьма холодно. Когда в 1895 году он умер, у него было множество читателей по всей России, но мало друзей в литературных кругах.
Другая отличительная черта Лескова: он, как никто другой из современников, владел даром рассказа. Как рассказчик он, пожалуй, занимает в современной литературе первое место. Его рассказы – просто анекдоты, рассказанные с колоссальным смаком и мастерством; даже в своих больших вещах он любит, характеризуя своих персонажей, рассказать о них несколько анекдотов. Это было противоположно традициям «серьезной» русской литературы и критики стали считать его просто гаером. Самые оригинальные рассказы Лескова так набиты всевозможными случаями и приключениями, что критикам, для которых главное были идеи и тенденции, это казалось смешным и нелепым.
Слишком очевидно было, что Лесков просто наслаждается всеми этими эпизодами, как и звуками и гротескными обличьями знакомых слов. Как ни старался он быть моралистом и проповедником, он не мог пренебречь случаем рассказать анекдот или скаламбурить.
Толстой любил рассказы Лескова и наслаждался его словесной эквилибристикой, но пенял ему на перенасыщенность его стиля. По мнению Толстого, главным недостатком Лескова было то, что он не умел удержать свой талант в рамках и «перегружал свой воз добром».
Этот вкус к словесной живописности, к быстрому изложению запутанного сюжета разительно отличается от методов почти всех остальных русских романистов, особенно Тургенева, Гончарова или Чехова. В лесковском видении мира нет никакой дымки, нет атмосферы, нет мягкости; он выбирает самые кричащие цвета, самые грубые контрасты, самые резкие контуры. Его образы предстают при беспощадном дневном свете.
Если мир Тургенева или Чехова можно уподобить пейзажам Коро, то Лесков – это Брейгель-старший, с его пестрыми, яркими красками и гротескными формами.
У Лескова нет тусклых цветов, в русской жизни он находит характеры яркие, живописные и пишет их мощными мазками. Величайшая добродетель, из ряда вон выходящая оригинальность, большие пороки, сильные страсти и гротескные комические черты – вот его любимые предметы. Он одновременно и служитель культа героев, и юморист.
Пожалуй, можно даже сказать, что чем героичнее его герои, тем юмористичнее он их изображает. Вот этот юмористический культ героев и есть самая оригинальная лесковская черта.
Рассказы, которые были написаны после 1860-го года очень хороши. Они не так богаты словесными радостями, как рассказы зрелого периода, но в них уже в высокой степени проявлено мастерство рассказчика. Они дают картины безвыходного зла. Пример тому Леди Макбет Мценского уезда (1866), которая была переведена на английский. Эту книгу пытались интерпретировать в Великобритании.
Новизна заключается в том, что автор как представитель реализма придерживался правил особого отношения к жизни. Это касалось жизни его героев в с ее колоритом и особенностями.
Ведь важно увидеть нового человека в его философском отношении к окружающим людям и действительности.
В произведении сильное исследование преступной страсти женщины и веселого циничного бессердечия ее любовника.
Холодный беспощадный свет льется на все происходящее и обо всем рассказано с крепкой «натуралистической» объективностью.
Другой замечательный рассказ того времени – «Воительница», колоритная история петербургской сводницы, которая относится к своей профессии с восхитительно-наивным цинизмом и глубоко, совершенно искренно обижена на «черную неблагодарность» одной из своих жертв, которую она первая толкнула на путь позора.
За этими ранними ранними рассказами последовали серия Хроник выдуманного города Старгорода, «русского Барчестера», поскольку за одну из них английский критик уже назвал Лескова «русским Троллопом». Они составляют трилогию: Старые годы в селе Плодомасове (1869), Соборяне (1872) и Захудалый род (1875).
Вторая из хроник – самое популярное из Лесковских произведений. Речь в ней идет о старгородском духовенстве. Глава его, протопоп Туберозов – одно из самых удавшихся Лескову изображений «праведника».
Дьякон Ахилла – великолепно написанный характер, из самых изумительных во всей портретной галерее русской литературы.
Комические эскапады и бессознательное озорство огромного, полного сил, совершенно бездуховного и простодушного как ребенок дьякона и постоянные реприманды, которые он получает от протопопа Туберозова, известны каждому русскому читателю, а сам Ахилла стал общим любимцем.
Но вообще Соборяне вещь для автора нехарактерная – слишком много событий, пространства.
Типичная вещь – это Очарованный странник (1874). Тут его мастерство рассказчика достигло высшей точки.
На ста страницах рассказана полная событий и необычайных приключений жизнь авантюриста поневоле, который заколдован и всю жизнь хочет быть в приключениях.
Приключения сменяются с дух захватывающей быстротой, о каждом из них рассказывается в очень быстром темпе, и все они насыщены выразительными и живописными подробностями.
Рассказ ведется от первого лица – это любимый лесковский способ дать полную волю своей словесной изобретательности.
В таких рассказах как Левша (1882), Грабеж (1887), в большинстве рассказов из сборника Святочные рассказы (1886) и Рассказы кстати нет ничего, кроме чистого наслаждения рассказом.
Левша – самое изумительное из этих произведений. Там рассказывается о том, как английский кузнец сделал стальную блоху в натуральную величину и преподнес ее императору Александру I.
Император зовет тульских кузнецов, чтобы они это превзошли, и они подковывают английскую блоху золотыми подковами.
Левшу везут в Англию, но, вернувшись в Россию, он попадает в тюрьму за пьянство.
«Платов из Тулы уехал, а оружейники три человека, самые искусные из них, один косой левша, на щеке пятно родимое, а на висках волосья при ученье выдраны, попрощались с товарищами и с своими домашними да, ничего никому не сказывая, взяли сумочки, положили туда что нужно съестного и скрылись из города.
Заметили за ними только то, что они пошли не в Московскую заставу, а в противоположную, киевскую сторону, и думали, что они пошли в Киев почивающим угодникам поклониться или посоветовать там с кем-нибудь из живых святых мужей, всегда пребывающих в Киеве в изобилии».
Но это было только близко к истине, а не самая истина. Ни время, ни расстояние не дозволяли тульским мастерам сходить в три недели пешком в Киев да еще потом успеть сделать посрамительную для аглицкой нации работу.
Лучше бы они могли сходить помолиться в Москву, до которой всего «два девяносто верст», а святых угодников и там почивает немало.
А в другую сторону, до Орла, такие же «два девяносто», да за Орел до Киева снова еще добрых пять сот верст. Этакого пути скоро не сделаешь, да и сделавши его, не скоро отдохнешь — долго еще будут ноги остекливши и руки трястись.
Иным даже думалось, что мастера набахвалили перед Платовым, а потом как пообдумались, то и струсили и теперь совсем сбежали, унеся с собою и царскую золотую табакерку, и бриллиант, и наделавшую им хлопот аглицкую стальную блоху в футляре.
Однако такое предположение было тоже совершенно неосновательно и недостойно искусных людей, на которых теперь почивала надежда нации.
Это рассказано изумительным языком, где каждое третье слово – необычайно смешное лесковское изобретение.
«Интересность» подаваемого материала с 70-х годов начинает доминировать в творчестве Лескова. Установка на сообщение "интересных" фактов приводит Лескова к документализму и к своеобразной экзотичности материала.
Отсюда же портретность героев его произведений, в которых современники не без основания усматривали памфлеты. Лесков обращается для своих рассказов к историческим мемуарам, архивам, используя старинные народные легенды, сказания, "прологи", жития, тщательно собирая фольклорный материал, ходячие анекдоты, каламбуры и словечки.
Отталкиваясь от традиций дворянской литературы по линии тематики и композиции, Лесков отталкивался от нее и по линии языка. Господствующему в литературе стершемуся языку Лесков противопоставляет тщательную работу над словом. Сказ и стилизация - основные методы лесковской стилистики.
Почти во всех его рассказах повествование ведется через рассказчика, особенности говора которого Лесков стремится передать.
Одной из своих главных заслуг он считает "постановку голоса", заключающуюся "в уменьи овладеть голосом и языком своего героя и не сбиваться с альтов на басы.
В себе я старался развивать это уменье и достиг кажется того, что мои священники говорят по-духовному, мужики - по-мужицкому, выскочки из них и скоморохи - с выкрутасами и т. д.
От себя самого я говорю языком старинных сказок и церковно-народным в чисто лит-ой речи". Все это делало вещи Лескова - "музеем всевозможных говоров".
Одним из излюбленных приемов языка Лескова были искажения речи и "народная этимология" непонятных слов.
Мелкоскоп, долбица умножения, популярный советник, вексельбанты, хап-фрау, непромокабли, укушетка, верояции и пр. встречаются у Лескова на каждой странице, оскорбляя пуристское ухо его современников и навлекая на него обвинения в "порче языка", "вульгарности", "шутовстве", "вычурности" и "оригинальничании".
Причудливость и антикварная манера письма вместе с богатством фабульных моментов и остротой сюжетных ситуаций делают Лескова мастером новеллы, вносящим в "высокую" лит-ру элементы своеобразного изысканного лубка (см. в особенности "Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе", "Леон дворецкий сын", "Заячий ремиз" и др.).
Все эти элементы его стиля делают Лескова, стоявшего особняком в современной ему лит-ре, продолжателем и обновителем традиций буржуазной литературы тридцатых – сороковых годов (Вельтман, Даль), сближают его с работой таких этнографов-беллетристов, как П. Якушкин, П. Мельников-Печерский и др.
Не получив при жизни заслуженной им лит-ой оценки, презрительно трактовавшийся критиками как "писатель-анекдотист", Лескова получает полное признание только в буржуазной лит-ре XX в., культивировавшей орнаментальную работу над языком, сказ, тягу к фольклору.
Его стилистическая система сказалась в творчестве Ремизова, Замятина, в прозе А. Белого и через них в работе "Серапионовых братьев" и в особенности у Зощенко.
В наши дни нового подъема "проблемного" романа, выдвинувшего на первый план общественно-политические задачи социалистического строительства, неизбежно падает интерес к Лескову, чуждому ведущим тенденциям совет. лит-ры.
За автором "Левши" остается однако значение бытописателя определенной среды и одного из лучших мастеров русской прозы.

Заключение

Незадолго до смерти Лесков сказал: «Теперь меня читают за красоту моих выдумок, но через пятьдесят лет красота поблекнет, и мои книжки будут читать только ради идей, которые там содержатся». Это было удивительно дурное пророчество.
Теперь, более чем когда-либо, Лескова читают из-за несравненной формы, из-за стиля и манеры рассказа – меньше всего из-за его идей.
Заслуги критического реализма в России огромны, но в то же время ему была присуща и некоторая ограниченность.
Писатели, жившие в эпоху, когда освободительное движение еще не стало массовым, естественно, не видели с достаточной ясностью, в каком направлении развивается жизнь. Поэтому они не могли указать читателям истинного пути, который привел бы страну к избавлению от гнета и насилия. Вот почему даже лучшие их герои были большей частью жертвами жизни.
И сами писатели, подобно лучшим своим героям, страстно желали заглянуть в будущее, постоянно и настойчиво искали ответ на вопрос, как сделать человека счастливым, как помочь ему избавиться от гнета и страданий.
Их жизнь, полная глубоких раздумий, идейных кризисов, душевных драм, была настоящим подвигом.
Но не только страстная идейность и глубина содержания отличали лучшие произведения русской литературы XIX века.
Крупнейшие русские писатели, и Лесков, были подлинными волшебниками слова, каждый из них был, по выражению многих, «воистину индивидуален».
Проза Лескова передавала тончайшие оттенки душевных переживаний, раскрывалась тайна души героев через пространство и время.
Все эти художественные открытия русских писателей-классиков обогатили мировую литературу и явились шагом вперед в художественном развитии человечества.
Лесков отличался реальностью своих произведений, которые отличала индивидуальность и манера.
Список использованной литературы
Книги
1. Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Литература XIX века. – М.: Изд-во Текст, 2002. – 768 с.
2. История русской литературы. – М.: Изд-во Текст, 2009. – 756 с.
3. История русской литературы XIX века. – М.: Изд-во Высшая школа, 2006. – 346 с.
4. История русской литературы XIX века. – М.: Изд-во Просвещение, 1984. – 408 с.
5. История русской литературы второй половины XIX века. – М.: Изд-во Просвещение, 2009. – 568 с.
6. Лесков Н. Избранные произведения. – М.: Текст, 2007. – 920 с.
Статьи
7. Лесков Н. Посев / Библиотека для чтения. – 1861. - № 5. – С. 45.

Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Литература XIX века. – М.: Изд-во Текст, 2002. – С. 110.
История русской литературы XIX века. – М.: Изд-во Высшая школа, 2006. – С. 178.
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Литература XIX века. – М.: Изд-во Текст, 2002. – С. 321.
Лесков Н. Посев / Библиотека для чтения. – 1861. - № 5. – С. 45.
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Литература XIX века. – М.: Изд-во Текст, 2002. – С. 432.
История русской литературы XIX века. – М.: Изд-во Высшая школа, 2006. – С. 181.
История русской литературы XIX века. – М.: Изд-во Высшая школа, 2006. – С. 182.
Лесков Н. Избранные произведения. – М.: Текст, 2007. – С. 568.















2