Нагорная проповедь: экзегетическая панорама и прагматический потенциал

В качестве примера он приводит слова апостола Петра. Единство во Христе людей – это часть Церкви на земле, это Ее состав, а Божество человека в его плоти, по благодати наполняет эту плоть Духом. Здесь, как поясняет митрополит Антоний и есть «сердцевина святости». Святость Церкви, по замыслу Господа, должна выражаться «в каждом ее члене и в ее полноте присутствие Самого Христа и вдохновение Святого Духа».Господь установил, что православные христиане, наше единство во Христе Боге — Церковь, и наше избранничество, как верно указывает митрополит Антоний (Сурожский), «не райская привилегия». В первую очередь, мы избраны Богом для того, чтобы разделить с Ним «Его сердечный замысел, участвовать в том, что совершил Христос в Своем воплощении, в Своем деле спасения».Сегодня человечество впадает во множество искушений. Мы зависимы от комфорта, привыкли к тому, что мы имеем. Сейчас трудно представить, что кто-то может уйти из городов в пустыню и 40 лет там молиться, каяться во грехах, подобно Марии Египетской. Наоборот, с экранов телевизоров и в фильмах Голливуда нам говорят о том, что это вообще не грех, а свобода выражения твоей личности. Любовь – есть любовь. И так во всем. Наша духовная природа стала слабой, дряблой, уязвленной, не способной в борьбе со грехом. Человечество, в дали от Церкви и истинных пастырей стало действительно «заблудшими овцами». Наши правители – это не Александр Невский, наши пастыри – не Святитель Николай Мирликийский. Как сказал преподобный Христа ради юродивый Гавриил (Ургебадзе): «по птичкам и клетка». Митрополит Антоний (Сурожский) говорит: «все типы святости, существовавшие прежде — монашеская святость и другие, становятся очень редкими». Сейчас мы наблюдаем «настоящую эпидемии общественной святости». Полагаем, что корень этой беды – эгоизм. Наше «Я», наша «самость» возобладало над любовью к ближнему и Христу.Здесь еще важно отметить явление «духовной болезни». Каждая страсть духовной природы человека, по ее греховности, имеет свой источник, прежде всего – это духовное устремление. Однако плотское также является своего рода «соработником» души в плотских страстях.Святоотеческая традиция также утверждает, что греховные страсти, действующие в человеке, отчасти даже являются энергетическим «источником» нашей природы, но природы,уже поврежденной грехом.Можем ли мы с уверенностью сказать, что страстное начало в человеке по отношению к его природе есть нечто абсолютно чуждое, инородное — пришедшее извне или склонность к страсти и греху имеет свою собственную органическую основу в человеческой природе? Для ответа на эти вопросы вспомним библейский сюжет о грехопадении и изгнании первых людей из рая. В Библии искушение и грех появляются, как основные мотивы в Ветхом завете в книге Бытия, когда змей искушает Еву: «И сказал змей жене: ˂…˃ что в день, в который вы вкусите их (плоды) откроются глаза ваши, и вы будете, как боги» (Бытие, 3: 4,5..). Змей обращается к Еве, женщине, как к «слабейшему сосуду» (1Пет. 3:7), поскольку понимает, по своей лукавой природе, что так ему легче добиться цели, и, как предполагает профессор А.П. Лопухин: «жена, вероятно, не сама лично слышала заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее устойчиво и твердо» . И Ева поддалась искушению, и ввела в искушение своего мужа, проделав, тем самым работу сатаны, и Адам искусился и ел. Но на этом искушения этой трагедии не были закончены, цепь греха не замкнулась. Адам, как получивший заповедь от Бога, мог честно и прямо раскрыть отцу тайну своего греха, когда всевидящий Господь, который, разумеется, знал и видел обо всем, что произошло в Его раю, зовет Адама: «[Адам,] где ты?» Адам прячется от вездесущего Бога и говорит: «голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся». Тогда Бог еще раз дает возможность своему нерадивому чаду покаяться в соделанном, точно как родители, когда знают, что их дети совершили какой-то неверный поступок или недопустимую шалость, наводящими вопросами помогают понять ребенку, что он неправ, Он задает вопрос: «кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?». И только тогда, когда, по своей свободной воле Адам не решается просить прощения, а завершает дело своего грехопадения, он говорит: «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел». Вот тут цепь ошибок, которые были порождены одним фактом искушения Евы, замыкается. Что делает Адам? Он не только не просит прощения у Бога за нарушение Его заповеди, что вероятнее всего, вернуло бы все на круги своя, так как Бог, видя сердце кающегося чада простил бы его, но обвиняет самого Господа, что Он косвенно виноват в этом грехе, так как его соблазнила жена, которую именно Бог дал ему. Однако, из данного эпизода мы не можем получить однозначный ответ на вопрос, является ли грех и страстность человеческой природы естественным состоянием. Во второй главе книги Бытия мы читаем: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт 2:7) – этот догмат имеет совершенно особенное место в христианской традиции. В данном ключе интересно рассмотреть перспективу антагонизма двух Адамов как предков двух типов человечества: земного и небесного.В основу этой идеи мы закладываем слова апостола Павла: «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею, а последний Адам есть дух животворящий» (1Кор.15:45). Этот метонимический прием, который весьма свойственен тексту Священного Писания, сопоставляет две антропологические модели: человек сущий, тленный, от которого произошли все люди, живущие на земле, и совершенный человек, освобожденный от всех страстей — потомство Второго Адама – Иисуса Христа. В данном аспекте, сущность двух Адамов представлена нам как типологическое противопоставление двух форм бытия: «жизни по плоти и жизни по духу». В то же время подчеркнем, что первый человек, представляющий собой удивительное единство материального тела и разумного, свободного духа, не был внутренне дуалистичным.Напротив, плоть подчиняется душе и, таким образом, имеющая источник жизни в союзе с Творцом, не была тленной и смертной, какой она станет только после грехопадения. В этом отношении сущность первого Адама не демонстрирует его греховность, но показывает в нем грех, проступающий через страстное начало, что человек подвержен страсти по своей природе, что обрекло человечество на иную стезю человеческого естества. Постулат, озвученный апостолом Павлом – это первоначальная типологическая перспектива Нового Завета. Она получает стремительное развитие во многих святоотеческих трудах, и становится базовой идеей церковной экзегетики. Так, например, сщмч. Ириней Лионский, сделал противопоставление двух Адамов краеугольным камнем своего сотериологического учения, которое, в дальнейшем в науке получило название «рекапитуляция». Принимая эту концепцию, ее расширяет св. Ириней, наделяя ее новой богословской идеей. Он проводит типологические параллели не только между первым и вторым Адамом, но и между первой и Второй Евой (Девой Марией), из Чьей девственной утробы рождается Христос. Последнюю мысль мы встречаем и у других отцов, в частности у свт. Амвросия Медиоланского и свт. Василия Великого. В дальнейшем эта идея широко распространяется в святоотеческой традиции. Помимо уже упомянутых авторов, она присутствует у свт. Афанасия Александрийского, свт. Илария Пиктавийского, свт. Иоанна Златоуста, свт. Кирилла Александрийского, блж. Аврелия Августина, прп. Максима Исповедника и мн. др. В святоотеческих учениях, человек рассматривается уже в падшем состоянии/ «ветхий человек», и предлагают рассматривать тот факт, о что человек всегда стоит перед выбором между двумя путями, ведущими к диаметрально противоположным результатам: путем греха, который неизбежно приведет к смерти не только тела, но и духа, и путем души, который явлен нам Спасителем, примером этого суждения мы определяем слова святителя Василия Великого, о том, что человек – «одновременно ничто и нечто великое». Прежде всего, следует подчеркнуть, что аскетическая христианская традиция всегда понимала греховную «страсть», живущую и действующую в человеческой душе, как неестественное и разрушительное явление, требующее незамедлительной борьбы с ним. Как довольно аллегорически отмечает преподобный аввы Исаия, «страсти суть раны души, которые отделяют ее от Бога. Блажен, кто чист и свободен от страстей…».Отметим, что святоотеческие трактования понятия «страсти» очень близки независимо от того, в какой период времени жил тот или иной святой, а первоисточник в значительной степени заимствован отцами и учителями Восточной Церкви из эллинской философской традиции. Общие черты толкования страсти, как явления, которое встречается в наследии таких выдающихся христианских авторов, как Немезий Эмесский, святой Иоанн Дамаскин и других отцов и учителей церкви, часто почти буквально повторяют те интерпретации, которые были озвучены древними языческими мудрецами: «… страсть живого существа есть то, за чем следует удовольствие или печаль — ведь за страстью следует печаль; и не сама страсть есть печаль, потому что бесчувственное, претерпевая, не испытывает боли» – например, это определение, которое предлагает нам преп. Иоанн Дамаскин повторяет не только очень близкое по смыслу высказывание, встречающееся у Немезия, но и находит отголосок в «Никомаховой этике» Аристотеля.В предложенном трактовании «страсть» не фигурирует, как принятое обществом и установленное аскетической литературой понятие с ярко выраженным «нравственно-негативным» значением, это определение более тяготеет к формулированию страсти, как претерпеванию чего-либо.Данное осмысление понятия «страсть» в святоотеческих трудах может означать и вполне естественное, «неукоризненное» для людской природы движение той составляющей неразумной части души, что терминологически определяется как «страстная». Эта «страстная» составляющая, если она естественным, «нормальным» образом приводится в движение высшей разумной частью души, а не действует сама по себе, как бы «вырываясь» из подчинения высшему началу, — оказывается способна осуществить свое предназначение в согласии с силами, возможностями и призванием человеческой природы, с Божественным замыслом об образе ее жизни и существования. Мы помним, что в святоотеческом письменном наследии названные страсти принято разделять на телесные и душевные. Следует, однако, учитывать, что святоотеческая мысль настаивает: в человеческой природе «инициатором» нашего порабощения страсти — будь то страсть душевная или телесная — всегда является человеческая душа (дух).Следовательно, подобная «душевная страсть», как естественное движение неразумной части души, не может быть обозначена как греховная. В то время, как греховные человеческие страсти являются не только источником греха, но и порождением духовных болезней.Христос, который неоднократно отмечал в Евангелии необходимость самосовершенствования и приложения усилий для достижения Царства Божьего говорит об этом и в Нагорной проповеди: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48).Главным инструментом в борьбе со страстями является покаяние, которое заключается в изменении нашего образа мыслей и поступков, а главной силой спасения является Божья благодать, способствующая развитию души.Прот. Иудин И.А. поясняетврачевание духовных болезней человека с выполнением заповедей Блаженства следующим образом: «обретение веры в Господа Иисуса Христа; осознание нищеты духа своего, потребности в благодати; покаяние и блаженный плач через понуждение себя на Богомыслие; врачевание кротостью, незлобием, терпением унижений, оскорблений; стремление жить по заповедям, возлюбив истину и правду; быть благородным и милостивым; очищать сердце покаянием, постом, трезвением, молитвой, таинствами, скорбями». Евангелист Лука приводит слова Иисуса, которые предостерегают людей, не думающего о спасении своей души и видящих свое счастье только в земных благах (Таб. 1).Таблица 1 – Современное представление о счастье в сопоставлении с ЗаповедямиТакое несоответствие земных и духовных смыслов заключается в следующем, доброе начало в человеке – это то, что заложил в нас Своей милостью Господь. Зло – это удаление от доброго, Господь не создавал зла, но при падении денницы, добро исказилось и рало росток злу. Как пишет митрополит Антоний (Сурожский): «зло никогда не бывает абсолютным, … оно всегда выражает себя через людей, … глубоко раня человеческую плоть или душу». Но именно в таких ситуациях, ситуациях страдания, боли, человек может проявить свою волю, именно в таких случаях проявляется человеческое отношение. Человек в страдании может призвать Бога, а может начать удаляться от него. Достаточно вспомнить разбойников, которые были распяты вместе с Господом нашим Иисусом Христом. Один хулил Христа и говорил: «если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк. 23:39), а другой смирился, раскаялся и со слезами просил: «помяни меня, Господи, когдаприидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42) и он стал первым, кто вошел в рай – разбойник, вор и убийца! Но истинное покаяние, открыли ему Путь. Полагаем, что этот эпизод Евангелия от Луки лучшим образом демонстрирует смысл этого высказывания: «страдание – это точка пересечения добра и зла», так как именно в этой точке мы можем проявить свою волю и тяготение к добру - смириться и просить о прощении, или ко злу – хулить Бога и обвинить Его в том, что с нами случилось, не понимая того, что исключительно все Он делает ради нашего спасения.Мы видим, что в нагорной проповеди Господь говорит нам о том, что необходимо духовно переродиться, чтобы создать на земле Царство Божие (потерянный рай). Господь заповедал нам стать делателями добродетелей, прекрасным образцом для ближнего, иметь чистую совесть и блаженствовать, чтобы создать здесь, на земле, Царство Божие. Внедрение Заповедей блаженств в современную жизнь рассматривает протоиерей Геннадий Нефедов, указывая, что они являются одновременно и плодами, и признаками истинной жизни: «В них и через них уже в земной жизни человек предвкушает блаженство будущего века. Заповедямипуть духовного обновления и духовного роста». С Воплощением Бога, Бога Слова, стало возможным для нас и достижимым безусловное единение с Богом, то есть «обожение». Именно в этом архимандрит Георгий видит «смысл Христова Воплощения».Смысл жизни человеческой жизни не только нравственное совершенствование, в чем кроется заблуждение многих, так как в этом случае, «не было бы нужды приходить в мир Христу». Не было бы нужды в «Божественном Домостроительстве, Воплощении Бога, Кресте, Смерти и Воскресении Господних – во всём том, что совершено собственно Христом», так как человеку доступно самосовершенствование и самоисправление. Однако, в Воплощении Христа нам показан Путь истинной человеческой жизни, образец и идеал, замысел Творца.Обобщая эти заключения, в Таб. 2 мы поместим содержание Заповедей с решением и вариантом следования каждой их них в условиях современной жизни (См. Таб. 2).Полагаем, что выполнение или стремление к исполнению Заповедей, при условии личной воли человека, возможно, поскольку тогда действует благодать Божия, которая помогает восполнить немощную природу человека по словам Христа: «…человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф. 19:23). Бог – это не просто сущность, но и энергии. После Воплощения Господь явился нам в образе человека, и «Слово стало плотью», но до этого, сущность Божия была непостижима и невыносима для человека: «Лица Моего не можно тебе увидеть: потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33, 20).Таблица 2 – Современное видение и исполнение ЗаповедейХристианство, переняв уклад Нагорной проповеди и Заповедей Блаженства, обогатило понятие духовная борьба как «обработки грубого материала, упражнений» новыми глубинными духовными смыслами. Каждый христианин, независимо от того, живет он в монастыре или в миру, стремится стать духовным бойцом, который мужественно противостоит всем препятствиям на пути борьбы со страстями, стремится к духовному совершенству и ежедневно упражняется в добродетелях. Его цель — спасение души, которое достигается путем активного приобретения и умножения любви к Богу и ближнему (Мф 22:37, 39). Но чтобы исполнить эти базовые заповеди (Мф 22:40), необходимо избавиться от страстей. Ведь если человек служит своим страстям, его сердце закрыто для любви к людям и Богу — «не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6:24).В то же время не каждый человек считает возможным реализовать для себя идеалы христианской жизни, живя в миру. Слова Христа передают критерии монашеского образа жизни, согласно которым совершенство может быть достигнуто путем строгого поста (см. Мф. 6:17-18), чистоты (см. Мф. 19:12), нестяжания (см. Мф. 19:21). Разумеется, монашество значительно расширяет область молитвы, воздержания и иной христианской аскезы, но, по-видимому, заповеди Христа намного глубже (Пс. 118:96), и качество этих подвигов иногда достигает совершенно непостижимых для обычных людей пределов. Как это можно объяснить? Причины могут быть разными.Стремление и любовь к Богу придает подвижничеству множество сходств со Христом и его кенозисом: это добровольное унижение, страдание, претерпение оскорблений и насмешек, молитва за весь мир на пути обожения и освобождения от страстей. Чем глубже страсть проникла в сердце человека, тем больше усилий требуется, чтобы от нее избавиться. Кто-то может преодолеть страсть постом и молитвой, усилием воли, а кому-то, как святой Марии Египетской, нужно будет спасаться подвигом в пустыне, то есть совершенно исключить возможность совершения греха.Аскеза – это тот путь, который ведет к достижению главной цели христианской жизни – обожению. В. Н. Лосский об обожении говорит следующее: «С точки зрения нашего падшего состояния цель Божественного домостроительства называется спасением, искуплением. Это негативный аспект конечной цели, рассматриваемой по отношению к нашему греху. С точки же зрения конечного призвания человеков она называется обожением. Это положительное определение той же тайны, которая должна совершаться в каждой человеческой личности в Церкви и полностью раскрыться в будущем веке, когда, соединив все во Христе, Бог станет всем во всем». Следовательно, искупление и спасение, по мнению В.Н. Лосского, напрямую коррелирует с нашим греховным состоянием, но цель борьбы с грехом – это достижение Божественного.Вполне естественно, что важно исправление и исцеление главной, исходной причины греха и для этого необходимо укрепление и развитие тех качеств личности, которые дают освобождение. Однако, это очень тяжелый труд и ежедневная духовная практика, так сказано: «...Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11. 12); «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14. 22). Борьба с требованиями плоти, с помыслами и усилия по свержению своего «ветхого человека» – это и есть аскеза, тренировка, благодаря которым происходит постепенное развитие качеств, считающихся спасительными.Принятие мысли о спасении и стремление к нему рождает аскетическую настроенность человека. По сущности понимание о спасении, а точнее о его необходимости, есть только видение настоящего положения вещей.Условиями исполнения Заповедей являются: смирение, аскетическое делание, церковные Таинства и молитва. Это именно те условия, которые открывают нам двери в Царствие Божие, так как без смирения, бес аскезы и аскетического делания и без участия в Таинствах святой православной Церкви невозможно стяжать Дух. И, хотелось бы отметить особо, что это три взаимосвязанных действа, они переплетены и собраны во едино, так как без одного невозможно другое, поэтому система Заповедей и общая структура Нагорной Проповеди циклична. Без смирения человек не сможет искренне исповедоваться и обращаться к Богу в молитве, без аскетического отречения от себя и подвига невозможно свержение «ветхого человека» (эпитет о. Паисия Святогорца) и истинного покаяния и т.д.ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2Подведем итог практической главе нашего исследования. В первом параграфе мы разобрали композицию Нагорной проповеди и ее структуру, и пришли к выводу, что она «циклична». Ее начало полагается на Заповедях Блаженстви завершается притчами, и каждый фрагмент поясняет другой, но в то же время текст проповеди является и самостоятельным в смысловом аспекте. Каждый стих глав Нагорной проповеди связан с другим и образует общую композицию, которая неделима по своей сути, однако может приводится и как цитата в каждом отдельном случае.Выстроенная структура всего текста проповеди Иисуса Христа, помогает лучше понять, анализировать и запомнить ее содержание. Мы отметили, что подобное свойство текста подчеркивает его особую значимость в общей композиции Новозаветного Писания.Основываясь на этом заключении, мы сделали предположение, что это текстовое построение было предложено не самим евангелистом, а именно так она и была преподнесена Иисусом Христом, так как в общем смысле – это новый Закон, который должен был быть хорошо усвоен человеком. Мы зафиксировали в тексте Нагорной проповеди ряд формул, которые являются основополагающими в отношении понимания и усвоения смысла, а именно:1. Девятикратное повторение слова «Блаженны…»2. Шестикратныйреферен «Вы слышали, что сказано... А Я говорю вам»3. Шестикратное предложение заповедей с категоричной отрицательной формой: «Не»4. Девятикратное повторение слова «Царство» и трехкратное повторение формулы «закон и пророки».Далее мы подчеркнули, что для общего восприятия проповеди было важно, в каких условиях она была произнесена. Восхождение на гору – это тоже своеобразный символ, который был знаком народу Израиля еще с Ветхого Завета, когда пророки восходили на горы для богообщения.Рассмотрев тенденцию к трактованию Нагорной проповеди в современной библеистике, мы заключили, что на сегодняшний день исследователи много уделяют внимания изучению того факта, что текст Евангелия от Матфея был составлен намного позже земной жизни Христа, что заставляет их утверждать, что текст Евангелия – это творчество самого Евангелиста, его видение того, что говорил Христос. Однако мы подвергли сомнению эти доводы с точки зрения Православного учения, поскольку они полностью отрицают знание Церкви о дне Пятидесятницы и схождении Святого Духа на апостолов. Тем не менее, религиоведы, богословы, представители церкви заключают, что на сегодняшний день наблюдается пересмотр знания и научного взгляда на Евангельские тексты. Это дает нам возможность надеется на смену градуса исследования текстов Священного Писания в сторону традиционного подхода.Далее мы рассмотрели «систему» Заповедей Блаженств в ракурсе современного прочтения и пришли к выводу, что этот фрагмент представляет особую значимость. В этом тексте раскрывается новый духовно-нравственный закон, его структура и композиция таже особенная, она представлена и с положительным, побудительным значением «делай», и отрицательным «не делай».Можно даже предположить следующее, что Заповеди Блаженств в составе Нагорной проповеди, заключают в себе самые основные тематические и смысловые узлы всего Евангелия. Это система, которая нацелена на самопознание, самоисправление, самоусовершенствование человека. Заповеди предполагают взаимосвязь друг с другом, так как исполняя одну, человек способен исполнить и другую, здесь тоже присутствует внутренний цикл, цель которого укрепление и совершенствование человеческого духа.ЗАКЛЮЧЕНИЕВ заключении нашего исследования мы делаем вывод, что текст Нагорной проповеди представляет такое явление в христианской церкви, которое содержит в себе два доминантных аспекта: домостроительственный и исторический.Домостроительственныйаспект предполагает возможность существования в составе текста Проповеди словесных образцов изложения православного учения. Как Бог благоволил ведение о Себе сообщить через Логоса, так Сам Логос, во дни Своего уничижения, преподал благовестие не каким-либо невидимым образом, но чрез членораздельное слово, которое легло в основу изложения Нового Закона. Здесь раскрываются символы или вероизложения, которые описаны в тексте Нагорной проповеди, как образцы для руководства исповедания истины, совершения обрядов и таинств. Целью нашего исследования было проанализировать и рассмотреть особенности богословского анализа экзегетической панорамы Нагорной Проповеди и оценка ее прагматического потенциала. Осмыслить своеобразие существующих подходов к исследованию проблемы, а также предоставить перспективу изучения текстов Священного Писания под новым углом зрения. В соответствии с этим, мы изучили исторический контекст Нагорной Проповеди, рассмотрели различные точки зрения на толкования Нагорной Проповеди (толкования святых отцов Православной Церкви, толкования западных отцов Церкви), описали основные богословские темы Нагорной Проповеди, а также особенности ее композиции и структуры. Кроме того, мы произвели анализ современного прочтения Нагорной Проповеди.Мы пришли к основному выводу, чтов тексте Нагорной проповеди отражается закодированный язык христианства, который состоит из отдельных условных (символических) слов, особых кратких предложений, а также из условных (символических) знаков или изображений.Нагорная проповедь дала новый смысл Ветхозаветным догмам, главными ее идеями стали учения о необходимо следовать установленным идеалам, хотя объективно ясно, что они практически не достижимы, однако, «человекам это невозможно, но не Богу, ибо все возможно Богу» (Мк. 10). Человеку достаточно искренне осознавать свое несовершенство, что также заставляет его стремиться исполнить Закон.В тексте Нагорной проповеди существует ряд формул, которые являются основополагающими в отношении понимания и усвоения смысла, а также помощи в борьбе с греховной, страстной природой человека.Под греховными страстями святые отцы понимают усилия человека, направленные против воли Бога и обусловленные первородным грехом. Также под страстями понимается привязанность человека к определенной духовно-разрушительной привычке и, как результат, греховное стремление к ее реализации. Грех и страсти являются искажением (осознанным или случайным), человеком своей изначальной, данной Господом, сотворившем человека по образу и подобию Своему, природы.Грех всегда связан с личностью человека, который обладает дарованной ему свободой воли, и предающимся страстям согласно своей воле. Именно искажение направления естественной природы человека, стремящейся к познанию Бога, евангелисты называет болезнью. Мы разобрали композицию Нагорной проповеди и ее структуру, и пришли к выводу, что она имеет непрерывный цикл. Стихи глав Нагорной проповеди связаныдруг с другом и образуют единую композицию, такое свойство текста подчеркивает его особую значимость в общей композиции Евангелия.Текст Нагорной проповеди, без сомнения, имеет глобальную значимость в жизни каждого православного христианина, в нем содержатся все основные положения и догматы православной веры, нужно, если и не знать наизусть (весь текст или основные положения), то, по крайней мере, крепко понимать их и соблюдать, применять в своей жизни. Это суть и смысл, а также цель признания, утверждения и создания текста Священного Писания.СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫАвгустин Аврелий, блж. Творения. О граде Божием: книги XIV–XXII. СПб., Киев, 1998. С.22Аверинцев С.С., Истоки и развитие раннехристианской литературы. – История всемирной литературы. Т. 1. – М.: Наука, 1983.Алексеев А.А., Библия в богослужении. Византийско-славянский лекционарий. СПб.: Нестор-Летопись, 2008.Архим.Георгий (Тертышников), Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении. - М.: Правило веры, 1999.Барсов М. В., Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Деяний св. апостолов и Апокалипсиса с библиографическим указателем / Сост. инспектор Симб. духов. семинарии М. Барсов. - Симбирск :типо-лит. А. Токарева, 1894. - XXVIII, 770, [1] с.Беседы на Евангелие от Матфея. / О. Стеняев. - В 4-х томах. Изд.: Благотворительный фонд «Миссионерский центр имени иерея Даниила Сысоева». - 2013. / Т. 1. - 336 с.Блаж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Матфея / Пред. иером. Иова (Гумерова). — 3-е изд. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2013. — 448 с.Борисов М. В. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия : С библиогр. указателем / Сост. инспектор Симбир. духовн. семинарии М. Барсов. - Симбирск : тип. А. Токарева, 1890. - 2 т.Браун Р., Введение в Новый Завет. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2007. Т. 1Василий Великий, свт. Вторая беседа о человеке // SC 160. P. 228, 280 B. Paris, 1970. Гарнак А., История догматов // Раннее христианство. В 2 т. Т. 2. — Москва : АСТ, 2001. — С. 87−508Гладков Б. И. Толкование Евангелия. Изд-во Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2014. - 848 с.Голубцов А. П., Из чтений по церковной археологии и литургике / А. П. Голубцов. - СПб. :Сатисъ, 1995.Голубцов А.П. Историческое объяснение обрядов литургии // Богословский вестник. 1915. Т. 2. № 7-8. С. 563-601Данн Д., Новый взгляд на Иисуса : что упустил поиск исторического Иисуса / Джеймс Д. Данн ; [пер. с англ. А. Конева под ред. А. Бодрова]. - Москва : Библейско-богословский ин-т св. ап. Андрея, 2009. - 207 с.Дмитриевский А.А., Церковные торжества в дни великих праздников на Православном Востоке. Часть 1. – С.-Петербург, 1909, № 20.Зарин С. М. Заповеди блаженства : (Матф. V, 3-12, Лука VI, 20-26) / Проф. С.М. Зарин. - Петроград : Синод. тип., 1915. - 109 с.Иер. Иларион (Алфеев), Таинство веры: Введение в православное догматическое богословие/ иером. Иларион (Алфеев). – Москва : Издательство Братства Святителя Тихона, 1996. - 288 с.Иероним Стридонский, Толкование на Евангелие от Матфея [Текст] / Блаженный Иероним Стридонский. - Москва : Сибирская Благозвонница, 2018. - 460, [1] с.Иисус Христос : жизнь и учение : в 6 кн. / Митрополит Иларион (Алфеев). - Москва : Изд-во Сретенского монастыря : Эксмо, 2016-. / Кн. 5: Агнец Божий. - 2017. - 687 с.Иоанн Златоуст, свт. Собрание поучений: в 2 тт.: Т. 2. М.: Отчий дом, 2012. - 736с.Лизгунов П., свящ. Понятие смирения в античности // Материалы VI международной студенческой научно-богословской конференции. СПб.: Издательство СПбДА, 2014. С. 12–20.Лосский В.Н., «Видение Бога» в византийском богословии. М., 1972.Луц У. Нагорная проповедь (Мф 5–7). М., 2014. - 475 с.Макарий Египетский, прп. Духовные беседы, послания и слова, с присовокуплением сведений о жизни его и писаниях. М.: Отчий дом, 2013. - 576 с.Нефедов Геннадий, прот. Основы христианской нравственности. М.: Паломник; Сибирская Благозвонница, 2008. - 288 с.Макарий (Оксиюк Михаил Федорович; митр. Варшавский и всея Польши; 1884-1961), Эсхатология св. Григория Нисского / Митр. Макарий (Оксиюк). - Репр. изд. - Москва : Паломник, 1999. - LV, XXXV, XX, 666, [8] с.Adnès P. Humilité., Dictionnaire de spiritualitéascétique et mystique: doctrine et histoire. Paris.: Beauchesne, 1969. T. VII.Meier J. P., Law and History in Matthew’s Gospel. — Rome, 1976.Миллер. Т., Заповеди Блаженства в истолковании свт. Иоанна Златоуста. М.: Альфа и Омега № 12 1997 г.Преп. авва Исаия. Слово 28 О ветвях греховного зла, 1 // Добротолюбие. Т. 1. М., 2004. С. 400.Преп. Симеон Новый Богослов и православное предание. — Москва : Издательский дом «Познание»: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2017. — 7-е изд. — 448 с.Прот. Георгий Фроловский, Византийские Отцы V-VIII вв.: Из чтений в Православном богословском институте в Париже. - Париж, 1933. 260 с. (2-е издание (репринт) - Париж: УМСА-Press, 1990; 3-е издание (репринт) - М.: Паломник, 1992).Пути христианской жизни : беседы / митрополит Сурожский Антоний. - 4-е изд. - Москва : Практика, 2018. - 253 с.Свят. ХроматийАквилейский. Проповеди. / Вступительная статья и перевод Кима Сергея. Москва: Русский фонд содействия образованию и науке, 2014.Сидоров А. И. Святоотеческое наследие и церковные древности. М., 2011. Т. 2.Творения Блаженного Иеронима (Стридонского) Библиотека творений святых отцов и учителей церкви западных, издаваемая при Киевской духовной академии. В 5-ти томах. Тома 1-5. 1906.Толкование Евангелия / Б. И. Гладков. - [Сергиев Посад] : Свято-Троиц. Сергиева лавра, 2004. - 842.Толковая Библия, или Комментарии на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета : С иллюстрациями, в 12 т. / под ред. А. П. Лопухина. - СПб : тип. Монтвида, 1904-1913. - (Общедоступная богословская библиотека) / Т. 1. Пятикнижие Моисеево. - 1904.Уайбру Х. Православная литургия. Развитие евхаристического богослужения византийского обряда / Пер. с англ. (Серия «Современное богословие»). – 4-е изд. — М.: Издательство ББИ, 2012.Хейз Р., Этика Нового Завета / Ричард Хейз ; [пер. с англ. Г. Ястребов]. - Москва : Библ.-богосл. ин-т св. ап. Андрея (ББИ), 2005 (ОАО Можайский полигр. комб.). - 688 с.Юров М. (свящ.) Библейская антропология: ветхозаветное учение о сотворении человека из праха земного (Быт 2:7). Истоки, значение, богословская рефлексия в христианской и иудейской традиции. Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви. Христианское чтение № 4, 2021. С.193Betz H. D., Essays on the Sermon on the Mount. — Philadelphia, 1985.Kissinger W. S. The Sermon on the Mount: A History of Interpretation and Bibliography. Metuchen; N.J., 1975.Luz U. Das Evangelium nachMatthäus. Bd. 1–4. Zürich; Düsseldorf; Neukirchener-Vlyun, 1985– 2002.Metzger B. M., A Textual Commentary on the Greek New Testament. Second Edition a Companion Volume to the United Bible Societies’ Greek New Testament (4th rev. ed.). London; New York: United Bible Societies, 1994.Strecker G. The Sermon on the Mount. An Exegetical Commentary. — Edinburgh, 1988.Тheological Dictionary of the New Testament / G. Kittel and G. Friedrich, eds., tr. G. W. Bromiley. 10 vols. Grand Rapids: Eerdmans, 1964–76. Vol. 6.The Critical Edition of Q / ed. by J. M. Robinson, P. Hoffmann and J. P. Kloppenborg. — Leuven, 2000.