Угроза исламского радикализма в Центральной Азии с 2001 по 2015

В конце 1990-х годов, приобретя определенные организационные формы, основные силы обосновались в Тавильдарьинской зоне Таджикистана; Таджикская оппозиция, Талибан и религиозные фонды и организации из Саудовской Аравии и Пакистана поставляли им оружие и оплачивали их вооруженные силы. Лидерами ИДУ стали Джума Намагани, Тахир Юлдош и Зубайр Абдурахман. В 1997-1998 годах они совершили свои первые террористические акты, убив нескольких местных чиновников в Андижанской области Узбекистана. 17 февраля 1999 года серия терактов в Ташкенте впервые выдала свои истинные цели. Произошло пять взрывов, в результате которых погибло 19 человек (или даже больше, по альтернативным источникам); несколько бомб взорвались у зданий Кабинета министров и Министерства внутренних дел.ИДУ рассчитывало дестабилизировать ситуацию, вызвать хаос и привлечь внимание международного сообщества. Этого так и не произошло благодаря своевременным мерам руководства страны, однако международная реакция была значительной. До этого Узбекистан считался самой стабильной страной Центральной Азии. Позже высшие чиновники признали, что длительный период стабильности и порядка в республике создал иллюзию того, что страна приняла экономические реформы, и лишил оппозицию (и религиозную оппозицию) ее самых сильных аргументов. Реальность оказалась гораздо сложнее. На тот момент в вооруженных силах ИДУ насчитывалось не менее 1000 хорошо вооруженных бойцов, которые могли рассчитывать на поддержку арабских наемников, бойцов таджикской оппозиции и талибов, готовых встать на сторону узбекских исламистов.Летом 1999 и 2000 годов боевики ИДУ вторглись в Сурхандарьинскую область Узбекистана и Баткенскую область Киргизии. Часть подразделений подошла к столице Узбекистана по горным дорогам. Власти были очень обеспокоены; потребовалось немало усилий, терпения и времени, чтобы отбросить боевиков, применявших тактику, опробованную местными сепаратистами в Чечне.Ферганская долина была стратегической целью ИДУ: ее лидеры ожидали поддержки от тех, кто верил в Исламское государство; боевики стремились взять под контроль один или два района, чтобы создать там исламское государство. В ожидании решающего сражения они складировали оружие и боеприпасы.Во второй половине 1990-х годов до 30-35 процентов местного населения поддерживали исламские идеи и их радикальные варианты. (Узбекская часть Ферганской долины занимает 4,5 процента территории республики и является домом для около трети ее населения из 25 миллионов.) Если бы боевики закрепились в долине, результаты было бы трудно предсказать. предсказывать. По мнению местных властей, если бы исламистам удалось установить контроль над Узбекистаном, не менее восьми миллионов из тех, кто не хотел жить по средневековым правилам, покинули бы страну, отогнанный страхом перед репрессиями4. Гражданская война, аналогичная то, что разрывало Таджикистан на части в 1990-е годы, не могло быть исключено.В 2001 году официальный Ташкент столкнулся с вполне реальной угрозой крупномасштабной партизанской войны. Разгромив генерала Дустума, талибы двинулись к государственной границе Узбекистана. Тем временем лидеры ИДУ, оставшиеся в лагерях, которые Талибан разбил для них в Афганистане, выступили с воинственными заявлениями о том, что боевики ИДУ и Талибан объединят свои силы для нападения на Узбекистан. Внутри страны также не было стабильности. Находясь в безопасности, официальные власти имели все основания беспокоиться о ситуации в Ферганской долине; лидеры Узбекистана были готовы дать отпор агрессии: была укреплена государственная граница с Афганистаном, закуплено больше оружия, а дипломаты пытались привлечь внимание международного сообщества к проблеме религиозного экстремизма и терроризма.События 11 сентября убедили мир в том, что терроризм представляет собой общую угрозу; Об этом стало известно всем ведущим государствам. Очень скоро США начали операцию возмездия против Афганистана, в ходе которой на стороне талибов весьма активно участвовало ИДУ, а лидер ИДУ Джума Намангани был назначен заместителем бен Ладена и командующим северным фронтом. За это ИДУ поплатилось тяжелыми потерями (особенно в Кундузе и Талукане). Была информация о том, что был убит сам Намангани, которая впоследствии оказалась ложной.Во второй половине ноября 2001 г., осознав невозможность победы, лидеры Талибана изменили свою тактику. То, что мировые СМИ назвали «полным разгромом» Талибана, вероятно, было тактической уловкой его лидеров. Чтобы избежать прямого столкновения с более сильным противником, они ушли в подполье, чтобы сохранить остатки боеспособных сил. Часть Талибана отступила в Пакистан; другие ушли в горы, а третьи сформировали так называемые «пуштунские отряды антиталибской коалиции». Ни один из видных лидеров Талибана, не говоря уже о бен Ладене, не был взят в плен.ИДУ было приказано пощадить свои силы и также отлежаться на некоторое время. Сначала ее члены пытались найти приют в северных провинциях Афганистана, в зоне, контролируемой таджикскими полевыми командирами, затем большая их часть перебралась в Иран, пуштунские районы Пакистана и Таджикистан.Иная ситуация с «Хизб ут-Тахрир»: некоторое время (во время и после активной фазы американской военной операции в Афганистане) она сохраняла спокойствие, вероятно, в ожидании очередной волны арестов; были опасения, что власти уничтожат организацию, если позволит ситуация. Позже партия возродилась. Сегодня, несмотря на репрессии, оно работает: в первой половине 2003 года оно достигло наивысшего пика своей деятельности, распространяя листовки в Ташкенте и его окрестностях, в Ферганской, Наманганской, Андижанской, Сурхандарьинской областях, а также в киргизской части республики. Ферганская долина (в местах преобладания узбекского населения). Эти листовки либо печатаются в небольших типографиях, либо пишутся от руки. Как правило, партийные активисты бросали их в почтовые ящики.По нашей оценке, данные ICG о радикализации вызывают подозрения, поскольку они взяты почти исключительно из правительственных источников Кыргызстана, которые часто подвергались критике со стороны ученых и местной независимой прессы за манипулирование предполагаемыми экстремистскими угрозами в политических целях. Исследование — это профессия, которая требует базовых стандартов проектирования, сбора и анализа данных. Хотя мы признаем, что отчеты, предназначенные для политиков, могут не включать главы, посвященные методологии (хотя иногда они включают в себя), мы ожидаем, что авторы будут следовать систематическому подходу к постановке вопроса и получению ответа. Хотя ранние исследования ICG (2005, 2004, 2003, 2001 гг.) по Центральной Азии пользовались хорошей репутацией благодаря строгой исследовательской методологии, недавние исследования слабости государств и радикализации демонстрируют мало внимания или вообще отсутствие внимания к дизайну исследований. Вместо этого аргументация отчетов стала почти тавтологией.Последний доклад по Кыргызстану полон необоснованных утверждений о том, во что верят, думают и что делают кыргызы или узбеки, и в качестве доказательств предлагаются лишь слухи или «свидетельства экспертов». Например, в отчете утверждается, что «появляется все больше свидетельств того, что и кыргызы, и узбеки находят прибежище в более радикальных формах ислама», не приводя доказательств в поддержку этого утверждения. Далее в документе утверждается, что «в обществе широко распространено убеждение, что нетрадиционный ислам получает поддержку молодежи в ущерб кыргызской национальной идентичности…», где источником в сноске является «бывший высокопоставленный чиновник». (стр.3) Аналогично, на основании, по-видимому, интервью с адвокатом, «светские узбеки» считают «набожных кыргызов», скорее всего, придерживающимися «жестких исламских взглядов».Там, где приводятся статистические данные, их значение не подвергается сомнению. Например, в отчете говорится, что «общенациональный опрос лидеров НПО, проведенный в 2013 году, показал, что 20 процентов одобряют шариат», не задаваясь вопросом, что означают такие проценты. Другие исследования показывают, что подавляющее большинство мусульман в Центральной Азии не имеют четкого понимания законов шариата и не считают его обязательно несовместимым с гражданским правом. Такие нюансы полностью утеряны в докладе, однако, учитывая радикальные предположения относительно того, что означает «шариат» для многих, опасающихся ислама на Западе, интерпретация вводит в заблуждение и неточна.Все эти примеры указывают на важность методологии. Подход к политическим исследованиям, основанный только на интервью с элитой, принятый ICG и многими исследователями, ориентированными на политику, проблематичен, но его можно заставить работать, если собеседники являются заслуживающими доверия экспертами, если их ответы критически рассматриваются и если их сравнивают и противопоставляют несогласным. голоса. Всегда следует понимать, что источники имеют свои собственные цели; тот факт, что источником является правительственный чиновник, никоим образом не предполагает, что ответ правдивый или беспристрастный. Не будучи критическим, читатель в конечном итоге принимает данные за чистую монету, покупаясь на государственную пропаганду, как если бы это была правда.ЗаключениеТаким образом, можно сделать следующие выводы.Одно дело, когда учёные разбирают ненаучные исследования, и совсем другое — предлагать альтернативные варианты решения головоломки, которую ICG пытается решить. Религиозное возрождение происходит в Центральной Азии уже несколько десятилетий. Одно из измерений этого – политическое. ICG, по крайней мере, правильно предупреждает, что репрессии против отдельных групп вполне могут привести к еще большему насилию.Есть более эффективные способы понять противостояние между светским правительством и религиозными организациями в постсоветский период. Первым шагом в этом процессе является признание того, что «радикализация» не происходит просто в обществе, отдельно от государства; оно производится в символической и материальной борьбе с государством. Исследования, проведенные многими из подписавших это письмо, показывают, что богословие и доктрина в значительной степени не имеют отношения к объяснению того, почему в большинстве случаев происходит мобилизация. В других случаях демонизация религиозной группы воинственно светским правительством может создать конфликт там, где его раньше не было. Когда государство заявляет о своей оппозиции той или иной религиозной группе, у ее членов не остается иного выбора, кроме как либо отказаться от своих религиозных убеждений, либо оказаться в оппозиции к государству. Однако в Центральной Азии не было прямой связи между государственным притеснением религиозных групп, приводящим к тому, что люди брали в руки оружие для сопротивления. Репрессии не приводят автоматически к восстанию.Дело в том, что факторы специфичны и многочисленны, большинство из них нерелигиозны, и ни один из них не является достаточным сам по себе. Они касаются не отсутствия модернизации и редко связаны с теологией, а конфликтов между политическими фракциями по поводу инклюзивности, неравенства и политической экономии, которые воспринимаются как несправедливые. Самое главное, что существует огромное количество различий между одной предполагаемой экстремистской группой и другой. Широкий анализ модернизации и религиозной радикализации просто неадекватен для характеристики динамики оппозиции и природы того, что лежит в основе хрупкости государства и радикализации.Некачественные исследования и анализы, которые недавно были проведены по вопросам радикализации в Центральной Азии, имеют значение, поскольку эти отчеты широко читаются и влияют на политику и принятие решений среди государственных чиновников и функционеров НПО с ограниченным опытом работы в регионе. Это имеет политическое значение, поскольку дает прикрытие для оправдания репрессий во имя борьбы с насильственным экстремизмом и вызывает путаницу среди политиков относительно того, как и почему на самом деле происходит вербовка в насильственный экстремизм. Они создают впечатление существования непосредственной угрозы безопасности со стороны ислама и необходимости быстрого реагирования в форме политики безопасности в отношении религии. Тенденция «сначала действовать, потом понять, потом» характерна для многих аспектов внешней политики в отношении Центральной Азии.Принимая во внимание, что регион страдает от множества экономических и политических проблем, которые необходимо решать, ученые, политики и общественность должны осознавать, что Центральная Азия является относительно стабильным регионом с очень низким уровнем вооруженных конфликтов и терроризма по сравнению с соседними регионами. Ближнего Востока, Кавказа и Южной Азии. Основной политической тенденцией в Центральной Азии является не ускорение нестабильности и конфликтов, а постепенная консолидация авторитарных режимов с различной степенью репрессий, по крайней мере, в четырех из пяти государств.Прежде всего, это письмо является призывом к ICG более тщательно задуматься о политическом использовании и злоупотреблениях их влиятельных исследований. Грубые аргументы, приведенные во многих недавних отчетах ICG и других подобных организаций по поводу радикализации, резко контрастируют с подавляющим большинством недавних научных исследований по исламу и политике в Центральной Азии. Если ICG хочет использовать информацию для смягчения кризиса, а не для его распространения, он должен исследовать и писать гораздо более качественные отчеты об исламе и политике в Центральной Азии.Список использованных источников1. Бухари-заде Н. Душанбе: взрыв с расчетом на информационный резонанс // ЦентрАзия. 2007.14 нояб. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA. php?st=1195124940 (дата обращения 27.08.2023).2.«В Казахстане задержали вербовщика из «Хизб ут-Тахрира» // Росбалт. 2013. 11 июля. URL: http: // www.rosbalt.ru/exussr/2013/07/11/ 1151533.html (дата обращения 27.08.2023).3. Ильина В. Неоднородный исламизм в Центральной Азии // Islam news. 2012. 20 апр. URL: http: // www.islamnews.ru/news-124511.html (дата обращения 27.08.2023).4. Какабаев М. Как в Туркменистане готовят террористов // ЦентрАзия. 2013. 7 июля. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA.php?st=1373140920 (дата обращения 27.08.2023).5. Карсыбеков Е. Сообщается, что убит лидер «Солдат Халифата» // Радио Аззатык. 2012. 18 окт. URL: http://rus.azattyq.mobi/a/24743170.html (дата обращения 27.08.2023).6. Колеров М. Ош-2: почему Узбекистан не хочет военного присутствия России на Юге Киргизии // ИА REGNUM. 2009. 5 авг. URL: http: // www.regnum.ru/news/1193389.html (дата обращения 27.08.2023).7. Ланда Р.Г. Угроза радикализации ислама в Центральной Азии // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.8. Магда В. В Таджикистане объявились шахиды // Независимая газета. 2010. 6 сент. URL: http: // www.ng.ru/cis/2010-09-06/6_tadjikistan.html (дата обращения 27.08.2023).9. Малашенко А.В. Исламизм в Центральной Азии: сегодня и завтра // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.10. Малышева Д.Б. Вызовы безопасности в Центральной Азии // Вызовы безопасности в Центральной Азии / ИМЭМО РАН. — М., 2013.11. Нанаева А.К. Угроза радикализации ислама в Центральной Азии // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.12. Наумкин В.В. Ислам и мусульмане: культура и политика // Институт востоковедения РАН. URL: http: // www.ivran.ru/publications/sci-works/171 (дата обращения 27.08.2023).13. Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций // Islamica. URL: http: // www.islamica.ru/?uid=112 (дата обращения 27.08.2023).14. Россия — Средняя Азия: политика и ислам в конце XVIII — начале XXI века // Издательство Московского университета. — М., 2013.15. «Сотни молодых кыргызстанцев переправлены в лагеря подготовки боевиков на территории Афганистана и Пакистана» (01.02.2011) // ИА Kazakhstan Today. 2011. 1 февр. URL: http: // www.kt.kz/rus/community/sotni_molodih_kirgizstancev_perepravleni_v_lagerja_podgotovki_boevikov_na_territorii_afganistana_i_pakistana_1153531972.html (дата обращения 27.08.2023).16. Сулаймони Ш. Проблемы региональной безопасности Центральной Азии: внутренние аспекты в теории и на практике. URL: http: // www.centralasia.narod.ru / articles /1.htm (дата обращения 27.08.2023).17. Турсунзода М. «Численность членов Партии исламского возрождения Таджикистана растет с каждым месяцем» // ЦентрАзия. 2012. 11 апр. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA.php?st= 1334295900 (дата обращения 27.08.2023).18. Центральная Азия сегодня: вызовы и угрозы: моногр. / под общ. ред. К.Л. Сыроежкина // КИСИ при Президенте РК. — Алматы, 2011.19. Шустов А. Радикальный ислам наступает // Международная жизнь. 2010. 26 нояб. URL: http: // interaffairs.ru/read.php?item=485 (дата обращения 27.08.2023) Источник: https://www.sovremennoepravo.ru/(дата обращения 27.08.2023).