Особенности современной политической мифологии.

Многие социологи, изучающие проблемы теории идеологии, утверждают, что общественное сознание пронизано мифами. Последние, по словам американского историка Дж. Робертсона, являются моделями, в соответствии с которыми каждый народ пытается осознать и оценить мир и свое место в нем. Мифы, по его мнению, передаются от одного поколения к другому. Робертсон утверждает, что мифология основывается на мечте, на фантазии людей. Прежде всего речь идет о так называемой американской мечте, т.е. вере в возможность быстрого успеха, личного обогащения благодаря способностям и трудолюбию, в превосходство американского образа жизни, особую миссию американского народа, его исключительность. Многие американские исследователи используют этот миф для того, чтобы подчеркнуть существующее идейное единство американской нации, общность ее духа.
Таким образом, идеология в большой степени функционирует как политическая мифология. Со временем арсенал ее становится более обширным. Если К. Маркс говорил о богинях свободы, равенства и братства, созданных буржуазией в XIX в., то в наши дни к этим мифам добавляются новые. Сошлемся, например, на президентскую риторику, под которой современные исследователи подразумевают приемы, используемые в ходе предвыборной борьбы. Здесь и миф «доступности», и миф «гибкости и активности», и миф «спасения нации».
Таким образом, структура идеологии включает не только доктрины и идеи, но и тщательно отшлифованные политические мифы. Можно предположить, что лозунги и мифы отражают подсознательное стремление людей найти в них объединяющий смысл. В случае с американской мечтой речь шла сначала о стремлении консолидировать американскую нацию, которая в сущности еще переживала процесс своего становления. В дальнейшем этот лозунг выражал опасение укоренившихся эмигрантов раствориться в огромном количестве новых поселенцев.
Современная российская политологическая школа считает, что идеология включает в себя науку в качестве элемента, хотя современной мысли Запада свойственно отрицание научного и в целом теоретического содержания всякой идеологии. Характерной в этом плане является, концепция деидеологизации, суть которой в том, что в современном мире наступает конец идеологии в результате устранения социальных антагонизмов. Согласно данной концепции, научно-технический прогресс приводит к необходимости научного и технического решения проблем, свободного от влияния идеологии, которая толкуется как субъективное, извращающее действительность выражение интересов классов и социальных групп.
Таким образом, можно считать, что в целом идеология ненаучна и соткана из идей и мифов, связанных некой концепцией. Этим можно объяснить и эмоциональное, субъективное отношение к идеологии как таковой у представителей разных политических школ. Так, К. Маркс считал, что идеология – ложное сознание, выражающее специфические интересы определенного класса, выдающиеся за интересы всего общества. По К. Мангейму, идеология – искаженное отражение социальной действительности, выражающее интересы определенных групп или классов, стремящихся сохранить существующий порядок вещей.
Да и в современной российской политологии встречаются тезисы об изменении роли идеологии в современном мире. Так, К.С. Гаджиев в своей статье пишет, говоря о роли идеологии в современном мире, что крах марксизма-ленинизма как бы возвестил об окончательной смерти всякой идеологии.
Исходя из всего вышесказанного, можно сказать, что к идеологии нет отношения как к объективному научному знанию, а имеет место отношение как к вере, мифу, политической разновидности общественного сознания, отношение к которой меняется в зависимости от собственной, личной позиции, мировоззрения. Так, в СССР до 1989 г. было принято говорить о научной идеологии, но этот термин применялся только к коммунистической идеологии, а все прочие считались враждебными, и поэтому ложными, антинаучными, зачастую назывались и политической мифологией. Та же картина наблюдалась и в капиталистических странах, где правящая идеология признавалась научной, а оппозиционные ложными. Таким образом, можно сделать вывод: идеология не является отраслью науки, а является одной из форм общественного сознания, родственной политической мифологии, и зачастую пересекающейся с ней в дебрях человеческого сознания.

§ 3 Мифотворчество как основная черта политической мифологии

 Другой аспект данной темы – это вполне осознанное мифотворчество, впервые откровенно провозглашенное как необходимость во второй половине 19 века Ф.Ницше, а в наше время скрывающееся за такими политическими процессами как формирование общественного мнения, избирательные технологии, являющиеся по сути технологиями манипулирования общественным сознанием. Мы являемся свидетелями возникновения совершенно нового явления, когда коллективное человеческое сознание оказывается в плену у мифов, созданными конкретными живыми людьми, нашими современниками, а не неведомыми Богами или далекими предками как это было в классической (традиционной) мифологии.
Программная установка новой философии Ницше состояла в том, чтобы сознательно творить мифы и иллюзии. Мифы рассматривались при этом как паллиативы научной интерпретации общественных отношений. Ницше не исключал даже роли понятийного мышления в конструировании мифа, поскольку он считал, что именно эти мифы содержат наиболее последовательные и продуманные жизненные принципы, служащие ориентиром для индивида. Намеченная Ницше тенденция к созданию политической мифологии как средству манипулирования общественным сознанием сначала подверженная резкой критике, позже была взята на вооружение и в наше время активно используется в борьбе различных политических сил как в локальных выборных кампаниях, так и в непрерывном процессе формирования общественного сознания.
В современном мире теория и практика политического манипулирования получили достаточно глубокую научную разработку и практическое применение. Общая технология глобального, общегосударственного манипулирования обычно основывается на систематическом внедрении в массовое сознание социально-политических мифов – иллюзорных идей, утверждающих определенные ценности и нормы и воспринимаемых преимущественно на веру, без рационального, критического осмысления.
Мифы составляют фундамент всей иллюзорной картины мира, создаваемой манипуляторами. Для укоренения политических мифов технология манипулирования предполагает использование богатейшего арсенала конкретных методов воздействия на сознание людей. К ним относится не только прямая подтасовка фактов, замалчивание неугодной информации, распространение лжи и клеветы, но и более тонкие, рафинированные способы: полуправда (когда, чтобы обеспечить доверие аудитории, объективно и подробно освещаются конкретные, малозначительные детали и умалчиваются более важные факты или же дается общая ложная интерпретация событий), наклеивание ярлыков (когда для отторжения слушателями и компрометации лиц или идей без доказательств дается неблаговидное определение, например – империалист, красно-коричневый, шовинист и т. д.).
Сегодня ни одна президентская или парламентская избирательная кампания не обходится без приемов манипулирования и рекламы, которые, тесно переплетаясь между собой, создают у избирателей весьма далекие от реальности представления об определенном политике.
Таким образом, формирование общественного сознания российских граждан основано не только на глубоко проработанных позитивных интеллектуальных концепциях, но и на технологиях политического манипулирования, порой действующих как на уровне внедрения в человеческое сознание (используя при этом язык мифологем и мифосюжетов), так и внедрения в подсознание.
Директор Института гуманнитарных коммуникаций И. Дзялошинский сообщил в своем интервью, что в последние годы для создания и закрепления мифологических образов используются разработки из области психолингвистики, суггестивной лингвистики, нейролингвистического программирования, эриксонианского гипноза, психологии восприятия.
Такого рода манипулятивная деятельность превращает выбор граждан из свободного сознательного решения в формальный акт, заранее запрограммированный специалистами по формированию массового сознания.
Задача такого рода специалистов - направить политические мифы на формирование стереотипов стандартного, упрощенного мышления, на разрушение традиций и привычек, на поддержку нереалистического, неточного восприятия окружающего мира и политических реалий.
Отметим, что явление мифа в качестве фактора политического процесса, недостаточно перечислить некоторые приемы мифотворчества и априорно признать их неизменными. Как видим, нет ни логических, ни фактических оснований считать миф исторически неизменным. За неизменность часто принимают повторяемость мифотворческих приемов, являющуюся производным от повторяемости ситуаций в политическом процессе. Механизм мифотворчества есть один из механизмов управления и самоуправления (посредством принципа достаточности информации) политического процесса. Даже если допустить неизменность задач управления политическим развитием общества и массовым сознанием со стороны власти, собственные характеристики политического процесса не могут оставаться неизменными. Значит, техника политического мифотворчества подвержена изменениям хотя бы в той ее части, которая имеет отношение к участию общества в политическом процессе. Активное участие науки и публицистики в мифотворческом общественном процессе вносит разнообразие и в порядок применения тех мифотворческих приемов, которые были выделены Э. Кассирером, и в набор мифотворческих приемов вообще. Исторический и современный российский общественно-политический опыт позволяет выделить, например, такой достаточно распространенный прием, как апелляция к исторической традиции: в отечественном варианте — к «России, которую мы потеряли», — то есть к досоветской либо советской исторической традиции, в зависимости от политических пристрастий мифотворца.
Другой, не менее распространенный прием, — популяризация научной информации, то есть ее приспособление к нуждам массового сознания, созданным обстоятельствами политического процесса. Типичный образец такого варианта — это партийное программное мифотворчество. Каждая партия стремится убедить общество, что только ее программа научно обоснована и объективно имеет шансы на успех. Особенно возрастает роль данного мифотворческого приема в ситуациях, подобных современной российской, когда содержательное различие партийных программ трудноуловимо. Хотя и в идеологической практике КПСС он применялся достаточно широко для обоснования преимуществ «программы коммунистического строительства» перед опытом западных демократий.
Следует отметить и такой распространенный прием мифотворчества, как персонификация идеи, превращение ее в имидж политического лидера или политической организации. Этот прием постоянно применяется при идентификации и самоидентификации политических сил. При этом вовсе необязательно, чтобы сама идея мистифицировалась, превращалась в «слово магическое». Например, в призывах сохранить остатки российской государственности, с которыми обращаются к гражданам патриотически настроенные современные политики, достаточно сложно отделить безусловно присутствующий элемент мистики от элемента рациональности, понимание которого вполне доступно рядовому гражданину, знакомому с советской практикой единой денежной системы, единых законов, отсутствия границ между регионами и т. д. В политологическом анализе сведение всей проблемы формирования политического имиджа исключительно к мистике было бы неправомерным упрощением ситуации.
Все названные приемы мифотворчества можно представить как различные способы дозирования социально важной информации в процессе ее производства и трансляции. Такое дозирование могут осуществлять общество и власть, в зависимости от обстоятельств политического процесса и в соответствии с его потребностями. В этом смысл факторности мифотворчества в политическом процессе.
Заключение

Социально-политический миф в быту часто отождествляют со сказкой, чем-то искусственно выдуманным, не имеющим отношения к реальности и даже вредным для здорового человеческого рассудка. Подобное убеждение ведет к тому, что все те моменты
политической жизни, с существованием которых индивид не согласен, он охотно объявляет ложными, фактически несуществующими, то есть «сказочно-мифическими». Определение чего-то как «мифа», «мифического» приобретает свойства процедуры навешивания политического «ярлыка» безотносительно к фактическому качеству «товара».
Важный вывод, который мы делаем, состоит в том, что деление социальных мифов на современные политические и различные прочие неполитические, некогда им предшествовавшие в политическом процессе, представляет собой возведенное самим научным сообществом исследователей мифологии ограничение предметного поля. Такое деление предмета на свойства мифа вообще подлежащие философскому осмыслению, и «свойства современного политического мифа», которыми должна заниматься политология, превратилось на сегодняшний день в своеобразную научную традицию. Просто, формальным порядком, отойти от нее невозможно, потому что родилась она из естественного и законного стремления политической науки обрести в политическом мифе свой собственный специфический предмет.
Типология рациональных функций мифа и логически вытекающее из нее понимание прямой связи между структурой объекта (политических отношений и интересов) и структурой образа объекта, отображенной в мифе, дает основание предположить, что, по способу организации и назначению заключенной в нем информации, социально-политический миф не имеет принципиальных отличий от прочих элементов обширного ряда стереотипов человеческого сознания. Его главное отличие в том, что он регулирует политическое бытие индивида и группы. Многие исследователи обращают внимание также на то, что от прочих стереотипов сознания социально-политический миф отличает мощный эмоциональный заряд. Именно он чаще всего служит основным мотивом для принятия исследователями иррационального истолкования социально-политического мифа. Если учесть, какой обильный материал для развития стрессов поставляет человеческому сознанию сфера политики, то повышенная эмоциональная окрашенность многих мифов получает вполне рациональное объяснение как ответная реакция на вторжение политики в личный мир человека. Поэтому, в общем плане, социально-политический миф можно определить, как устойчивый и эмоционально окрашенный стереотип восприятия политических реалий прошлого и настоящего, порожденный потребностью ориентации личности и общественных структур в политическом процессе.
Сознание современной эпохи активно мифологизируется. Мифология становится все более распространенным средством политической и нравственной ориентации людей в мире.
Последние столетия многообразие мифологического опыта постепенно фокусируется вокруг социально-политических проблем: власти, собственности, отношений между различными социальными группами и др. В периоды общественных кризисов актуализируется создание информационных образований, способных преодолеть нарастающую неопределенность ситуации, воссоздать иллюзорный образ непротиворечивой реальности.
Список использованной литературы

Антропова Н. Мифологические черты современного исторического самосознания // Вопросы философии. М., 2007. № 3.
Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987.-224 с.
Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. – 478с.
Кареев Н.И. Беседы о выработке мировоззрения. М., 2009. - 180 с.
Карсавин Л. Малые сочинения. М., 1994.
Кольев А.Н. Политическая мифология: реализация социального опыта М., 2003. – 384 с.
Кузин В.И. Психологическая культура журналиста. СПб, 2002.
Кэмпбелл Дж. Герой с тысячью лицами. Миф, архетип, бессознательное. Киев, 1997.
Лезов С. Попытка понимания. М., 2007. – 575 с.
Леонтьев К. Полное собрание сочинений и писем в 12 томах. Т. 7. Кн. 2.
Лосев А. Диалектика мифа. М., 2008. – 304 с.
Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. М., 1964.
Миф, мечта, реальность: постнеклассические измерения пространства культуры / Под ред. И.В. Мелик-Гайказян. – М., 2005. – 256 с.
Общество и политика. Концепции. Современные исследования / Под общей ред. Пикунова А.П. М., 2009. – 734 с.
Ницше Ф. Избранные сочинения. М., 1991.
Полосин В. Миф. Религия. Государство. М., 1999. – 440 с.
Робертсон Д. 100+1 занимательный факт. М., 2009. – 96 с.
Сорель Ж. Избранные сочинения. М., 1989. – 576 с.
Тихомиров Л.А. Избранные работы. М., 2006.
Чернышев Д.А. Архетип героя в контексте изучения политической мифологии: один из важнейших инструментов управления обществом. Ульяновск, 2006.
Фурс В.Н. Философия незавершенного модерна Ю. Хабермаса . Минск, 2000.
Цуладзе А. Политическая мифология. М., 2005. – 384 с.

См.: Цуладце А. Политическая мифология. М., 2005. С. 12.
Там же.
См. подробнее: Общество и политика. Концепции. Современные исследования / Под общей ред. Пикунова А.П. М., 2009. С. 15-21.
См., например: Антропова Н. Мифологические черты современного исторического самосознания // Вопросы философии. М., 2007. № 3; Цуладзе А. Указ. соч. и др.
См.: Общество и политика. Концепции. Современные исследования / Под об. ред. Пикунова А.П. М., 2009. С. 43; Полосин В. Миф. Религия. Государство. М., 1999. С. 48.
Там же.
См., например: Антропова Н. Указ. соч.; Цуладзе А. Указ. соч. С. 65.
Там же.
См. об этом: Полоин В. Указ. соч.
Цуладзе А. Указ. соч. С. 111.
Там же.
Там же.
Там же.
См.: Ницше Ф. Избранные сочинения. М., 1991.
См.: Сорель Ж. Избранные сочинения. М., 1989.
Там же. С. 32.
См.: Ницше Ф. Указ. соч. С. 57-65.
См. об этом: Цуладзе А. Указ. соч. С. 25-27.
См. подробнее: Полосин В. Указ. соч. С. 28.
См.: Леонтьев К. Полное собрание сочинений и писем в 12 томах. Т. 7. Кн. 2. М., 2006; Тихомиров Л.А. Избранные работы. М., 2006.
Там же.
См.: Кареев Н.И. Беседы о выработке мировоззрения. М., 2009; Карсавин Л. Малые сочинения. М., 1994.
Там же.
Там же.
См. об этом подробнее: Цуладзе А. Указ. соч. С. 112-123.
Полин В. Указ. соч. С. 27.
Там же. С. 31-35.
Там же.
См.: Кэмпбелл Дж. Герой с тысячью лицами. Миф, архетип, бессознательное. Киев, 1997. С. 49.
См.: Исаев И.А. Власть и закон в контексте иррационального. М., 2006. С. 143.
Там же. С. 153.
См. подробнее об этом: Кэмпбелл Дж. Указ. соч. С. 38-52.
См. подробнее: Кольев А.Н. Политическая мифология: реализация социального опыта. М., 2003. – С. 59.
См.: Кемпбелл Дж. Указ. соч. С. 36.
См., например: Антропова Н. Указ. соч. с. 24; Кольев А.Н. Указ. соч. С. 54; Цуладце А. Указ. соч. С. 78 и др.
См. об этом: Лосев А. Диалектика мифа. М., 2008. С. 111.
См.: Цуладзе А. Указ. соч. С. 78.
См.: Полосин В. Указ. соч. С. 37.
См.: Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987.
См. подробнее: Кузин В.И. Психологическая культура журналиста. СПб, 2002. С. 11
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. М., 1964.
См.: Робертсон Д. 100+1 занимательный факт. М., 2009.
См. подробнее об этом: Полин В. Указ. соч. С. 112-115; Цуладзе А. Указ. соч. С. 132.
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. С. 536.
См.: Гаджиев К.С. Политическая идеология: концептуальный аспект // Вопросы философии. М., 1998. № 12. С. 43.
См. об этом: Цуладзе А. Указ. соч. С. 167.









8