Мотив двойничества в русской и немецкой литературе (в сопоставлении)

Но все это не то, что вам требуется. Хотите волшебную шапку, принадлежавшую Фортунато, совсем новенькую и крепкую, только что из починки? А может быть, волшебный кошелек, такой же, как у Фортунато?
Ich bitte Sie nur, Ihre Gnade, mir diese Minute zu erlauben, von der Stelle nicht gehend, von der Erde diesen edlen Schatten zu heben und, zu sich in die Tasche zu verbergen; wie ich es machen werde, meine Sorge. Und als Ersatz biete ich zum Beweis der Dankbarkeit Ihnen an, der Herr, jeden jener Schätze zu wählen, die ich mit mir in der Tasche trage: echt den Bruch) das Gras, die Wurzel мандрагоры, пфенниги) перевертыши, талер) добытчик, die Tischdecke) самобранку, gehörend оруженосцам Роланда, чертика in der Flasche für einen beliebigen Preis. Aber das alles nicht, dass wird Ihnen gefordert. Sie wollen die zauberhafte Mütze, die Фортунато gehörte, ganz neu und fest, gerade erst aus der Reparatur? Oder vielleicht, den zauberhaften Geldbeutel, solchen, wie bei Fortunato.
На листочке пергамента стояли следующие слова: «Завещаю держателю сего мою душу после того, как она естественным путем разлучится с телом, что собственной подписью и удостоверяю.
Auf dem Blätterchen des Pergaments standen die folgenden Wörter: «ich vermache der Halterung dieser meine Seele, nachdem sie mit dem natürlichen Weg mit dem Körper getrennt werden wird, dass ich von der eigenen Unterschrift und beglaube.

2.2. Метафора

Шамиссо:
Что пользы в крыльях тому, на ком железные цепи? Он только сильнее почувствует свое горе. Подобно Фаффнеру, стерегущему клад вдали от людского глаза, изнемогал я около своего золота; но сердце мое не лежало к нему. Я проклинал богатство, ибо из)за него был выключен из жизни. Я хранил в душе свою печальную тайну, боясь любого из своих слуг и в то же время завидуя ему, — ведь у него была тень, он мог появиться на улице при солнечном свете. В одиночестве грустил я дни и ночи в своих покоях, и тоска точила мне сердце.
Was des Nutzens von den Flügeln dem, auf wem die eisernen Ketten? Er wird nur stärker den Kummer fühlen. Ähnlich war ich Фаффнеру, bewachend den Schatz fern vom menschlichen Auge, neben dem Gold erschöpft; aber das Herz mein lag zu ihm nicht. Ich verfluchte den Reichtum, weil aus ausgeschaltet war) für ihn aus dem Leben. Ich bewahrte in der Seele das traurige Geheimnis, vor jedem der Diener fürchtend, und zur gleichen Zeit es beneidend, - hatte er doch einen Schatten, er konnte in der Straße beim Sonnenschein erscheinen. In der Einsamkeit war ich die Tage und die Nächte in покоях traurig, und die Trauer schärfte mir das Herz.
Достоевский
Серый осенний день, мутный и грязный, мутный и грязный, так сердито и с такой кислой гримасою заглянул к нему сквозь тусклое окно, что Господин Голядкин никаким образом не мог сомневаться, что он находится не в тридесятом государстве.
- подсел к художнику и, воздав должное его мастерству, с тяжелым сердцем приступил к сути дела. Но раньше взял с него слово, что он будет свято хранить тайну.
Hat sich zum Maler gesetzt und, seiner gehörigen Meisterschaft vergolten, hat mit dem schweren Herz dem Wesen der Sache begonnen. Aber früher hat von ihm Wort ergriffen, dass er heilig sein wird, das Geheimnis zu bewahren.
Дочь превратилась, подобно Аретузе, в ручей слез
Die Tochter hat sich, ähnlich Аретузе verwandelt, in der Bach ist hinuntergestiegen
Достоевский:
Ночь была ужасная,.- ноябрьская, мокрая, туманная, дождливая снежливая, чреватая флюсами, насморками, жабами, горячками всех сортов и рядов, одим словом всеми дарами Петербургского ноября. Ветер выл в опустелых улицах, вздымая выше колей черную воду Фонтанки и задорно потрогивая тощие фонари набережной, которые в свою очередь вторили его завываниям тоненьким, пронзительным скрипом.
Дух занимался в груди Голядкина; словно на крыльях летел вслед за своим быстро удалявшимся непрятелем.
Шамиссо:
Мой удивительный спутник, выдававший себя за скромного слугу
самого богатого человека на свете, был очень услужлив, бесконечно умелым и ловким — можно сказать, квинтэссенция камердинера богатого человека, но он ни на шаг не отходил от меня и все время убеждал, непрестанно высказывая твердую уверенность, что я, наконец, соглашусь на выкуп тени, хотя бы только ради того, чтобы развязаться с ним. Мне он был столь же неприятен, сколь и ненавистен. Он внушал мне страх. Я попал к нему в кабалу: теперь, вернув меня к наслаждениям жизни, от которых я бежал, он крепко взял меня в руки. Мне приходилось терпеть его болтовню, и я даже чувствовал, что он как будто прав. Богатому человеку без тени никак нельзя, и коль скоро я хочу сохранить свое положение, которым с его легкой руки я
опять начал пользоваться, для меня возможен лишь этот выход. Одно только я твердо решил: после того как я пожертвовал своей любовью, после того как жизнь для меня померкла, я не
хотел продавать свою душу этой погани, даже за все тени на свете. Я не знал, чем все это кончится.
Mein merkwürdiger Satellit, der sich für bescheidener Diener den am meisten reichen Menschen auf dem Licht ausgab, war sehr diensteifrig, unendlich geschickt und gewandt - kann man sagen, die Quintessenz камердинера des reichen Menschen, aber ging er auf den Schritt von mir weg und die ganze Zeit, die feste Überzeugung unaufhörlich aussprechend, dass ich auf die Einlösung des Schattens, selbst wenn nur das endlich zustimmen werde um mit ihm gelöst zu werden. Mir war er genauso unangenehm, jedoch ist eben verhasst. Er flösste mir die Angst ein. Ich bin zu ihm in die Knechtschaft geraten: jetzt, mich zu den Genüssen des Lebens zurückgegeben, von denen ich lief, hat er mich in die Hände fest genommen. Ich müsste sein Geschwätz ertragen, und ich fühlte sogar, dass er als ob der Rechte. Dem reichen Menschen ohne Schatten ist es keinesfalls verboten, und wenn bald ich die Lage aufsparen will, die nach seiner Art ich überzeugte
Wieder der Anfänge zu benutzen, für mich ist nur dieser Ausgang möglich. Nur habe ich ein fest entschieden:, nachdem ich die Liebe geopfert habe, nachdem das Leben für mich erloschen ist, wollte ich die Seele dieses погани, sogar für alle Schatten auf dem Licht nicht verkaufen. Ich wusste nicht, als das alles wird enden.

2.3. Символ

Во сне я видел тебя, мне пригрезилось, будто я стою за стеклянной дверью твоей комнатки и оттуда смотрю на тебя, как ты сидишь за письменным столом, между скелетом и пучком сухих растений. На столе лежат открытые книги — Галлер, Гумбольдт и Линней, на диване — том
Гете и «Волшебное кольцо». Я долго смотрел на тебя и на все вокруг, а потом опять на тебя; но ты не пошевельнулся, ты не дышал, ты был мертв.
Im Traum sah ich dich, mir пригрезилось, als ob ich mich hinter der Glastür deines Raums stehe und sehe ich dich, wie du hinter dem Schreibtisch sitzt, zwischen dem Skelett und dem Bündel der trockenen Pflanzen von da. Auf dem Tisch liegen die offenen Bücher - Галлер, Humboldt und Линней, auf dem Sofa - der Band
Goethe und «den Zauberhaften Ring». Ich sah dich und auf allen ringsumher, und später wieder auf dich lange; aber du atmetest nicht пошевельнулся, dich nicht, du warst tot.
Часы мои остановились.
Die Stunden meine sind stehengeblieben.

В зале зажгут сорок восковых свечей.
Im Saal werden die Elstern der Wachskerzen anzünden
Один за другим проходили тягостные часы, миновал полдень, настал вечер, ночь; двигались стрелки; гасла надежда; пробило одиннадцать, никто не появлялся; уходили последние минуты последнего часа, никто не появлялся; пробил первый удар, пробил последний удар двенадцатого часа; потеряв всякую надежд.
. Einen hinter anderem gingen die lästigen Stunden, entging den Mittag, es ist der Abend, die Nacht angebrochen; es bewogen sich die Zeiger; es erlosch die Hoffnung; hat elf gelocht, niemand erschien; es gingen die letzten Minuten der letzten Stunde weg, niemand erschien; hat den ersten Schlag gelocht, hat den letzten Schlag der zwölften Stunde gelocht; jede der Hoffnungen verloren.
Он сейчас же вытащил из кармана мою тень и, ловко бросив ее на поляну, раскатал и расправил на солнечной стороне у своих ног, так что к его услугам оказались две тени — моя и его собственная, — между которыми он и шагал, ибо моя тень тоже слушалась его и подделывалась под все его движения.
Er hat aus der Tasche meinen Schatten jetzt herausgezogen und, sie auf die Waldwiese geschickt geworfen, hat ins Rollen gebracht eben hat auf der sonnigen Seite bei den Beinen geglättet, so dass sich zu seinen Dienstleistungen zwei Schatten - meine und seine eigen erwiesen haben, - zwischen denen er eben schritt, weil mein Schatten es auch zugehört wurde und wurde unter alle seine Bewegungen gefälscht.

2.4.Ирония

Шамиссо:
Господин профессор, — начал я, — могли бы вы нарисовать искусственную тень человеку, который по несчастной случайности потерял свою тень?
— Вы имеете в виду ту тень, которую отбрасывают предметы?
— Именно ее.
— Но каким надо быть простофилей, каким разиней, чтобы потерять свою тень?
— Как это случилось, для вас безразлично, — возразил я. — Но, извольте, я расскажу.
Прошлой зимой, когда он в трескучий мороз путешествовал по России, — начал я сочинять, — его тень так крепко примерзла к земле, что он никак не мог ее отодрать.
— Если я и нарисую ему искусственную тень, — ответил профессор, — он все равно потеряет ее при первом же движении, раз уж он, как явствует из вашего рассказа, так мало держался за свою, данную ему от рождения тень. У кого нет тени, пусть не выходит на солнце; так оно будет разумнее и вернее!
Herr der Professor, - hat ich begonnen, - Sie könnten den künstlichen Schatten dem Menschen zeichnen, der nach der unglücklichen Zufälligkeit den Schatten verloren hat?
- Sie meinen jenen Schatten, den die Gegenstände zurückwerfen?
- Gerade sie.
- Aber welche muss man простофилей, welche vom Trottel sein, um den Schatten zu verlieren?
- Wie es vorkam, ist für Sie gleichgültig, - habe ich widersprochen. - aber, wünschen Sie, ich werde erzählen.
Im vorigen Winter, wenn er in трескучий der Frost durch Russland reiste, - habe ich begonnen, zu verfassen, - seinen Schatten so ist примерзла zur Erde fest, dass er auf keine Weise sie abreißen konnte.
- Wenn ich ihm den künstlichen Schatten eben zeichnen werde, - es hat der Professor geantwortet, - wird er sie bei der ersten Bewegung, Males ja er dennoch verlieren, wie aus Ihrer Erzählung folgt, hielt sich so für, gegeben ihm von der Geburt den Schatten wenig. Wer hat keinen Schatten, wenn auch es sich in der Sonne nicht erweist; so wird es vernünftiger und viel mehr!
Достоевский:
Там, них говорю в большом свете нужно уметь паркеты лощить ногами, там это спрашивают-с и каламбур тоже спрашивают, а я этому не учился.
Господин на дрожках был Андрей Филлипович, начальник отделения в том служебном месте, в котором числился и господин Голядкин в качестве помощника столоначальника. Господин Голядкин, видя, что Андрей Филлипович признал его, что глядит во все глаза и спрятаться невозможно, покраснел до ушей. «Поклониться или нет? Отозваться или нет? Признаться или нет? – или прикинуться, что не я, а что кто-то разительно схожий со мной
Цитировав бывшего французского министра Виллеля, господин Голядкин, тут же неизвестно почему припомнил о бывшем турецком визире Марцинмирисе, равно как и о прекрасной маркграфине Луизе.
Наткнулся мимоходом на какого-то советника, отдавил ему ногу; кстати уже наступил на платье одной почтенной старушке, толкнул человека с подносом, толкнул и еще кой кого и, и не заметив всего этого, или лучше сказать заметив, но уж так заодно, не глядя ни на кого, пробираясь все далее и далее вперед вперед вдруг очутился перед самой Клавдией Олсуфьевной
Шамиссо:
И вы не побоялись с неслыханной наглостью обмануть ее и меня? — гневно продолжал отец. — Вы говорите, что любите ее, и в то же время так ее опозорили? Видите, как она плачет и рыдает! Какой ужас! Какой ужас!
Und Sie haben sich mit der unerhörten Frechheit nicht gefürchtet, sie und meiner zu betrügen? - Setzte der Vater zornig fort. - sagen Sie, was Sie sie mögen, und zur gleichen Zeit so sie haben entehrt? Sie sehen, wie sie weint und schluchzt! Welchen Schrecken! Welchen Schrecken!
Я совсем потерял голову и, сам не понимая, что говорю, начал убеждать: да ведь в конце концов это же тень, всего только тень; можно отлично прожить и без нее, и право же не стоит подымать из)за этого столько шуму. Но я сам чувствовал всю неубедительность своих слов, я замолчал, а он не удостоил меня даже ответом. Я прибавил только: то, то раз потерял, в другой раз, случается, найдешь. Он в ярости набросился на меня:
— Сознайтесь, сознайтесь, сударь, каким образом вы лишились тени
Я hat den Kopf ganz verloren und, selbst nicht verstehend, dass ich, der Anfänge sage, zu überzeugen: ja doch schließlich dieses den Schatten, alles nur den Schatten; man kann und ohne sie ausgezeichnet wohnen, und das Recht kostet подымать aus) dafür soviel dem Lärm nicht. Aber ich fühlte die ganze Lahmheit der Wörter selbst, ich habe verschwiegen, und er hat mit mir sogar mit der Antwort nicht ausgezeichnet. Ich habe nur hinzugefügt:, so hat Mal, in anderes Mal verloren, kommt vor, du wirst finden. Er wurde in der Wut auf mich geworfen:
- Bekennen Sie, bekennen Sie, der Herr, auf welche Weise Sie haben den Schatten verloren
А он беззаботно шагал рядом, вот он принялся насвистывать песенку. Он шел пешком, я ехал на лошади! У меня закружилась голова; искушение было слишком велико. Я неожиданно дернул за повод, пришпорил коня и пустил его галопом по проселочной дороге. Но я не увез тени, при повороте на проселок она соскользнула с лошади и стала дожидаться своего законного хозяина. Пристыженный песенку, высмеял меня, снова посадил мою тень на место и назидательно заметил, что она только тогда накрепко ко мне прилипнет и уже не отстанет, когда снова перейдет в мое законное владение.
— Я крепко держу вас за вашу тень, — закончил он. — И вам от меня не уйти! Такому богачу, как вы, тень необходима, ничего тут не поделаешь. За одно только вас следует пожурить — за то, что вы не сообразили этого раньше.
Und er schritt nebenan sorglos, er hat насвистывать das Liedchen angefangen. Er ging zu Fuß, ich fuhr mit dem Pferd! Bei mir hat sich der Kopf gedreht; die Versuchung war viel zu groß. Ich habe am Anlass unerwartet gezogen, hat das Pferd angespornt eben hat von seinem Galopp nach dem Feldweg gelassen. Aber ich habe den Schatten nicht fortgeführt, bei der Wendung auf проселок ist sie vom Pferd abgeglitten eben fing an, den gesetzlichen Wirt zu erwarten. Beschämt das Liedchen, hat mich verspottet, hat meinen Schatten auf die Stelle wieder gepflanzt und belehrend hat bemerkt, dass sie nur dann fest zu mir festkleben wird und schon wird nicht zurückbleiben, wenn in meinen gesetzlichen Besitz wieder übergehen wird.
- Ich halte Sie für Ihren Schatten fest, - hat er beendet. - und Ihnen von mir nicht wegzugehen! Solchem Reichen, wie Sie, der Schatten notwendig ist, nichts hier wirst du machen. Für ein ist nötig es nur Sie - dafür zu tadeln, dass Sie es früher nicht überlegt haben.

2.5. Гротеск

Достоевский:
Не зная, что далее делать, взял стул и сел. Но вспомнил, что уселся без приглашения, тот час же почувствовал свое неприличие и поспешил поправить ошибку свою в незнании света и хорошего тона, немедленно встав с занятого им без приглашения места. Потом, опомнившись и смутно заметив, что сделал две глупости разом, решился, ни мало ни медля, на третью.
Достоевский: Дело в том, что он находится теперь в весьма странном, что бы не сказать более положении.Он …в эту минуту стоит на дороге не совсем-то прямой, стоит он теперь в сенях на черной лестнице Олсуфья Ивановича. Но это ничего, что он стоит тут: он так себе. Он господа стоит в уголку забившись в местечко хоть не потеплее, но зато потемнее, закрывшись отчасти огромным шкафом и старыми ширмами, между всяким дрязгом, хламом и рухлядью, скрываясь до времени и покамест только наблюдая за ходом общего дела в качестве постороннего зрителя.
У меня вон спина болит, кашель, насморк; Да наконец , и нельзя мне идти, никак нельзя по этой погоде, я могу заболеть, а потом и умереть пожалуй, нынче особенно смертность какая» .. Такими резонами господин Голядкин успокоил, наконец свою совесть и заранее оправдался сам перед собою в нагоняе, ожидаемом от Николая Филлиповича за нерадение по службе.

Выводы

Можно сказать, что в повести А. Шамиссо «Необычайные путешествия Петера Шлемиля» в качестве выразительных стилистических средств в большей степени используется символ, миф и метафора.
В произведение Ф.М. Достоевского в качестве стилистических способов выражения используются метафора, гротеск и ирония.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Особое место в эстетике двойничества занимает образная система «герой и его двойник». Она может иметь три реализации. Во-первых, человек и его двойник могут существовать отдельно друг от друга, причем двойник воспринимается как «чужой» и наделяется вредоносными чертами. Тогда отношения с двойником организуются как вражда.
Во-вторых, герой и его двойник могут совмещаться, например, в зеркале. В этом случае двойник способствует утверждению в образе героя самого себя. И, наконец, двойник может быть глубоко запрятан в «Я» героя и быть с ним почти слитым. Восстановление первоначальной разделенности становится возможным только в критические моменты. Таким образом, двойник наделяется положительными чертами, и отношения с ним организуются как примирение
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Анненский Н.Л. Избранное.- М.: ИНФРА-М, 2007 .- М.: Академия, 2005
Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Гардарика, 2006
Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. — СПБ.: Питер, 206
Вейман Р. История литературы и мифология. — М.: Гардарика, 2006
Достоевский Ф.М. Собрание сочинений. Т.1. .- М.: Художественная литература, 2006
Дмитриев А. С. Проблемы иенского романтизма. —М.:Алетейя, 2006.
Достоевский в русской критике.- М.: Гардарика, 2006
Литературная теория немецкого романтизма. —М,: Академия, 2007.
Кирпотин В.Я. Достоевский.- М.: Художественная литература, 2006
Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. —М.: ИНФРА-М, 2006.
. Федоров Ф. П. Романтический художественный мир: пространство и время. — СПБ.: Питер, 2007
Шамиссо А. Необычайное путешествие Петера Шлемиля.- М.: Эксмо, 2007












34