Поэтика боли в поэзии А.А. Ахматовой

Личная беда помогла ей острее почувствовать беды других матерей, трагедии многих людей всего мира. катаклизм общеисторического размаха, ассоциирующийся с евангельскими событиями:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
В «Эпилоге» поэмы трагедийные общечеловеческие образы приобретают национально-историческую конкретность. Ахматова рассказала здесь о том, как переживание трагедии сына стало для нее постижением трагедии всего народа:
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках...
...И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мной
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеной.
Отсюда, от «Эпилога», художественная мысль возвращает нас к тому обобщению, которое Ахматова дала в эпиграфе к поэме, написанном уже в новые времена, в 1961 году, когда культ Сталина и сталинские репрессии впервые подверглись общественному осуждению:
Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл,—
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Эти слова напоминают о давнем решении Ахматовой не искать укрытия от российских бед и бурь в чужих странах, а разделить их со своим народом.
В 1937 году автор стихотворения «Мне голос был. Он звал утешно...» на минуту, возможно, пожалела о своем решении, но только на минуту: уж очень невыносимой стала жизнь на родине. Во всяком случае, Ахматова в стихотворении «Данте», написанном 17 августа 1937 года, позавидовала автору «Божественной комедии», который, будучи изгнанным своими согражданами, так и не вернулся в родной город.
Каким глубоким и духовно стойким должно быть патриотическое чувство, если даже вероломство многих соотечественников не в силах убить его! Любовь к родине и народу не закрывала Ахматовой глаза на низость, уродливость и страх, бесновавшиеся на нашей земле. А ведь многие поэты в это время, находясь в одическом экстазе, не замечали ни массовых репрессий, ни тягот жизни, ни вытравления из людей милосердия, любви и сострадания к жертвам сталинского террора, ни намеренного, в государственном масштабе, пробуждения в человеческой психике низменных чувств и инстинктов; ни попрания свободы.
Низость и вероломство, подлость и предательство не рождали у Ахматовой, в отличие от Данте, гордыни по отношению к родной земле и желания навсегда ее покинуть. Она видела на родине не только преступников и растленных людей, но и корчащийся в муках и страданиях под пятой сталинщины многомиллионный народ, который она любила христианской любовью и не могла оставить в беде, разделяя, опять же по-христиански, его трагедию и — больше того — прощая грехи врагам. В этом плане знаменательно четверостишие, относящееся к апрелю 1946 года, которым Ахматова, по свидетельству Г. П. Макогоненко, хотела завершить свою, так и не увидевшую свет, книгу стихов 1936 — 1946 годов «Нечет»:
Я всем прощение дарую
И в Воскресение Христа
Меня предавших в лоб целую,
А не предавшего в уста.
Глубокое переживание личной и национальной трагедии помогло Ахматовой принять близко к сердцу трагедию современного мира, прежде всего трагедию общеевропейскую, трагедию Старого Света, запечатленную ею лирически в цикле «В сороковом году».
Второе стихотворение цикла — «Лондонцам» — навеяно обстрелом английской столицы немецкими фашистами в начале второй мировой войны. Никто, вероятно, тогда еще не знал, что скоро Англия будет нашей союзницей в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, а вот Ахматова и тогда всей душой сострадала лондонцам.
Три остальных стихотворения из цикла «В сороковом году»: «Тень», «Уж я ль не знала бессонницы...», «Но я предупреждаю вас...» — намечают мотивы, которые получат свое развитие в «Поэме без героя», первая редакция которой была закончена в 1943 году, а последняя — в 1962-м. Сама Ахматова определяла жанровые особенности поэмы так: «Сегодня ночью (7 июня 1958) я увидела (или услышала) во сне мою поэму, как трагический балет. (Это уже второй раз — первый раз так было в 1946.)».
«Поэму без героя», по нашему мнению, с ее своеобразной драматургической структурой и композицией можно воспринимать не только как самостоятельное произведение, но и как три заключительных акта более обширного трагедийного действа, первыми двумя актами которого были лирико-трагическая поэма « Реквием» и цикл «В сороковом году». «Поэма без героя» в этом действе, совмещающем личную, национальную и общеевропейскую трагедию, развивает мотивы «Реквиема» и цикла «В сороковом году», преобразует их и сплетает с новыми, возникшими в «Поэме без героя», такими, как мотивы трагической памяти, трагической вины, трагического катарсиса.
В 1940 году Ахматова пишет стихотворение «Маяковский в 1913 году», опубликованное в третьем-четвертом номере журнала «Звезда» за тот же год. В нем выразительно было сказано о великой поэтической и социально-исторической роли Маяковского.
Стихотворение было написано в тот период, когда в творчестве Ахматовой происходил крутой поворот, сущность которого сводилась к тому, что личная ее судьба все глубже вступала в трагедийно-сложную взаимосвязь с движением истории. Кроме традиций Блока в этом повороте важную роль сыграла для нее традиция певца стремительного бега времени — Маяковского.
Еще более глубокими и сложными были творческие связи Ахматовой с Блоком, «Демоном... с улыбкой Тамары».
Блок здесь запечатлен очень лично, причем не со всеми его человеческими и поэтическими свойствами и проявлениями, а только с одной стороны, как демонический искуситель женских сердец, наделенный страшной, трагической красотой с ее интимными соблазнами, несущими предвестие гибели и исторического возмездия.
Позднее, в самом начале 1960-х года, в цикле «Три стихотворения» (во втором из них) Блок появится как провозвестник исторического возмездия и как «трагический тенор эпохи» — не под маской, а под своим именем.
Третье стихотворение цикла — «Он прав — опять фонарь, аптека...», написанное в 1946 году и тогда же прочитанное Ахматовой на вечере памяти Блока в Большом драматическом театре,— рисует поэта в тот момент,
Когда он Пушкинскому Дому,
Прощаясь, помахал рукой
И принял смертную истому
Как незаслуженный покой.
Кануны великих и трагических событий в судьбах России и мира, суд истории над людьми и их самих над собой, переоценка духовно-нравственных и эстетических ценностей, рождение стойкости и мужества человека в его противостоянии трагическим обстоятельствам жизни — все это нашло у Ахматовой наиболее полное и глубокое художественное воплощение в «Поэме без героя». В создании этой поэмы-трагедии Ахматова широко использовала творческий опыт Блока, автора лирических драм с их трагической арлекинадой, автора «Снежной Маски» и «Двенадцати» с их музыкально-трагедийным восприятием мира, бега времени, личного и общественного бытия. Написав «Реквием», цикл «В сороковом году», «Поэму без героя» и другие произведения, Ахматова имела все основания гордиться силой и долговечностью своего Слова, рожденного в муках, страданиях и любви, в определенной мере сравнимых с муками, духовной стойкостью и самоотверженной любовью Христа.
Заключение
В заключении исследования можно с уверенностью сказать: сегодня читателей у Анны Ахматовой становится все больше. На веку одного поколения из ославленной недобрыми словами «полумонахини, полублудницы» она стала классиком русской поэзии. Классиком в том широком смысле, с которым мы связываем общепонятность, доступность, эмоциональную заразительность художественного опыта. Анна Ахматова — глубокий выразитель женского сердца, любовного чувства, трагических душевных крушений, великой материнской любви и печали. А вместе с тем, одновременно и в том же пронзительном ключе интимности — любви к родине, российской природе, к духовному и нравственному самостоянью человека. Об этом необходимо сказать без оглядки, без предписанной прежними ограничениями осторожности.
Книги Анны Ахматовой издаются в последние годы довольно часто и большими тиражами. Но интерес к ней ненасытим. Так происходит со всей классикой — от Ломоносова до Пастернака. И этому надо радоваться. Сколько бы ни упрекали наших современников в историческом беспамятстве, все лучшее в русской культуре живет в их сердцах. Живет часто вопреки запретам.
Жила все эти годы и Анна Ахматова. Жил и «Реквием» — одна из главных вершин ее творчества,— жил теми фрагментами, которые печатались как отдельные стихотворения с конца тридцатых годов. В переписанных от руки и перепечатанных на машинке листочках.
По своему происхождению «Реквием» — плач Анны Ахматовой о сыне, известном историке-мыслителе Л. Н. Гумилеве, незаконно арестованном в пору репрессий тридцатых годов. Но это и плач о всех, разделивших его судьбу, плач о матерях, женах, сестрах, лишившихся своих близких. Образ пронзительной личной .боли: «Семнадцать месяцев кричу, зову тебя домой, кидаюсь в ноги палачу, ты — сын и ужас мой». И совестливой, безоглядной открытости.
Литература
1. Адамович Г. Поэты в Петербурге // Звено, Париж, 1923, 10 сентября.
2. Ахматова А. Автобиографическая проза // Литературное обозрение. 1989. №5. С. 5 - 10.
3. Ахматова А. Сочинения. В 2-х томах.Т.1. Стихотворения и поэмы. – М.: «Художественная литература», 1990.
4. Бродский И. Скорбная муза // Русская литература ХХ века. В 2-х ч. Ч. 1. – М.: СКРИН; Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ,1995. – С. 166- 169.
5. Виленкин В. В сто первом зеркале. – М.: Советский писатель, 1990.
6. Воспоминания об А. Ахматовой. – М.: Советский писатель,1991.
7. Добин Е. Поэзия Анны Ахматовой. – Л.: Советский писатель, 1968.
8. Дудин М. Невеселые признания при радостном событии // Звезда.- Л.: Худ. Лит. 1989. №6.- С. 4-7.
9. Жданов А.А. Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград» // «Правда». 1946, 21 сентября.
10. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. – Л.: Наука, 1973.
11. Найман А.Г. Рассказы о Анне Ахматовой : Из книги «Конец первой половины ХХ века. – М.: Художественная литература, 1989.
12. Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. – М.: Просвещение, 1991.
13. Педчак Е.П. Литература. Русская литература ХХ века. – Ростов-на Дону, 2002.
14. Пьяных М. «Меня, как реку, суровая эпоха повернула» // Звезда.- Л.: Худ. Лит. 1989. №6.- С. 195 - 201.
15. Русская литература ХХ века. В 2-х ч. Ч. 1. – М.: СКРИН; Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ,1995.
16. Твардовский А. Достоинства таланта // Русская литература ХХ века. В 2-х ч. Ч. 1. – М.: СКРИН; Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ,1995. – С. 169 - 170.
17. Тименчик Р.Д. Николай Гумилев // Родник, Рига, 1988, № 10. – С.8- 11.
18. Тименчик Р.Д. Черных В.А.: Вступ. статья к автобиографической прозе Анны Ахматовой // Литературное обозрение. 1989. №5. С. 3-5.
19. Урбан А. Образ Анны Ахматовой // Звезда.- Л.: Худ. Лит. 1989. №6. – С.8 - 18.
20. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Кн. 1. 1938-1941. – М.: Книга, 1989.
Урбан А. Образ Анны Ахматовой // Звезда.- Л.: Худ. Лит. 1989. №6. – С.9.
Тименчик Р.Д. Черных В.А.: Вступ. статья к автобиографической прозе Анны Ахматовой // Литературное обозрение. 1989. №5. – С.3.
См.: Тименчик Р. Николай Гумилев // Родник, Рига, 1988, № 10. – С.8.
Адамович Г. Поэты в Петербурге // Звено, Париж, 1923, 10 сентября.

Тименчик Р.Д. Черных В.А.Указ. соч.. – С.4.
Жданов А.А. Доклад о журналах «Звезда» и «Ленинград» // «Правда». 1946, 21 сентября.
Ахматова А. Сочинения. В 2-х томах.Т.1. Стихотворения и поэмы. – М.: «Художественная литература», 1990. – С. 244.

Урбан А. Указ. соч.. – С.15.
Ахматова А.Указ. соч. – С. 257.
Урбан А. Указ. соч. – С.11.

Ахматова А. Указ. соч. – С. 258.

Ахматова А. Указ. соч. – С. 254.
Из предисловия к сборнику стихов Ахматовой в английском переводе. - Нью-Йорк: 1983.

Русская литература ХХ века. В 2-х ч. Ч. 1. – М.: СКРИН; Смоленск: ТРАСТ-ИМАКОМ,1995. – С. 166-168.
Ахматова А. Указ. соч. – С. 204.
Ахматова А. Указ. соч. – С. 206.
Там же. – С. 205.

Ахматова А. Указ.соч. – С. 193.
Там же. – С. 194.
Там же. – С. 188.

Ахматова А. Указ.соч. – С. 240.
Там же. – С. 201.


Ахматова А. Указ.соч. – С. 247.













30